Сети любви - Мэри Бэлоу Страница 37

Леди Хэвершем взялась за пяльцы.

– Потерять мужа – это худшее, что может случиться в жизни женщины, – сказала она. – Я знаю это, дорогая. И поверьте мне, вы держитесь замечательно. Вы позволили Дженнифер прилепиться к вам и стали для нее опорой. Если бы не бледность и худоба, Эллен, никто бы и не заподозрил, как глубоко вы страдаете. Но действительно пришло время начать жить сначала, не так ли?

– Да. – Эллен опустила глаза на свои руки. – Знаете, Дороти, в памяти у меня хранится некий незначительный глупый случай, о котором я собиралась рассказать Чарли позже, а потом поняла, что уже не смогу сделать этого. Никогда. И это меня так гнетет… О, дорогая, я должна покончить с этим. Вы совершенно правы, Дороти. Пора начать жить сначала. Но с чего именно, как вы думаете?

Леди Хэвершем не подняла головы от своей вышивки.

– Отец хочет видеть вас, – сказала она.

– Ваш отец? – От изумления Эллен широко раскрыла глаза. – Он хочет видеть меня, Дороти? Почему? Золовка опустила пяльцы на колени.

– Вы – вдова Чарли. А Чарли был его любимым сыном, Эллен.

– Любимым сыном? – Глаза Эллен сверкнули от негодования. – И он не хотел видеть его в течение почти двадцати лет?

– Несомненно, он простил бы Чарли давным-давно, если бы любил его меньше, – с грустью заметила леди Хэвершем. – Порою родственники поступают друг с другом ужасно. А теперь, когда уже ничего нельзя изменить, отец буквально сокрушен горем. Он носит траур с тех пор, как узнал о гибели сына. Еще два месяца назад он попросил меня и теперь постоянно напоминает, не могу ли я уговорить вас встретиться с ним. Я полагала, что вы не готовы. Но может быть, теперь, Эллен, вы это сделаете?

Эллен глубоко вздохнула.

– Я обещала Чарли… Это было последнее, что я обещала ему. Мне это будет не просто сделать. Пожалуй, это самое трудное из всего, что я сделала в моей жизни.

– Я постараюсь, чтобы вы встретились с ним завтра. – Леди Хэвершем с облегчением вздохнула и улыбнулась. – Он захочет, чтобы Филип и Эдит тоже присутствовали. Вы познакомитесь сразу со всем семейством, Эллен.

Младший брат Чарли, Филип, фигурировал в большинстве рассказов о детстве, не единожды слышанных ею от Чарли.

– Интересно, как Дженнифер воспримет это, – сказала она. – Не слишком ли разволнуется, как вы думаете, Дороти? Не расстроится ли? Я ведь понятия не имею, многое ли ей известно о деде.

Леди Хэвершем снова взялась за пяльцы, руки ее дрожали.

– Отец хочет видеть вас, Эллен, – сказала она. – Он ни слова не говорил о Дженнифер. Давайте не будем торопить события. Может быть, после того как он узнает вас и полюбит – а он непременно полюбит вас, – тогда он захочет принять и Дженнифер.

Эллен уставилась на золовку.

– Он не хочет видеть собственную внучку? – воскликнула она. – Он скорбит о Чарли и знать не хочет о Дженнифер?

– Все ли известно вам об этом деле? – Леди Хэвершем вся сосредоточилась на своей работе.

– Да. – Эллен ошеломленно смотрела на золовку. – Значит, Чарли был прав? Его родные верят, что Дженнифер – не его дочь? В этом дело?

– Я полагаю, что она его дочь. Возможно, отец в глубине души уверен в том же. К тому времени, когда родилась Дженнифер, они уже были супругами достаточный срок. Но, Эллен, она же была непотребной женщиной. – Леди Хэвершем покраснела и еще ниже склонила голову над работой.

– И Дженнифер должна отвечать за это?

