Обольститель - Виктория Холт Страница 36

Молодой человек не мог занять своего места в Палате лордов до достижения полного совершеннолетия, что должно было произойти в 1783 году, то есть лишь через три года; но в день своего восемнадцатилетия он получит свободу и собственный дом. Его следует вовлечь в соответствующий круг до того, как он станет членом Палаты лордов. Три года — не очень большой срок; если мистер Фокс упустит эту возможность, ею воспользуются другие. Поэтому роман актрисы и принца был делом политическим.

— Мадам нет дома,— невозмутимо произнесла молодая женщина; никто бы не догадался о том, что присутствие знаменитого политического деятеля заставило ее сердце биться учащенно и пробудило в душе Армистед всевозможные надежды, поскольку она была убеждена в том, что мистеру Фоксу известно об отсутствии ее хозяйки, и именно поэтому он явился в такое время.

Мистер Фокс уже вошел в дом.

— Вероятно, я могу немного подождать?

— Я уверена, что мадам этого бы пожелала.

— И она, несомненно, пожелала бы, чтобы вы остались и побеседовали со мной.

— Быть вежливой с друзьями мадам — мой долг.

— Я уверен, вы всегда вежливы.

Миссис Армистед сделала реверанс и отвернулась, но он сказал:

— Вы обещали поболтать со мной.

— Не могу вообразить, сэр, чтобы человек вашего положения захотел поболтать со служанкой.

Он улыбнулся ей.

— А я считал вас женщиной... с воображением.

— Что вы хотите от меня, сэр?

— Прежде всего, вероятно, я хотел бы спросить вас, как может женщина с вашими способностями быть удовлетворенной местом служанки у актрисы.

— Я не говорила, что удовлетворена, сэр.

— О...

Он снова улыбнулся ей. Он обладал необычным обаянием. Она считала его самым интересным мужчиной, приходившим к ее хозяйке. Господин Чарльз Джеймс Фокс, умевший смутить короля, считавшийся самым блестящим политиком в парламенте, был соперником молодого мистера Питта, премьер-министра, лорда Норта. Он был не слишком привлекателен чисто внешне, поскольку в эту эпоху элегантности отличался неопрятностью. Сейчас она заметила жирные пятна на его камзоле; он был слишком полным, имел двойной подбородок и брюшко, не обременял себя бритьем. Она слышала, что он мог, не моргнув глазом, проиграть за ночь в «Бруксе» двадцать тысяч гиней. Но он был великим Чарльзом Джеймсом Фоксом, и его внимание взволновало женщину.

— Тогда, ручаюсь, при вашем нынешнем положении вы ищете лучшее.

— Разве не должен человек всегда искать чего-то лучшего?

— Вы столь же мудры, как и красивы.

Он приблизился к ней; хотя Армистед не отодвинулась, она дала понять выражением своего лица, что не ждет фамильярности с его стороны; на мгновение ее настроение испортилось —она испугалась, что он стремится к короткой физической близости с красивой служанкой, готовой обслужить мистера Фокса за полчаса и быть забытой. Но это не входило в планы миссис Армистед; как бы ни был знаменит мистер Фокс, ему не стоило питать ложные надежды. Он понял это и сказал:

— Присядем?

Она провела его в гостиную и с большим достоинством села поодаль от выбранного им кресла.

— Я вижу, вы слишком умны для того, чтобы мне имело смысл скрывать цель моего визита.

Она наклонила голову.

— Миссис Робинсон, похоже, скоро станет любовницей принца Уэльского,— продолжил Фокс.— Я уверен, вы понимаете значение этого.

— Понимаю.

— Принц молод и впечатлителен. Любовница может иметь большое влияние на романтически настроенного молодого человека. Важно, чтобы наследником трона руководили люди, способные принести ему благо.

— Такие, как мистер Чарльз Джеймс Фокс?

— Совершенно верно. Роман застыл на месте, да?

— Прошло уже много недель с того дня, когда Его Высочество увидел миссис Робинсон в «Зимней сказке», а они еще не встретились.

— Почему?

— Миссис Робинсон — весьма утонченная леди.

Миссис Армистед изъяснялась точно так, как это делала Утрата в самые романтические моменты.

— Она хочет стать любовницей принца, но не может признаться в этом даже себе. Она пишет ему длинные письма, говорит о его долге и призывает его принять во внимание свое положение.

— Если она будет продолжать в таком духе, скоро он обратит внимание на другую прелестницу.

— Да, сэр.

— Будет лучше, если это дело придет к своему логическому завершению.

— Лучше для кого, сэр? Для принца, миссис Робинсон или мистера Фокса?

Он посмотрел на нее с восхищением.

— Для всех троих. И, возможно... для миссис Армистед.

— Каким образом это затрагивает последнюю особу, сэр?

— Ее продвижение зависит от этого. Она неторопливо кивнула.

— Миссис Армистед, я был бы рад назвать вас моим другом.

— Простая служанка не заслуживает дружбы великого государственного мужа.

— Не такая уж она и простая, если меня не обманывает интуиция. А ведь именно интуиция — главное качество для государственного мужа.

— Чего вы хотите?

— Убедите вашу госпожу осчастливить принца и информируйте меня о ходе их романа.

— Почему я должна служить вам, а не моей госпоже, которая платит мне?

Он сунул руку в карман, и Армистед тотчас отпрянула от Фокса.

— Я не прошу денег. Я бы не взяла их. Он кивнул.

— Тогда,— сказал Фокс,— я отвечу на ваш вопрос. Вам следует служить мне, потому что вы не намерены оставаться в вашем нынешнем положении до конца вашей жизни. Это у вас, моя дорогая, должна быть служанка. И я уверен, что если я не ошибся в вашем уме, когда-нибудь так оно и будет.

Она встала; глаза ее блестели, но она не утратила своей невозмутимости.

— Я знаю,— сказал он,— что могу положиться на вас.

— Служить господину Фоксу — большая честь.

Он шагнул к ней. Она поняла, что он собирается обнять ее. Она снова остановила его своими глазами.

Он смирился с ее решением, и когда она проводила его до двери, он поклонился миссис Армистед так, словно перед ним была ее госпожа.

Когда карета увезла его, служанка ушла в свою комнату; она снова приложила к себе бело-серебристое платье.

Безумие! — подумала она. Я глупа, как наша актриса. Но, судя по его манерам и речи, он явно относится ко мне с уважением.

* * *

Вечером того же дня Фокс отправился в особняк Камберленда на Пелл Мелл, где его с радостью приняла герцогиня; он искренне радовался обществу этой очаровательной женщины, покорившей сердце герцога королевской крови и сохранявшей его привязанность благодаря тому, что была в двадцать раз умнее мужа. Одна из красивейших женщин Лондона — она была бы ею даже без своих знаменитых ресниц,— герцогиня также отличалась исключительным остроумием; ее шутки были недобрыми и часто обретали весьма грубую форму, но Фокс восхищался ею и уважал ее.