Огненный дождь - Холли Престон Страница 37

— Я хотела бы, — продолжала Патриция, — с любезного разрешения моих коллег и вашего позволения попросить мою самую близкую подругу Марианну подняться ко мне на сцену!

Глаза Марианны расширились от удивления, и, поколебавшись, она все же направилась к сцене. Ног она не чувствовала, когда пробиралась между рядами. Все глаза были устремлены на нее. А когда Марианна предстала перед морем внимательных глаз, Пат улыбнулась подруге и произнесла, глядя в зал:

— И конечно, мне также хотелось бы позвать на сцену Фредерика Галли.

На какое-то мгновение Марианне почудилось, будто все происходящее — часть некой безумной неправдоподобной сказки. Она не смела поднять глаз.

Фред поднялся на сцену, и Патриция, взяв подругу за руку, заявила с обезоруживающим обаянием:

— Это мои два добрых друга, которые знают меня с детства и которые всегда были предназначены друг для друга. По некоторым причинам им пришлось расстаться, но сейчас они здесь, вместе, и вместе же должны остаться!

Эти слова вызвали бурю одобрительных возгласов и аплодисментов, которые звучали из всех уголков зала. Марианна не могла сказать, когда именно ее пальцы сплелись с пальцами Фреда. Она смотрела и не могла насмотреться на красивое смуглое лицо любимого человека. Из толпы раздался возглас:

— Сделай девушке предложение!

— Фред… — выдохнула Марианна.

Наступила тишина.

— Марианна, дорогая. — Его глаза встретились с ее, и у нее перехватило дыхание. — Я прошу твоей руки и сердца.

— Пойдем отсюда, — сказал Фредерик. — Нам нужно поговорить.

Они стояли за кулисами в окружении многих людей, в вихре рукопожатий и поздравлений.

Через толпу к Марианне и Фредерику пробиралась Патриция с пылающим от радости лицом и довольной улыбкой.

— Надеюсь, вы на меня не сердитесь, — беззаботно рассмеялась она.

Марианна отодвинулась от Фреда. Она все еще была как во сне. Даже не верилось, что полчаса назад она услышала предложение руки и сердца.

Но разве он мог поступить иначе, стоя перед целой толпой? Больше всех радовалась, конечно, Патриция.

— Ты неисправимый романтик, Пат, — сказала Марианна, не глядя на Фредерика, но всем своим существом ощущая его присутствие.

Он стоял совсем рядом в строгом темном костюме, мужественно-красивый и очень растроганный.

— Я сделала все, что могла, — отозвалась Патриция с многозначительным кивком, принимая нарочито скромный вид. — Может, вам хочется побыть вдвоем? — спросила она.

— Да, — сказал Фред.

— Нет, — в ту же секунду ответила Марианна.

— Ну, и что же теперь будет? — Пат смотрела на них, пытаясь изобразить невинное смущение. — Да? Нет? Может быть?

Позади возник сияющий режиссер. Марианна видела, как хочется ее подруге выйти на последний поклон.

— Ну, иди, — тепло сказала она, подталкивая подругу.

— Здесь неподалеку есть маленький ресторанчик. — Фредерик говорил очень мягко. — Иди, Патриция. — Он широко улыбнулся. — А на тот случай, если у меня больше не будет возможности поблагодарить тебя, я скажу сейчас, что ты самая лучшая сваха на свете.

И он потащил Марианну к выходу. Морозный воздух обжигал лицо. Она повернулась к нему, опустив глаза.

— Я знаю, что значит для тебя брак. Ты не хотел делать предложения. — Марианна говорила неуклюже и взволнованно, впрочем, это было именно то, что она испытывала.

— Ах, ты знаешь? — передразнил Фред, и она решилась взглянуть на него из-под ресниц.

— Ну ладно, а что еще ты мог сделать? Там было так много народу… и… — пролепетала она.

— Потом, — сказал Фредерик. — Здесь не самое подходящее место для разговора. Пойдем. — Он взял ее под руку, и они молча дошли до маленького итальянского ресторанчика.

Метрдотелю было достаточно одного взгляда на спутника Марианны, чтобы тут же проводить их за отдельный столик в углу зала.

На столе стояла ваза с гвоздиками. Фред отодвинул ее.

— Я хочу видеть твои глаза, Марианна, когда буду говорить то, что должен сказать. — У нее внутри все сжалось.

— Я понятия не имела, что Пат выкинет такую шутку, — пробормотала Марианна. — Откуда она узнала, где тебя найти?

— В «Савойе», — кратко ответил он, пристально глядя на нее. Марианна залилась краской под этим взглядом. — Когда я встретил Патрицию на Бродвее, то через пару дней пригласил ее пообедать и тогда же обмолвился о том, что в Лондоне останавливаюсь только в «Савойе». Я и не подозревал, какую роль это потом сыграет.

В его голосе было столько теплоты, что у Марианны закружилась голова. Тут очень кстати подошел официант принять их заказ. С типичным итальянским восторгом он отзывался на все, что они заказывали: «просто великолепно» или «прекрасный выбор».

— Твоя мать не обиделась на мой поспешный отъезд? — спросил Фред.

Марианна вертела в руках бокал.

— Нет.

— А ты? Ты в порядке?

— А почему, скажи мне, должно быть иначе?

— Потому что, дорогая моя, мы расстались далеко не по-дружески.

Моя дорогая. Он назвал ее «моя дорогая»? И без всякой усмешки?

— Это безнадежно, — внезапно заявил Фред, поднимаясь. Метрдотель, как по боевой тревоге, направился к их столу и засуетился, обеспокоенный неожиданной ситуацией.

— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил он. — Вам не понравился ресторан?

— Очень понравился, — заверил его Фредерик, покопавшись в бумажнике и извлекая оттуда пачку банкнот. — Я уверен, что блюда здесь самые изысканные, но у нас вдруг пропал аппетит. — Он искоса взглянул на Марианну, и та смущенно кивнула, совершенно не понимая, что происходит.

Они быстро вышли из ресторана, взяли такси и приехали в «Савой».

— Зачем мы приехали сюда? — спросила Марианна у входа.

— Нам надо поговорить. — Фред бросил в ее сторону невинный взгляд. — Я не могу разговаривать с тобой, когда рот у меня набит цыпленком.

Он вошел в гостиницу, держа Марианну за руку. Она знала, куда он ведет ее, и слабо сопротивлялась, когда они подошли к его номеру и Фред открыл дверь.

— Почему мы должны разговаривать в твоем номере?

— Успокойся, — приказал Фредерик, закрывая дверь и швыряя ключи на столик посреди комнаты. — Сядь. Выпей чего-нибудь и послушай, что я скажу.

Он налил им по стакану виски с содовой. Марианна никогда раньше не пила этого. Теперь же она с благодарностью отхлебнула обжигающий напиток, потому что нервы у нее уже начинали сдавать.

— Это не самый любимый твой напиток, я знаю, — произнес Фредерик, присаживаясь рядом с ней.