Затерянная в Париже - Барбара Картленд Страница 36

— Я прикажу, чтобы тебе приготовили комнату. Ты будешь обедать здесь?

— Господи Боже, конечно нет! В Париже я не обедаю в одиночестве, — ответил лорд Стэнтон. — Я загляну к «Путешественникам» и найду там приятеля-двух, которые и составят мне компанию.

— Надеюсь, ты не будешь скучать, — ледяным тоном сказал герцог, когда в комнату вошел слуга, готовый выслушать указания.

Отдав необходимые распоряжения, чтобы кузен был устроен с комфортом, герцог отправился в кабинет мистера Бомона.

Управляющий поднялся из-за стола.

— Я и не знал, что ваша светлость уже приехали.

— Не я один приехал, — ответил герцог. — Приехал еще и Берти Стэнтон и требует, чтобы я пустил его переночевать!

— Лорд Стэнтон! — воскликнул мистер Бомон.

— Я думал, что достаточно ясно дал вам понять — я не хочу, чтобы меня тревожили гости, — со злостью сказал герцог.

Он увидел озабоченность на лице управляющего и прибавил:

— Не думаю, что это была ваша вина или вина слуг. Я знаю, каков Берти — он бы вломился и в Букингемский дворец, если бы решил, что ему следует там переночевать!

— Примите мои извинения, — сказал мистер Бомон.

— Чертовски неприятно! — продолжал герцог. — Но он едет в Ниццу и вы могли бы позаботиться, чтобы он уехал ранним поездом.

— Непременно! — покаянно ответил мистер Бомон.

И, видя, что герцог собрался уходить, он добавил:

— Из Британского посольства только что прибыло письмо. Оно пришло с дипломатической почтой.

Он вручил герцогу пухлый пакет и герцог, с некоторым опасением взглянув на него, вскрыл письмо. После значительной паузы герцог спросил:

— Вы знаете, что в этом письме?

— Откуда мне знать? — ответил мистер Бомон.

— Оно от премьер-министра. Он частным образом сообщает мне, что королева просила его в трехдневный срок прибыть в Виндзор, чтобы обсудить кандидатуру нового вице-короля Ирландии. Он хочет предложить меня.

— Я могу только от всего сердца поздравить вашу светлость! — сказал мистер Бомон.

— Я же не сказал, что собираюсь принять этот пост, — возразил герцог.

— Вы блестяще справитесь с этой должностью. Как помните, я говорил вам, что вы стоите на перепутье.

Герцог взглянул на письмо еще раз и перечел абзац, о котором ничего не говорил мистеру Бомону.

Там было написано:

«Ее Величество, скорее всего, затронет один вопрос, положительное решение которого является желательным для положительного решения всего назначения в целом — вице-король должен быть женат, но, я полагаю, это та проблема, которая может быть легко решена в ближайшее же время».

Герцог понимал, что премьер-министр намекал на ходившие в лондонском высшем обществе слухи о его скорой помолвке с Роуз Кейвершем.

Его нежелание жениться на ней будет прекрасным поводом отказаться от предлагаемого назначения.

В то же время он не мог не подумать, что премьер-министру хотелось бы, чтобы он принял это предложение. Он понимал, что его последние речи в палате лордов, его искренняя поддержка партии и то, что премьер-министр часто консультировался с ним по различным вопросам, — все было рассчитано именно на это.

Внезапно герцог подумал, что, если он откажется, то предаст дружбу, которую очень ценил и уважал.

Он вдруг осознал, что мистер Бомон ждет, что он скажет.

— Я обдумаю это, — сказал герцог, кладя письмо в карман. — Это слишком серьезное предложение, чтобы давать на него поспешный ответ.

— Разумеется, ваша светлость, — согласился мистер Бомон. — В то же время я думаю, что должность, которую вы будуте занимать в Ирландии — очень трудная, и мне кажется, она представляет вызов для вас.

— Еще один вызов! — сказал себе герцог, поднимаясь по лестнице к себе в спальню. — Кажется, им нет конца!

Сидя в ресторане, куда герцог привез ее пообедать, Уна подумала, что самое замечательное, когда-либо происходило с ней, — так вот этот обед вдвоем с герцогом.

Переодеваясь к обеду, она надеялась, что герцог отвезет ее куда-нибудь в тихое место, чтобы ей не пришлось переживать из-за своего платья. Потом она стала беспокоиться о том, что они попадут на какое-нибудь сборище, как прошлой ночью. Она подумала, что герцогу, наверное, придется пригласить своего кузена, краснолицего лорда Стэнтона, пообедать с ними, и почувствовала, что он может все испортить.

А так было замечательно завтракать с герцогом наедине и кататься с ним в парке!

Потом мысли ее возвратились к печальному происшествию в студии отца, и она вдруг подумала, что появившись в студии в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась, он был подобен рыцарю в доспехах, пришедшему спасти ее от свирепого и очень страшного дракона.

— Он так великолепен! — воскликнула она. Ей хотелось говорить с ним, быть рядом с ним, и чтобы никто не вмешивался в их разговор.

— О Господи, пожалуйста, пусть лорд Стэнтон обедает где-нибудь в другом месте! — Она поняла, что говорит вслух.

Потом ей стало на минуту стыдно, что она молится о чем-то таком незначительном и личном.

Когда Уна спустилась в салон, там ее уже дожидался герцог, просто великолепный в вечернем костюме; он был один.

Уна не могла предполагать, что ее лицо озарилось восторгом, потому что ее страхи оказались необоснованны, а когда она подошла к герцогу, оказалось, что он улыбается. В то же время в его глазах опять было нечто такое, что заставило ее сердце забиться быстрее, как тогда, когда они вместе смотрели картину.

Когда Уна одевалась, горничная предложила помочь ей уложить волосы, и Уна с благодарностью согласилась.

Пока она сидела перед зеркалом, раздался стук в дверь, и другая служанка вошла с букетиком маленьких белых орхидей.

— Это к платью, мадемуазель, — она улыбнулась.

Уна вскрикнула от восторга.

— Как раз то, что мне нужно!

Она взяла цветы у горничной и спросила:

— Мне приколоть их на корсаж или лучше на плечо?

— А почему бы не в волосы, мадемуазель?

— Прекрасная идея! — воскликнула Уна. — Я буду выглядеть шикарно и, надеюсь, немного постарше.

А на самом деле с орхидеями в волосах она стала выглядеть как настоящая богиня весны.

Герцог подумал, что все драгоценности из коллекции Уолстэнтонов не украсили бы ее больше.

Подойдя к герцогу, Уна сказала:

— Благодарю вас за прелестные орхидеи. Не соблаговолите ли смотреть на них, а не на мое платье, которое вам не нравится?

— Мне трудно смотреть на что-нибудь, кроме вашего лица, — ответил герцог