Сорванная вуаль - Дебора Мартин Страница 36

При этих словах у Марианны сжалось сердце.

– Правда не даст вам никакого оружия, ибо мне не в чем сознаваться. Да и мои признания вряд ли бы могли помочь вам уничтожить сэра Питни.

Неожиданно Гаррет взял Марианну за подбородок и приподнял его так, что теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Да, но ты можешь признаться ему в чем-то, что поможет ему уничтожить меня? Это еще одна моя, возможно, более важная забота.

– Да что я могу рассказать ему? Вы ничего не совершали противозаконного или… по-настоящему безнравственного в моем присутствии.

Граф улыбнулся:

– Совершенно верно. Так почему ты все время обвиняешь меня, считаешь чудовищем и распутником?

– Любой мужчина, который держит пленницей невинную женщину против ее воли…

– Против ее воли? У тебя есть выбор, и очень простой. Расскажи мне все, и я ни на минуту не задержу тебя.

– Этот выбор неприемлем, – упрямо возразила Марианна.

Граф засмеялся:

– Почему же получается, что как только выбор касается меня, ты находишь его «неприемлемым»? Для цыганки ты поразительно щепетильна. Ты не хочешь принять ни мое золото, ни мое покровительство и даже мое доверие. И мне кажется, что есть только одно, что ты возьмешь у меня.

– И что же это? – спросила Марианна чуть дрогнувшим голосом.

Гаррет посмотрел на нее многозначительно, и она покраснела.

– Вот что, – прошептал он и, взяв Марианну за подбородок, поцеловал.

Его губы прикоснулись к ней, и она слегка отстранилась, но он обхватил ее тонкую талию и, преодолевая ее сопротивление, прижал к себе. Она чувствовала его теплые губы на своих губах. Такого Марианна еще никогда не ощущала.

Он побуждал ее ответить на его ласки, проводя языком по ее сжатым губам.

Марианна попыталась оттолкнуть графа, но он взял ее руки и с силой завел их за спину.

Ей следовало бы возмутиться, но его руки были такими теплыми, что Марианна не могла преодолеть удовольствия, которое они возбуждали в ней, мешая думать.

Поцелуи Гаррета доставляли наслаждение и разжигали огонь в ее крови.

– Откройся мне, моя цыганская принцесса, – прошептал граф, отрываясь от ее губ и обжигая их своим горячим дыханием. – Позволь мне узнать твои сладкие чары.

Эта просьба лишила Марианну самообладания. Как цветок раскрывает свои лепестки навстречу солнцу, так она раскрыла свои губы.

И в эту минуту разум покинул ее. Гаррет отпустил ее руки и прижал к книжным полкам. Марианна сильнее прильнула к нему, и он застонал, почувствовав, что она уступает. Обхватив ее ягодицы, он целовал ее прикрытые веки, изящное ушко, обнаженную шею, а затем положил руку на ее грудь.

Марианна почувствовала это даже сквозь жесткий корсаж, и шок от того, что его рука находится в таком интимном месте, мгновенно охладил ее пыл. Она осознала, как неприлично ведет себя.

– Не надо, – хрипло прошептала Марианна, схватив графа за запястье в попытке оттолкнуть его руку.

Он убрал ее и потянулся к завязанной на груди Марианны полотняной косынке.

– Хотя бы один раз не разыгрывай передо мной леди. Сейчас я предпочел бы обнимать очаровательную цыганку, – возбужденно шептал граф.

Она с растущей тревогой наблюдала, как он откинул в сторону концы косынки, обнажая ее пышные груди, выступавшие из низкого квадратного выреза корсажа.

Марианна покраснела, когда граф без стеснения оглядел ее обнаженную грудь.

– Я могу быть только такой, какая я есть, милорд, – сказала она, хватаясь за концы косынки и пытаясь снова завязать их.

Он резким движением отвел в стороны ее руки, заглушая протесты такими поцелуями, что Марианна сначала даже не заметила, как его пальцы принялись расшнуровывать корсаж на спине ее платья. И лишь почувствовав, что корсаж уже не стягивает ее, поняла, какие вольности он себе позволяет. А когда граф спустил сорочку с ее плеч, она страшно возмутилась.

Она пыталась натянуть ее обратно, но он взял ее руку и крепко прижал к своей груди. На нем не было ни камзола, ни жилета, а только тонкая рубашка из голландского полотна. Под своей ладонью Марианна ощутила быстрое биение его сердца.

– Ты первая женщина, заставившая так биться мое сердце, – тихим прерывающимся голосом сказал Гаррет. – Нравится тебе это или нет, моя милая, но ты слишком соблазнительна, чтобы я мог остановиться на полпути.

Марианна открыла рот, намереваясь протестовать, но граф не позволил ей это сделать, накрыв ее губы поцелуем.

Он, словно в чашу, положил ее грудь в свою ладонь. От потрясения Марианна застыла как каменная.

– Это нехорошо, милорд, – сказала она, пытаясь снова убрать его руку, но, прижатая к книжным полкам, не смогла ничего сделать.

– Ты довольно часто называла меня распутником. Наверняка хотела, чтобы я оправдал это название, – с усмешкой сказал Гаррет, поглаживая подушечкой большого пальца сосок.

– Я… я… – заикаясь произнесла она, но предательское наслаждение, разливающееся по ее телу, не позволяло ей высказать слова протеста до конца.

Ее почти не трогало то, что в его глазах, устремленных на ее лицо, она видела удовлетворение. Самообладание покидало ее. Холодное прикосновение его руки к ее горячей груди и острое ощущение, пронзившее ее, когда он осторожно стал сжимать ее грудь, было приятно, как осенний ветерок после жаркого лета.

Когда глубокий вздох вырвался из груди Марианны, торжествующий блеск погас в глазах Гаррета, уступив место желанию, сжигавшему их.

– О Боже! Ты можешь довести человека до безумия, – хрипло прошептал граф и прикоснулся губами к шее Марианны, затем ниже, к чувствительной коже над ее грудью, и еще ниже.

Его губы жадно ласкали сосок, как какую-то драгоценность.

Марианна запустила пальцы в волнистые волосы Гаррета и притянула ближе к себе его голову. Все тревоги о том, кем он мог оказаться, были забыты. Исчезли все девичьи запреты, все представления о том, как должна себя вести леди. Его ласки и поцелуи действовали на Марианну опьяняюще. Она чувствовала себя одновременно и нежной, и пылкой, и немного порочной.

Она сознавала, что пора остановиться, но он уже ласкал другую грудь, и медленно мучительное желание овладевало ею, толкая на самый край забытья, когда она не сможет или, вернее, не захочет остановить его. Эта смутная мысль принесла с собой манящее ощущение предвкушения, которое заглушило в Марианне остатки врожденной стыдливости.

Не сводя глаз с ее лица, Гаррет коленом раздвинул ей ноги, затем поднял ее и, упершись ногой в полку, посадил верхом на свое колено. У Марианны возникло страстное желание обхватить ногами его бедро и прижаться к нему. Гаррет почувствовал, как напряглись ее ноги, и поцеловал ее долгим неспешным поцелуем. Затем опустил ногу, и Марианна заскользила вниз.