Чертополох и роза - Виктория Холт Страница 36

Об этой свободе она думала с нарастающим волнением.

Королева тогда понятия не имела, какие чувства питает к ней кое-кто из членов Совета. Эти люди не могли забыть, во-первых, о том, что она женщина, а во-вторых, что она англичанка. Правда, национальность регентши позволяла надеяться, что король Англии будет более склонен проявлять к Шотландии снисходительность, если его сестра останется у власти. Но, несмотря на недостаток денег в казне и ужасные людские потери при Флоддене, Шотландия все еще никак не хотела дружить с Англией.

Профранцузская партия была достаточно сильна и поддерживала постоянную и тайную переписку с союзниками.

И наконец настал день, когда епископ Абердина выступил в Совете с предположением, что регентство – слишком тяжелая и непосильная задача для королевы. Полагая, что ее величество нуждается в помощи, епископ предложил написать герцогу Олбани – второму после сына Маргариты претенденту на трон, дабы тот приехал в Шотландию и разделил с королевой бремя власти.

Совет признал это великолепной мыслью. Олбани, дядю Якова IV, следовало уведомить об их решении и пригласить, чтобы он поделился с Советом своими намерениями.

Королева Маргарита беременна и не в том состоянии, чтобы заниматься делами, поэтому для начала с герцогом можно было побеседовать тайно.

Посланец из Шотландии прибыл в замок Джона Стюарта, герцога Олбани, когда тот объезжал верхом свои земли вместе с другом, Антуаном д'Арси де ла Басти.

Джон, известный всем как Жан, почти забыл о том, что он шотландец, хотя де ла Басти, ездивший в Шотландию, часто рассказывал о своем пребывании там и сделал все возможное, пытаясь пробудить у друга интерес к этой стране. Но Олбани вырос во Франции, воспитывался матерью-француженкой и французский был его родным языком.

Кроме того, герцог служил королю Франции и был женат на французской дворянке. Сейчас Олбани слегка перевалило за тридцать, отец его умер, когда сыну было всего четыре года, и это, как думал молодой человек, оборвало все его связи с Шотландией. Герцог поддерживал великолепные отношения с французским двором – за верную службу королю получил орден Святого Михаила и звание адмирала Франции. Кроме того, Олбани был удачно женат на своей кузине Анне де ля Тур, богатой наследнице, каковая и принесла ему эти поместья в Оверни. В общем, он жил в свое удовольствие, деля время между двором и поместьями, почитая себя вполне счастливым.

Само собой, друзья как раз говорили о Шотландии. Новости о сражении при Флоддене еще оставались свежи, и де ла Басти не мог отрешиться от мыслей о том, что они означают.

– Знай вы короля, переживали бы это не менее глубоко, – говорил он. – Яков IV был так полон жизни, так обаятелен, настолько приятен в общении. Я помню, как он переоделся в Дикого Рыцаря, а потом явно испытывал неловкость, стесняясь принять все заслуженные почести и славу. А теперь… он мертв.

– Такая судьба постигнет любого из нас, – философски заметил Олбани.

– Но не в расцвете лет, будем надеяться.

Олбани немного помолчал.

– Эти Стюарты – дикий, необузданный клан.

– Все они? – с улыбкой полюбопытствовал де ла Басти.

– Во мне кровь Стюартов разведена французской. И я горд тем, что унаследовал логику и здравый смысл от матери.

– И совсем ничего – от отца?

– Помоги мне Небо, надеюсь, не его умение вляпываться в неприятности.

– Никто и не говорит, что вы это унаследовали. Вот он вы – друг короля, блестящий придворный и счастливый помещик. О чем вы могли бы еще мечтать?

– Да вроде бы ни о чем. Я не жалуюсь на судьбу. У меня нет склонности к той жизни, что вел мой отец. – Он улыбнулся. – Я не помню его, по мать постоянно о нем рассказывала. Истории о последних годах его жизни изобиловали столь фантастическими приключениями, что вряд ли имеют хоть какое-то отношение к истине.

– Он действительно был весьма странным человеком, и несчастливым вдобавок, как мне кажется, если и вправду поссорился с родным братом.

– О, мой родитель был дьявольски тщеславен, а человеку амбициозному трудно вынести, что он родился не первым, а вторым сыном короля. Естественно, такой человек только и мечтает о короне, и, когда его брат стал Яковом III, начались неприятности. А вот я предпочел бы жить мирно и никоим образом не угодить в водоворот мятежа. Говорю вам, я пошел скорее в мать, чем в отца.

Они направили лошадей к замку, и тут де ла Басти воскликнул:

– Посмотрите, у вас гости!

– Да, вы правы.

Олбани пришпорил коня, и они пустились в галоп, так что мигом достигли ворот.

Несколько слуг заметили их приближение, так как стояли наготове. Конюшие подбежали забрать лошадей и сказали хозяину, что приехали иностранцы.

В большом зале жена Олбани, до замужества – графиня де ля Тур, принимала иностранных гостей как любезная хозяйка, но Олбани, войдя туда вместе со следующим по пятам де ла Басти, невольно напрягся от странного внутреннего беспокойства, так как гости прибыли из Шотландии. Более того, они явились сюда с важной миссией, поскольку перед герцогом Олбани стоял не кто иной, как лорд-лайон. [3]

Он понял, о чем пойдет речь, еще прежде, чем гость успел открыть рот. Это логически вытекало из недавних событий. Король-дитя… женщина-регент… он сам – внук короля Якова II…

«Никогда! – подумал герцог. – Почему я? Здесь я живу в мире и покое. Здесь я счастлив. Почему я должен оставить все это ради бесконечных передряг, каковые, естественно, станут моим уделом в этой измученной враждой стране?»

Тем не менее Олбани любезно выслушал лорд-лайона и даже намеком не выказал отвращения к его миссии.

Гостей должно принять по-королевски; Анна об этом позаботится. Она тоже явно испытывала тревогу. Но совершенно напрасно. Их семейному миру и покою ничто не грозит.

Герцог, погруженный в задумчивость, сидел у себя в покоях и вспоминал истории, слышанные от матери.

Его отец прожил яркую жизнь, но, разумеется, семейное счастье, мирные удовольствия куда желаннее любых приключений, вызванных неуемным тщеславием.

Его отец, Александр Стюарт, герцог Олбани-старший, всегда был в гуще интриг, и, естественно, когда старший брат Яков взошел на троп, Александр и его младший брат, герцог Map, стали искать почестей и славы. Из-за них Шотландию измучили мятежи. И после того как Олбани и Map вступили в схватку с баронами пограничья, Хьюмами и Хэпбернами, Яков III использовал удачный повод посадить беспокойных братьев в тюрьму. Map умер там самым загадочным образом. Утверждали, будто от несчастного случая, когда лекарь пускал ему кровь; но многие считали, что король велел перерезать смутьяну вены, чтобы тот истек кровью. Но, так или этак, Мару пришел конец.