Секреты прошлого - Кэти Келли Страница 37

— Я не стану ничего слушать, мама. Я взрослый человек. Впереди вся жизнь, и я проживу ее так, как захочу. И тебе того же желаю. Ты не живешь, ты существуешь. Ты застряла в одном бесконечном дне, где ничего не меняется, кроме деталей. Ты постоянно вспоминаешь отца, но с его смертью жизнь не кончилась! Ты похоронила себя заживо, мама! А у тебя есть право жить дальше.

Эмбер захлебнулась эмоциями, отвернулась к окну. Начало было положено: теперь мать знает, что дальше их пути разойдутся. Она, Фей, найдет в себе силы двигаться вперед. Конечно, о Карле не было пока сказано ни единого слова, но матери стоит сначала принять тот факт, что ее не будет рядом. Мать достаточно умна, чтобы понять, о чем речь.

Фей молчала. Она смотрела на дочь во все глаза, и со стороны могло показаться, что на всем лице ее остались только глаза — ошеломленные, полные ужаса. Эмбер, сунув портфолио под мышку, направилась к себе в комнату.

Оставшись одна, Фей окинула потерянным взглядом стол, печенье, плошку с сыром фета, который так любила Эмбер, слоеный пирог, смятую оберточную бумагу.

Что она сделала не так?

Впервые за долгое время Фей не стала убирать кухню, прежде чем пойти к себе. Как правило, она долго мыла стол и посуду, оттирала их со всевозможными средствами до блеска. Но не в этот вечер. Фей прошла в свою спальню и прикрыла за собой дверь.

Это была чудесная комната, очень женская, по-своему шикарная, любимый будуар и островок покоя, глядя на который никак нельзя было догадаться, что здесь живет Фей Рид. Если в офисе она придерживалась минимализма, предпочитала четкую геометрию и идеальный порядок, в который не вносил диссонанса даже фикус с полированными воском листьями, то спальня была совсем другой. Здесь было уютно, свет приглушали бархатная обивка и абажуры светильников, на кровати покоилось роскошное покрывало с бледными чайными розами на бежевом фоне, плотные шторы занавешивали окно.

Не зная, куда себя деть, Фей села на край постели, бессильно уронив на колени руки. Из нее выпустили воздух.

— И что делать? — произнесла она вслух. Внутренняя сила, питавшая ее, как будто внезапно истощилась.

Фей любила читать о женщинах, прошедших через тяжкие испытания и нашедших в себе силы жить дальше, совершенствовать себя. Они словно несли некое знамя, означавшее принадлежность к клубу сильных женщин. Фей нравилось думать, что она одна из таких женщин.

Как оказалось, она черпала свою силу в одобрении и любви Эмбер, она опиралась на нее, цеплялась, как хрупкий стебель цепляется за мощный ствол, и лишь потому могла тянуться вверх, к свету. Лишенная привычной опоры, Фей была готова сломаться. Почему Эмбер переменилась так внезапно? Откуда эта агрессия, желание ужалить, оттолкнуть? Милая, нежная, талантливая Эмбер разговаривала с матерью словно с посторонним, неприятным человеком, и от слов ее веяло холодом.

Фей сидела на кровати очень долго, вслушиваясь в шаги дочери наверху. Наконец Эмбер включила музыку — «Скиссор систерс», и Фей грустно улыбнулась. Она считала, что эта группа возвращает современное поколение к рок-музыке семидесятых, хранила стопку виниловых пластинок из той эпохи. Они пылились в шкафу много лет, вместе со старыми фотографиями.

Прошлое пряталось в большом нижнем ящике гардероба, скрывалось под стопкой простыней и пледов.

