Один прекрасный вечер - Кристина Додд Страница 37

Беззубый выхватил нож из-за пояса, пробираясь к дерущимся.

– Роберт! Нож! – закричала Клариса, и испуганный Блейз пустился в галоп.

Услышав ее предупреждение, Хепберн приподнял лысого ногами и руками и бросил на беззубого. Оба разбойника распростерлись на траве.

Хепберн встал, направив палец на Кларису, и крикнул:

– Стоять!

Словно собаке!

Клариса повиновалась. В этот момент Хепберн был похож на дикаря. Она боялась его больше, чем подонков, с которыми он сражался.

Подонки тоже его боялись. Чем дальше, тем больше. Они перешептывались, пытаясь выработать стратегию борьбы с сумасшедшим, который преследовал их с железной решимостью.

Они позволили ему подойти и обступили его с флангов: один по одну сторону от Хепберна, другой – по другую.

Хепберн усмехался, жестом приглашал их приблизиться. Ближе, еще ближе. И когда беззубый набросился на него с ножом, Хепберн шагнул в сторону, перехватил нападавшего за кисть и вывернул ее.

При звуке ломающихся костей Клариса почувствовала приступ тошноты.

Беззубый кричал и корчился от боли.

Клариса услышала голос Хепберна:

– Это ты был возле моего дома вчера ночью?

Нет. Там был совсем другой человек. Клариса видела его.

– Я даже не знаю, кто вы. – Лысый пятился, Хепберн наступал на него.

– Лжец. – Хепберн сжимал и разжимал кулаки. – Ты осмелился шпионить за моим домом.

– Я из Эдинбурга. Не знаю, кто вы такой. Я честный вор. – Хепберн ударил лысого по уху с такой силой, что голову его свернуло на сторону.

Но лысый воспользовался ослаблением внимания соперника и двинул его кулаком в челюсть.

Но Клариса и вскрикнуть не успела, как Хепберн ловко увернулся от удара и дал лысому в нос. Хлынула кровь, и Хепберн спокойно заявил:

– Обманщик. Ты наблюдал за моим домом. – Лысый попытался сбить его с ног. Хепберн увернулся и дал лысому в глаз.

– Кто заплатил тебе за то, чтобы ты следил за моим домом? – Лысый попятился.

– Ты сумасшедший сын шлюхи!

– Я знаю. – Хепберн еще раз его ударил. – Кто?

– Я никогда не был у твоего дома. – Лысый резко вывернулся и попытался бежать. Хепберн поставил ему подножку. Дождался, пока тот поднимется, и снова сбил с ног. Стоя над ним, Хепберн спросил:

– Ты собирался меня ограбить?

Лысый обхватил рукой ноги Хепберна в районе колен. Хепберн сделал сальто и вновь оказался на ногах. Наклонившись к лысому, он схватил егоза грудки и поставил на ноги.

– Что ты собирался украсть? – Он ударил лысого в челюсть.

– Ничего. Клянусь. – Лысый извивался, пытаясь ударить Хепберна.

Хепберн ударил лысого в грудь, заехал в ухо и расквасил нос.

Ослепнув от собственной крови, лысый повалился на землю и, задыхаясь, проговорил:

– Я вас не знаю.

Хепберн смотрел на валявшихся на земле мужчин. Грудь его вздымалась, он был похож на самого дьявола. Извивающемуся лысому он сказал:

– Я – граф Хепберн. Это моих людей ты убивал и грабил. – С кровавой пеной на губах лысый пробормотал:

– Я больше не буду.

– Это верно. Больше не будешь. – Хепберн наклонился, приподнял его за полы рубашки и снова ударил.

Клариса больше не могла на это смотреть. Она подъехала к нему.

– Лорд Хепберн! – Она соскочила с коня. – Лорд Хепберн! – Она перехватила его руку в тот момент, когда он собрался ударить человека, уже потерявшего сознание. – Лорд Хепберн! Остановитесь! Вы должны остановиться! – Кислый тошнотный привкус стоял у нее во рту. Она боялась, что ее сейчас вырвет.

Подняв голову, Хепберн уставился на нее так, словно впервые увидел. Волосы его стояли дыбом. На рубашке зияла прореха от ножа. Кровь текла по его руке. Казалось, в него вселился сам дьявол, она боялась, что он и ее тоже ударит.

И тут грудь его поднялась. Он судорожно перевел дыхание, уронил руку и весь обмяк.

– Ваше высочество, возвращайтесь в Маккензи-Мэнор и пришлите кого-нибудь за Макги. Я позабочусь о нем, пока не придет помощь, – произнес он пугающе спокойно.

– Но, милорд, – она кивнула на его руку, – вы ранены. – Безразлично взглянув на руку, он сказал:

– Я видал раны и похуже. А Макги – нет, бедный ублюдок. – Он свистнул Блейзу, и жеребец подошел к нему.

Хепберн подсадил Кларису в седло, и от его прикосновения по телу ее пробежала дрожь страха. Но не отвращения, да поможет ей Бог. Не отвращения.

– Если мы не пришлем Макги помощь, он погибнет. – Хепберн шлепнул Блейза по крупу, подгоняя его. – Торопись.

Принцесса работает нитками и иглой, чтобы создавать красоту, и чтобы демонстрировать свои красивые руки и грациозные движения.

Вдовствующая королева Бомонтани

Из окна в кабинете Хепберна Клариса наблюдала за возвращением Роберта. Он въехал во двор окровавленный, весь в синяках и ссадинах, но на удивление спокойный. Хепберн вошел в дом и исчез из виду, но Клариса могла судить о том, где он и куда направляется, по визгу дам, увидевших его, и по его приглушенному голосу, призванному успокоить взволнованных дам. Он зашел в полутемный кабинет, и Клариса услышала, как он сказал:

– Я прекрасно себя чувствую, Миллисент. Нет, мне не нужен хирург. Это всего лишь царапина. Я должен просмотреть сегодняшнюю почту, а потом обещаю отдыхать. Возвращайся к гостям. Видит Бог, ты нужна им больше, чем мне. – Хепберн захлопнул дверь перед носом у сестры и прошел к столу, где на серебряном подносе лежали доставленные с утренней почтой письма.

Клариса не торопилась обнаруживать свое присутствие. Она пристально наблюдала за ним, изучала. Не считая припухлости под глазами и синяков на скулах, он выглядел весьма неплохо для человека, только что принимавшего участие в яростной драке. Рука была рассечена довольно глубоко и требовала лечения.

Не поднимая головы, он сказал:

– Не топчитесь вы там, ваше высочество, выходите и помогите мне. Вы ведь для этого сюда пришли?

Очевидно, он все же заметил разложенные на столе ножницы, иголку с нитками и тазик с теплой водой. Он и ее тоже сразу заметил, потому что когда Клариса вышла из тени, смотрел на нее.

Глаза его налились кровью. Он все еще был в ярости.

Сердце ее затрепетало. Ей захотелось бежать и в то же время остаться. Она хотела убедиться в том, что с ним все в порядке. Ей было наплевать на него. Она видела его в его худших проявлениях, она видела его в ярости. Она знала, что он способен убить. И она видела его в его лучших проявлениях, ибо он дрался за своих подданных.