Джонни-ангел - Даниэла Стил Страница 36

На обратном пути они остановились, чтобы купить кое-что из продуктов. Время шло к ужину, поэтому, когда они добрались до дома, Элис тотчас отправилась на кухню, чтобы что-нибудь приготовить, а Шарли и Бобби поспешили на задний двор, чтобы успеть немного побросать мяч до ужина. Джим тоже не стал садиться к телевизору, а вышел к детям, чтобы показать Шарлотте пару финтов, которые были популярны в дни его юности.

Джонни некоторое время наблюдал за ними из кухонного окна, потом повернулся к матери.

— Как здорово, что отец все-таки пришел, — сказал он с довольным видом. Джонни лучше других понимал, как много значило для Шарли внимание отца. Похоже, и Джим тоже это понял — понял и приехал на игру, а уж потом его захватили, увлекли мастерство и ловкость дочери. Всю обратную дорогу он говорил только о следующих ее играх, так что в этом отношении за него можно было, пожалуй, не волноваться.

— Да, — подтвердила Элис. — Но меня не это удивляет. Я все думаю о твоих, гм-м… возможностях. Похоже, ты сам до конца не сознаешь, какой силой обладаешь, — проговорила она вполголоса, чтобы никто ее не услышал. — Ты, наверное, можешь воздействовать в правильном направлении на любого человека. Возьми хоть нас… Бобби начал говорить, Джим приехал на игру к Шарли… Это просто волшебство какое-то. Другого слова я не подберу.

Тут она почувствовала, как глаза ее увлажнились от подступивших слез. Очень осторожно и бережно Джонни понемногу исправлял их жизни, делал их такими, какими они и должны были быть, иначе как чудом Элис назвать это не могла.

— Бобби уже был готов заговорить, я просто немного ему помог. Пять лет — достаточный срок, а в таком возрасте — особенно, — возразил ей Джонни, и Элис согласно кивнула. Она и сама понимала это очень хорошо. И все-таки ей казалось: если бы не Джонни, ее младший сын мог молчать еще долго, возможно — всегда. А за это время Джим, который начал пить после того, как Бобби утратил речь, мог превратиться в безнадежного алкоголика.

— Когда мы скажем отцу, что Бобби заговорил? — спросила она. Ей давно не терпелось поделиться с мужем потрясающей новостью, которая могла бы в буквальном смысле слова вернуть его к жизни. Элис полагала, что сделать это надо не откладывая, но Джонни был неумолим.

— Еще не время, — твердо сказал он. — Бобби еще не чувствует себя достаточно уверенно. Ничего, подожди еще немного, — добавил Джонни, заметив, как огорчилась мать. — Я уверен, что скоро мы с ним преодолеем последние трудности и преграды, и Бобби сможет свободно разговаривать с кем угодно.

— Какие же это преграды? — уточнила Элис.

— Честно говоря, я и сам пока не разобрался, — признался Джонни. — Все дело в психологии — вот все, что я могу сказать.

— Как же ты собираешься с ними бороться, с этими трудностями? — удивилась она.

— Этого я тоже не знаю. Зато я чувствую, что нужно сделать. И когда. Ты уж извини, но объяснить, как именно это происходит, я не в состоянии. Нужные мысли приходят ко мне сами собой, словно откуда-то извне. А стоит мне о чем-то подумать, то и исполняется. Что касается Бобби, то ему в любом случае нужно немного попрактиковаться. Кроме того, его следует соответственным образом подготовить, прежде чем сообщать папе. Ведь Бобби, — добавил он тихо, — тоже переживает за отца.

Элис снова кивнула. Ей было трудно выразить свои мысли словами, но в душе она понимала, какое значение будет иметь для Джима то, что его сын снова начал говорить. Для него это означало свободу, прощение, освобождение от груза вины за содеянное когда-то. А это, в свою очередь, должно было изменить и его жизнь, и их жизни тоже. Вот почему ей не терпелось обрадовать мужа добрыми новостями, однако она понимала, что и ей, и Бобби лучше положиться на Джонни, который явно знал (хотя он и утверждал обратное), что делал. До сих пор, во всяком случае, ему удавалось добиться только положительных результатов. И ему хотелось добиться гарантированного успеха. Было бы куда хуже, если бы они поторопились и мальчик, занервничав, начал бы заикаться, а то и вовсе решил бы, будто он всех подвел, и замолчал снова.

Через полчаса ужин был готов, и Элис позвала всех к столу. За ужином Джим снова расспрашивал Шарли о баскетболе и сыпал советами, как опытный тренер. Его советы были достаточно профессиональны, и Шарли с удивлением смотрела на отца, словно видела его впервые. Внимание, одобрение, поддержка отца — это было именно то, в чем она столько времени нуждалась. Разделявшая их стена враз рухнула, и Джим сделал гигантский шаг навстречу своей дочери.

— Хорошо, па, я попробую делать так, как ты советуешь, — пообещала она, купаясь в лучах отцовского одобрения. Она улыбалась, глаза ее сияли. До сих пор ее отец только с Джонни разговаривал так уважительно и внимательно. Да-да, именно уважительно, потому что сегодня она сумела доказать ему, что тоже на что-то годится. И теперь, когда она продемонстрировала, на что способна, Джим готов был признать свою ошибку. Он своими глазами увидел, что его дочь — превосходная спортсменка, и сознание этого наполнило его гордостью. А Шарли, слушая его, улыбалась и чувствовала себя любимой дочерью и самой счастливой девочкой в мире.

Вечером следующего дня Джим, вернувшись с работы, предложил Шарли прокатиться и заехать по дороге в кафе. Он решил угостить дочь гамбургерами с тунцом и газировкой. Это было что-то новенькое, и Элис не стала возражать. С улыбкой она наблюдала за тем, как Шарли усаживается в машину, оживленно разговаривая с отцом. Они отъехали, а Элис вышла во двор, где Джонни и Бобби бросали в корзину мяч. Ей все еще казалось, что она стала свидетельницей настоящего чуда. Джим, который словно не замечал дочь, отправился с ней в придорожный ресторанчик! Он явно стремился наверстать упущенное.

Поскольку Джим и Шарли поехали в кафе, Элис не спешила с ужином и спохватилась, только когда часы уже показывали начало восьмого. Им уже давно пора было вернуться, поскольку кафе находилось совсем недалеко, между тем они отсутствовали уже почти два часа. В восемь ее беспокойство достигло предела. Дурные предчувствия не оставляли ее, Элис была в панике. В половине девятого она уже было решила отправиться на поиски, но тут ей позвонили из местной больницы. Джим и Шарлотта были там. С обоими все было более или менее в порядке, если не считать небольшого сотрясения у Шарли.

— Что произошло? — спросила Элис, трясущимися руками сжимая телефонную трубку, и сестра из приемного покоя прочитала ей запись в больничной карте. Оказывается, Джим снова попал в аварию. Не справившись с управлением, он задел стоящий у обочины шоссе грузовик. Сам он не пострадал, но Шарлотта ударилась головой о приборную доску. Пытаясь успокоить Элис, дежурная сестра добавила, что ее дочь, возможно, отделается синяками. Девочку уже осмотрел врач, и скоро ее с отцом отпустят домой.

Едва повесив трубку, Элис бросилась к Джонни, чтобы рассказать ему обо всем. Бобби, к счастью, был у себя, он делал уроки в своей комнате, и она могла не бояться напугать мальчика. А он мог испугаться одного ее вида — до того бледной она была и так сильно дрожали у нее руки.

Выслушав ее, Джонни даже присвистнул.