В глазах леди Хэвершем, когда та взглянула на Эллен, стояла боль.

– Вы должны понять, – сказала она, – отец и Чарли были очень близки. Отец возлагал на него большие надежды. А Чарли настоял на поступлении на военную службу. А тут еще этот брак. И рождение девочки в срок, слишком подозрительный. О, Эллен, легко судить других. Но папа не чудовище.

– Я не хочу видеть его, – сказала Эллен, – если он не признает Дженнифер. Она его плоть и кровь, Дороти. Я же просто вдова его сына. Я сама найду ей достойного мужа, когда завершится год траура, а затем буду жить своей собственной жизнью. Я не нуждаюсь в вашем отце. Я не нуждаюсь ни в ком. Только в Чарли – но его уже нет.

– Не надо так расстраиваться. – Леди Хэвершем вынула из кармана носовой платок и поднесла к глазам. – Я поговорю с папой. Он очень упрям, Эллен. И очень несчастен. О, дорогая, я просто не знаю, что делать!

Эллен преодолела расстояние, разделявшее их, и легонько коснулась плеча золовки.

– Это нелегко далось вам, Дороти, – сказала она, – быть посредником в таком деле. Я понимаю это и ценю то, что вы хранили верность обеим сторонам в течение стольких лет. Но боюсь, я не в силах облегчить вам вашу задачу. Я не могу встретиться с ним без Дженнифер.

На этом их беседа была прервана дворецким – войдя в гостиную, он подал хозяйке визитную карточку на серебряном подносе.

Леди Хэвершем взяла ее, прочла и улыбнулась Эллен.

– Вот и вам радость, – сказала она. – К вам пришел гость, моя дорогая. Он ожидает внизу? – спросила она у дворецкого.

– Да, сударыня, – отвечал человек с поклоном.

– Кто это? – спросила Эллен.

– Друг Чарли, – с радостной улыбкой сообщила леди Хэвершем. – Тот, кем была очарована Дженнифер. Тот, кого вы выходили в Брюсселе. Лорд Иден. Проводите его сюда, Хэнкок.

– Нет! – Эллен резко повернулась к дворецкому. – Нет. Можете сообщить ему, что ни меня, ни мисс Симпсон нет дома.

– Эллен, дорогая…

– Нас нет дома, – твердо сказала Эллен дворецкому. Тот вопросительно посмотрел на леди Хэвершем, поклонился и вышел.

– Но почему? – В голосе леди Хэвершем звучало удивление. – Я полагала, что вы будете рады видеть его, Эллен. Он же был вам и Чарли ближайшим другом!

– Извините меня. – Эллен, пряча глаза, даже не обернулась к золовке. – Извините меня, пожалуйста, Дороти. Я… Мы… Извините меня, пожалуйста. – И она почти выбежала из комнаты.

Леди Хэвершем с некоторой тревогой смотрела ей вслед. Ясно, что Эллен далеко еще не оправилась от удара, как она, леди Хэвершем, надеялась, коль скоро так отреагировала на возможность встретиться с человеком, который напомнил бы ей о Чарли и о том, что связано с битвой при Ватерлоо.

* * *

Лорд Иден почти на месяц задержался в Брюсселе вместе с матерью и братом, пока они наконец не убедились, что путешествие домой ему уже не может повредить. В эти дни он был озабочен лишь одним – своим выздоровлением; день ото дня он все больше и больше увеличивал нагрузки, радуясь постепенному возвращению бодрости, здоровья и силы.

Он постоянно ставил перед собой ту или иную цель. В такой-то и такой-то день он выйдет за порог гостиницы, или совершит пятнадцатиминутную прогулку, или тридцатиминутную, или проедется верхом. А в такой-то день он будет готов вернуться в Англию. К скорейшему достижению этой цели его подстегивал и удрученный вид Эдмунда, который тосковал по своему семейству, хотя ни разу и ни единым словом не позволил себе сказать об этом.