Последний герцог - Андреа Кейн Страница 36

— Дафна, ты, случайно, не уснула здесь? Ласковый голос Пирса вернул Дафну к реальности.

— Я подумала, ты сейчас как раз подбираешь людей, которые будут охранять маму в Рутленде.

— — Все уже сделано, письма отправлены, твоя мать будет в полной безопасности, когда прибудет туда.

— Ах, Пирс, ты такой чудесный муж! В ответ он улыбнулся, закатал рукава рубашки и опустился на колени перед ванной.

— А ты такая прекрасная жена. Я не разбудил тебя?

— Я не спала, я мечталаю

— О чем же?

— О тебе.

— Вот как? — Его руки погрузились в воду, и он стал медленно поглаживать плечи жены. Его пальцы скользили вверх и вниз, каждый раз останавливаясь перед грудью. — Весьма польщен.

Дафну охватила мелкая дрожь, хотя вода в ванне была теплой. С каждым движением Пирса ее тело замирало, . соски превратились в плотные узелки желания.

— Пирс! О! Он поцеловал подбородок Дафны, шею, потом его губы переместились чуть ниже.

— Пирс! — Она произносила его имя, как молитву, внутри у нее все напряглось. Ладонь мужа скользнула по груди — раз, другой, вырвав из уст Дафны протяжный стон.

— Уже вечер, моя дорогая жена, ты готова? Дафна молча кивнула.

— Ты уверена в этом? — Его рука соскользнула с груди и начала ласкать бедра. Дафне пришлось прикусить губу, чтобы снова не застонать. — Так как же, дорогая? Ты действительно готова? — Его пальцы плавно скользили между бедрами.

— Да, Пирс, да!

Но он уже не слушал ее. Обняв Дафну, одним мощным движением он извлек. ее из ванны. Оставляя за собой теплые лужицы воды, Пирс торжественно перенес жену в свою спальню и уложил на кровать.

Он склонился над ней и слизнул несколько капель с ее шеи.

— Сейчас я высушу тебя. — Склонившись ниже. Пирс начал медленно, капля за каплей, слизывать воду с ее груди. — Ну вот, видишь, не надо никакого полотенца, ведь так лучше, правда?

— О, Пирс! — только и смогла произнести Дафна.

— А сейчас я высушу остальное, — добавил он, слизывая капельки с живота, опускаясь все ниже и ниже. Когда его губы дошли до темного треугольника, Дафна попыталась удержать его за плечи, но быстрым, почти неуловимым движением он уклонился, и вдруг ее бедра оказались у него на плечах, и Пирс языком начал ласкать самую сокровенную часть ее тела.

— Нет, Пирс, не надо, — услышала она собственный голос, доносившийся как бы издалека, и вдруг, неожиданно для себя, добавила: — Не надо останавливаться. — Голова ее закружилась, а тело утонуло в вихре непередаваемого наслаждения. Каждое его прикосновение отзывалось в ней мучительным наслаждением, которое завершилось содроганием всего тела, и Дафна почти потеряла сознание. Как во сне Дафна смотрела, как Пирс вскочил, торопливо скинул рубашку и брюки, и его тяжелое тело накрыло Дафну. Он вошел в нее одним мощным движением, и не только тело Дафны, но и ее душа рванулась ему навстречу.

— Дафна, я люблю тебя,

— И я люблю тебя, Пирс.

Это были последние слова, произнесенные этой ночью. Но не последние чувства, ибо порывы страсти, сотрясавшие их, уносили их далеко-далеко, в страну; где нет ничего недозволенного, где радость ослепительно вспыхивает, как праздничный фейерверк, где любящие сердца прекрасно понимают друг друга без слов.

Пирс невольно залюбовался женой, одетой в красивое лиловое платье и суетливо подбегавшей то к буфету, чтобы проверить, на месте ли бренди, приготовленное для гостя, то к праздничному столу, уставленному серебряными блюдами, передвигая их с места на место, то к плотным шторам, чтобы поправить их. Иногда она отрывалась от этого занятия и пыталась помочь слуге, несущему слишком тяжелый, с ее точки зрения, поднос, или отсылала экономку миссис Гэйтс отдыхать, уверяя ее, что сделает все сама, что слуги и так устали.

Пирс сделал удивительное открытие: к тридцати годам он неожиданно для себя стал собственником. Всю жизнь он довольствовался малым, а то немногое, что дарила ему судьба, старался раздать людям. И вдруг в его руках оказалось бесценное сокровище, которым он не желал ни с кем делиться, сокровище, которое ежедневно доставляло ему радость. И этим сокровищем, неизменно вызывавшим его восторг, была его жена. Он незаметно подошел к Дафне сзади и обнял ее за плечи.

— Хватит. хлопотать, милая, все и так прекрасно. Дафна вздрогнула:

— Ах, Пирс, ты всегда подходишь незаметно!

Он поцеловал ее волосы: : — Неудивительно, что ты ничего не замечаешь вокруг: ты так беспокоишься, как будто устраиваешь, грандиозный банкет.

— Но ведь с нами впервые будет обедать гость.

— Да, но этот гость — наш скромный викарий, а не толпа обжор.

— Я знаю, но ведь так хочется, чтобы все было прекрасно!

— Все и будет прекрасно, если за стол сядет моя очаровательная жена.

Благодарная улыбка Дафны была ему наградой за этот комплимент.

— Ваша светлость? — В дверях появилась миссис Гэйтс. — Прошу извинить меня, но если ваш гость должен вот-вот прийти, то позвольте мне отправиться на кухню проверить, готова ли еда. Уверяю вас, я уже достаточно отдохнула.

— Конечно, — кивнула Дафна с улыбкой, но тут же озабоченно добавила: — Если повару нужна, помощь, обязательно позовите меня.

Миссис Гэйтс хотела возразить, но передумала.

— Хорошо, ваша светлость. — И, она удалилась на кухню, озадаченно покачивая головой.

Пирс не смог удержаться от смеха. — — Почему ты смеешься, дорогой? И почему миссис

Гэйтс ведет себя так странно?

— Воображаю, что она думает о тебе, — ответил Пирс,

безуспешно пытаясь придать лицу серьезное выражение.

— Разве я сделала что-то не так? Я ведь просто предложила свою помощь. Что ее так удивило? — Дафна грустно вздохнула. — Я, наверное, ужасная хозяйка, правда?

— Интересно, а кто у Трэгмора готовил и накрывал на стол?

— Всем занималась миссис Фрэйм, а я часто помогала. Она вообще прекрасная женщина, ведь…

— Ведь она еще и разрешала тебе собирать еду для детей, — продолжил за нее Пирс и снова не мог удержаться от смеха, заметив в глазах жены изумление и восторг, — Нетрудно догадаться, чем занимаются прекрасные, с твоей точки зрения, люди, — пояснил он свою догадку. — Что же касается странного поведения миссис Гэйтс, то в этом нет ничего удивительного. Боюсь, что новоявленные герцог и герцогиня Макхэм ведут себя неподобающим образом, а это весьма озадачивает наших слуг. Например, бедный Лэнгли до сих пор при встрече со мной старательно прячет руки за спину из страха, что я вновь попытаюсь их пожать. А Бедрик каждое утро является в мою спальню в тщетной надежде, что я наконец-то позволю себя побрить и одеть, и тяжело вздыхает всякий раз, когда я говорю ему, что делал это всегда сам и намерен продолжать так и впредь. Вероятно, и миссис Гэйтс уже устала от круглосуточного отдыха, к которому ты ее принуждаешь.