Фей встала и открыла гардероб, несколько минут смотрела на ручку нижнего ящика, затем потянула за нее, сунула руку внутрь, сдвинув в сторону пледы и простыни. «Новые наволочки», — гласила надпись на коробке. Кто бы полез инспектировать ее содержимое? Уж точно не Эмбер, хотя в детстве девчонка любила искать свои подарки, перерывая комнату матери вверх дном. Она мазалась мамиными кремами, надевала туфли на каблуке, мерила бусы, но никогда — никогда — не совала свой нос в коробку с надписью «Новые наволочки». Знай Эмбер, что у матери есть секреты, возможно, она проявила бы большее любопытство. Но Эмбер считала мать предсказуемой и «правильной». Проще говоря, скучной. Какие тайны могут быть у скучной женщины? Неоплаченные счета? Семнадцать лет Фей пыталась стать другим человеком, и ей это удавалось, она сделала удачный выбор. Вернее, так ей казалось до сегодняшнего дня.

Она много лет не доставала коробку, а теперь вынула из ящика и перенесла на кровать. Сделав глубокий вздох, Фей открыла крышку.

Сверху лежала большая цветная фотография девушки с огромными смеющимися глазами и рассыпавшимися по плечам темными волосами. Сходство с Эмбер было необычайным. Девушку окружали улыбающиеся люди, замершие в своем довольном, безмятежном состоянии.

Фей не помнила всех имен, зато ей тотчас вспомнилась атмосфера вечера, веселая и слегка расслабленная. Играла какая-то композиция из «Лед зеппелин», что-то тягучее, медленное, вишнево-бархатистое. Песню поставил Джимми…

Интересно, что с ним стало? Когда-то давно Джимми был неплохим парнем с густым ежиком волос и несчастной мордахой, словно у потерянного щенка. Сейчас его, должно быть, и узнать нельзя. Наверняка работает в офисе, носит кожаные лоферы, белую рубашку с галстуком, аккуратно, с помощью геля, зачесывает назад непослушные волосы. Уж в нынешней Фей Рид, скучной, «правильной» мамаше, никто бы точно не узнал ту девчонку, что постоянно искала неприятностей в юные годы. Тогда Фей умела сексуально двигаться под музыку, строить глазки и хохотать, откинув назад голову и выставив на обозрение изящную шею.

Фей вынула стопку фотографий из коробки. До нее донесся сладкий, чуть удушливый запах духов. «Опиум» Ива Сен-Лорана. Закрыв глаза, она вдохнула забытый аромат и попыталась представить, что вернулась в те годы, когда слово «благоразумие» еще ничего не значило, а жизнь казалась бесконечно прекрасной. Вместе с «Опиумом», казалось, ноздрей коснулись и остальные запахи того времени: запах сигарет, острый запах марихуаны, металлическая нотка виски «Джек Дэниелс», сильных запах юношеского пота. И возбуждение, витавшее в воздухе, пронизывавшее все вокруг. Жизнь была непредсказуемой и оттого возбуждала.

Той девушки больше не было, она растворилась в небытии много лет назад, но Фей не суждено было ее забыть. Та девушка символизировала главную трагедию ее жизни и вместе с тем торжество этой самой жизни. Секрет, который навеки останется погребен вместе со старыми пластинками и фотографиями.

Утаить тайну своего прошлого от Эмбер… это стало для Фей настоящим наваждением. Она знала, что дочь никогда не поймет ее, никогда не простит…

Впрочем, куда катилась их совместная жизнь? Фей окружила себя и дочь высокой стеной для защиты от внешних врагов, однако кирпичики все чаще выпадали, а стена постепенно рушилась. Могло ли все сложиться иначе, если бы Эмбер с самого начала знала правду?

«Привет, Шона. Как дела на твоей планете? Скучаю по тебе, Полу, Россу и вашему умению весело проводить время».

Мэгги вздохнула. Удивительное дело: человек начинает ценить друзей лишь тогда, когда их нет рядом.

«…У меня никаких новостей. Сижу в спальне, печатаю это послание на старом папином ноутбуке. Так и кажется, что от неосторожного щелчка по клавиатуре он развалится на части. Странные вещи творятся с моим сознанием, подружка. Например, каждое утро, просыпаясь в своей детской постели, я с ужасом думаю, что наступил понедельник и мне пора в школу! Если бы еще повторили какой-нибудь утренний подростковый сериал тех времен, сходство было бы полным. Такое ощущение, что ничто не изменилось со школьных времен.