Безрассудная - Ханна Хауэлл Страница 37

Увидев Александра, она почувствовала себя так, словно еесердце разорвалось. Она поняла, что к ней теперь будут относиться с еще большейхолодностью и большей грубостью после этой попытки сблизиться с ним. Александрстоял на коленях перед едва заметным памятником, вокруг которого на коричневойтраве лежали ветки и засохшие цветки лаванды. Его руки были с силой сжаты ипокоились на коленях. Его голова была наклонена. Холодный, но не сильный ветерслегка трепал его пышные золотистые волосы. Когда Эйлис приблизилась к нему, оннапрягся и, быстро поднявшись, повернулся к ней. Выражение его лица былонедружелюбным, но оно быстро смягчилось.

– Тебя кто-нибудь сопровождал? Тебе кто-нибудь разрешалпокидать Ратмор? – спросил он.

– Да. Куда мне еще бежать? К Дональду, который лишьвыплеснет на меня свою ярость? Или, может, к дяде, чтобы он сказал мне, какглубоко я его осрамила?

– Ты говорила, что не собираешься бежать?

– В этом для меня нет никакой пользы. – Эйлиспосмотрела на камень, на котором были вырезаны простой узор из несколькихветвей лаванды, имя Элизбет и надпись ниже: «Любимой дочери от Александра –маленькому ангелу, чья память будет всегда жить в отцовском сердце».

– Твоя дочь.

– Да. Значит, ты узнала о ней?

– Для этого не надо применять хитрость или особыеусилия. Это не секрет.

– Да. – Александр лениво откинул ногой веткузасохшей лаванды. – Она любила запах лаванды.

– Он очень приятный – не приторный и не сильный. –Эйлис помолчала, подбирая слова. – Я не буду пытаться ее заменить, –произнесла она тихим голосом и не отвела глаз под пристальным взглядомАлександра.

– Ты никогда и не сможешь.

– Я знаю об этом.

– Вот как? Кто может понять, как это– похоронитьсобственного ребенка? Это поймет только тот, кто похоронил своего.

– Я это, по всей видимости, понять не смогу, и если такбудет угодно Богу, то, надеюсь, никогда не пойму. – Эйлис положила оберуки на живот.

Александр перевел взгляд на ее руки. Потом положил свои рукиповерх ее и посмотрел ей в глаза. На протяжении короткого волнующего мгновенияЭйлис чувствовала, что они ощущают одно и то же. Они словно коснулись другдруга душами, и это вселило в Эйлис первую искреннюю надежду. Она могла толькомолиться, чтобы эта надежда не оказалась ложной.

– Почему мы не можем идти? Джейм идет, –пробормотал Мейнус, и Рут кивнул.

– Мы будем очень-очень хорошо себя вести, –пообещала Сибил.

– Я уверен, что так и будет, но вы должны остатьсяздесь, – твердо произнес Александр, помогая Эйлис подняться на лошадь.

Эйлис посмотрела на своих племянников и племянницу. Онижаждали вырваться из стен Ратмора, и она очень хотела, чтобы их желаниеосуществилось, но она также знала, что Александр прав, заставляя их остаться. Унее были сомнения в необходимости их собственной поездки, однако Александр былнепреклонен. Он сказал, что их обвенчает священник и что в день, когда онасказала ему о своей беременности, он послал всадников отыскать такового. Послепримерно недели розысков они в конце концов нашли священника, но у того быласломана нога в одном странном происшествии, и потому приходилось отправляться кнему в деревню. У Эйлис были скверные предчувствия, но Александр не принял вовнимание ее настроение.

– Я очень-очень-очень хочу ехать, тетя, –произнесла Сибил.

– Ну, я боюсь, что мне придется сказать тебе «нет»,дорогая. Не забывай, что есть люди, которые хотели бы забрать тебя у твоегоотца. – Она подарила Барре короткую улыбку, когда он встал рядом сдетьми. – Когда опасность исчезнет, я уверена, он позволит вам побегать ипорезвиться.

Сибил взяла отца за руку и пристально посмотрела на своютетку:

– Бойся цыплят.

– Что ты говоришь, моя дорогая? – Эйлис хоть имедленно, но привыкла к странным словам, которые часто произносила Сибил, но наэтот раз ее слова выглядели особенно нелепо.

– Просто опасайся цыплят.

– Да, я постараюсь. – Эйлис посмотрела наАлександра: – Нам не пора в дорогу?

Люди, собравшиеся во внутреннем дворе, с опаской поглядывалина Сибил, и Эйлис решила, что надо по крайней мере согласиться с тем, чтосказал ребенок. Ей не нравилось внимание, которое привлекал к себе необычныйдар Сибил. Хотя она так и не поняла, о чем говорила Сибил, Эйлис решилаобсудить это где-нибудь за стенами внутреннего двора, где ее не услышат люди.Однако когда небольшой отряд Александра двинулся из Ратмора и Эйлис махала напрощание рукой детям, у нее на сердце было тревожно. У Сибил был пристальный ипечальный взгляд, странный на столь прелестном личике, и этот взгляд немногопугал Эйлис. Ребенок пытался ее предупредить и ясно сделал какое-топредсказание. Эйлис решила, что должна быть особенно бдительной.

В группе, которой предстояло преодолеть десять миль пути кбольному священнику, было, помимо Эйлис, всего шесть человек. Эйлиссомневалась, что Александр, Джейм, Ангус и еще три тяжеловооруженных солдатаявляются достаточной защитой. Предсказание Сибил могло означать что-то простое,но могло и предвещать какие-то крупные события, имеющие далеко идущие последствия.Отряд был небольшим, чтобы не привлекать лишнего внимания и двигаться быстро,если им придется поспешно ретироваться в Ратмор. Семерым было легче убежать испрятаться. К тому же Ратмор и дети тоже нуждались в защите. Эйлис понимала всеэто, но жалела, что не убедила Александра подождать в Ратморе до излечениясвященника. Предупреждение пятилетнего ребенка не было достаточным доводом впользу отмены поездки.

Александр ехал верхом позади Эйлис. Взглянув на нее, онпроизнес:

– Ты кажешься взволнованной.

– У нас обоих есть враги.

– Это у меня враги. У тебя – родственники и твой жених.

– Они поступят и со мной как враги, если схватят.Особенно если узнают, что у меня от тебя будет ребенок. Я с содроганием думаю,как Дональд воспримет эту новость, и я не хотела бы находиться с ним рядом,когда ему сообщат об этом.

– Именно поэтому ты согласилась выйти за меня замуж?

– О да, и я сделала отличный выбор, – негромкопроизнесла Эйлис, после чего кивнула. – Это одна из причин, по которым ярешила принять твое предложение. – Она встретила его хмурый взглядпрелестной улыбкой. – По крайней мере ты не обрушишь свой гнев на детей,даже несмотря на свою готовность проклинать ни в чем не повинных.

– Ни в чем не повинных – это ты о себе?