Одна ночь - Шелли Брэдли Страница 37

– Я не буду спать здесь! – возмутилась Серина. – Я не буду жить в этом доме. У меня есть свой.

Люсьен отставил в сторону трость и схватил ее обеими руками.

– Нет, ты будешь жить здесь. Мы теперь муж и жена, как бы ты к этому ни относилась.

– Я ваша жена, но не слуга и могу жить там, где захочу. А я хочу жить в своем собственном доме!

По его лицу пробежала гневная тень.

– Теперь ты стала моей женой, а жена обязана жить вместе со своим мужем.

– Так же, как и первая? – не удержалась Серина.

Люсьен выругался и сжал ее руку так, что она охнула от боли. Серина чувствовала, что он буквально дрожит от злости. Увидев испуг на ее лице, он выпустил ее руку.

– Самое простое военное правило гласит, что невозможно защитить объект от опасности, если тот находится далеко от тебя. Ты останешься здесь. Утром можешь послать за своими вещами.

Алистер! Она совсем забыла о нем и его угрозах. Серина закусила губу, когда поняла, что ее новый муж совершенно прав. Он не сможет защитить ее, если она будет продолжать жить в доме Сайреса.

– Хорошо, – смирилась она. – Но я хочу, чтобы вы знали: я остаюсь здесь только из-за возможности нападения со стороны графа Марсдена.

– Мне плевать, что ты там думаешь! – зло бросил он. – Если хочешь, можешь изменить убранство спальни. Я не входил туда с того момента, как от меня ушла моя бывшая жена. – Он замолчал, но потом добавил: – Ей нравился красный цвет. Тебе он тоже понравится.

Сказав это, он взял трость и исчез за дверью своей комнаты.

Действительно, красная спальня, удивилась Серина, войдя в будуар, принадлежавший Равенне Клейборн. Стены, пол, потолок, мебель – все было декорировано тканями алого и темно-красного цвета. Лишь кресла и ковер дополняли цветовую гамму бликами черного и золотистого. Безделушки перед зеркалом, казалось, были только что расставлены их хозяйкой. Создавалось впечатление, что Равенна вышла из комнаты час назад.

Серина оглядывала комнату, не находя слов от удивления. Что за женщина могла иметь такую… чувственную спальню? Только та, которая ставила плотские утехи выше всего на свете. И эта женщина бросила своего красивого, любящего мужа ради одного из его друзей.

Неужели Люсьен считает, что она точно такая же? Серина совершенно не понимала Равенну. Эта комната многое говорила о бывшей жене Люсьена и одновременно не объясняла ничего. Почему она оставила его? Что она за человек?

Серина заметила дверь, почти скрытую шелковой ширмой с нарисованными на ней китайскими драконами. Она открыла ее и остолбенела. Перед ней была ванная, отделанная красной плиткой с изображенными на ней фигурами обнаженных мужчин и женщин, занимающихся любовью в различных позах.

Серина в ужасе отпрянула и захлопнула дверь. И в этот момент она увидела картину.

Это был портрет Равенны в образе Венеры. Художник изобразил ее полуобнаженной, едва скрытой почти прозрачной накидкой. Во взгляде темных глаз читалась нескрываемая чувственность. Лицо и плечи обрамляли вьющиеся черные волосы. Конец одной пряди спускался до самого лона, привлекая внимание зрителя именно к этому месту.

Эта женщина была прекрасна и порочна. Она могла соблазнить любого мужчину. Теперь Серина понимала, почему Люсьен так хотел обладать ею. Сайрес рассказывал Серине о том, какое значение имеют мужские эротические фантазии. Однако она так и не научилась да и не хотела учиться вести себя, как Равенна. Для Серины христианская мораль всегда стояла выше плотских удовольствий.

Только Люсьен смог лишить ее приверженности этим моральным принципам. Но почему воспоминание о том, как он прикасался к ней, каждый раз отзывается в ее теле горячей и греховной волной желания?

– Добрый вечер, миледи, – произнес кто-то у нее за спиной. Она обернулась и увидела полную женщину средних лет. – Меня зовут Милдред. Милорд прислал меня помочь вам, так как сегодня вы остались без горничной.

Серина кивнула, не сказав ни слова. Служанка продолжила:

– Я вижу, вы смотрите на портрет первой леди Дейнридж.

– Да. Он очень… интересный.

– Так вы поэтому покраснели? – улыбнулась Милдред и, подавшись вперед, зашептала: – Я служила леди Равенне, когда та жила здесь. Это была та еще штучка.

– Она очень хороша собой, – задумчиво проговорила Серина.

– Это точно. Ее хотели все мужчины, а она хотела их, особенно молодых и красивых.

Серина решила было расспросить Милдред о первом браке своего мужа, но сдержалась. Ей не хотелось прослыть сплетницей среди прислуги. Тем временем служанка помогла ей снять платье.

– Здесь есть несколько ночных рубашек леди Равенны, – сказала она. – Наденьте одну из них, пока не пришлют ваши вещи.

Серина думала, что Равенна уже ничем не сможет ее удивить, но у нее буквально перехватило дыхание, когда Милдред выложила перед ней ночные одеяния ее предшественницы. Одно из них было из прозрачного красного шелка, другое – из черного шелка, а третье – темно-зеленое, с отделкой из черных цветов.

Носила ли Равенна эти вещи для того, чтобы понравиться Люсьену? Срывал ли он с нее эти рубашки, чтобы заняться любовью? Серина думала, что отношения ее нового мужа и его бывшей жены не волнуют ее, но теперь, глядя на эти эротические наряды, поняла, что это не так.

– Лучше я посплю в своем собственном белье, – пробормотала она.

– Я с вами согласна, – ответила Милдред, подмигивая. – Это не одежда, а сатанинское проклятие.

– Я хочу, чтобы эту комнату полностью переделали, – сказала Серина. – А портрет нужно убрать немедленно.

– Я позову слуг, – предложила Милдред.

Серина вздохнула. Она так устала и мечтала заснуть. Теперь же, если придут слуги, ей снова придется одеваться.

– Думаю, это подождет до утра, – сказала она.

– Хорошо, – согласилась служанка. – Если вам что-то понадобится, позвоните в колокольчик. Да, – добавила она, нахмурившись, – милорд просил передать вам, что он уйдет и его не будет до самого утра.

Сказав это, Милдред вышла и закрыла за собой дверь.

Он ушел? Куда мог уйти Люсьен в первую брачную ночь? На какой-то бал или прием? Это было возможно, но почему-то Серине представилось, что в эту минуту ее муж сжимает в своих объятиях другую женщину.

Она закрыла глаза, пытаясь отогнать мучительное видение. Ее не интересует, с кем он проводит время. Если он решил заручиться местом в аду, это его дело.

Но слезы, которые текли по ее щекам, свидетельствовали о том, что она лгала самой себе.

Клейборн сделал глубокий вдох, прежде чем рывком распахнуть дверь своего дома.