Дикарь - Данелла Хармон Страница 37

— Джульет?

Она не оглянулась, и Гарету вдруг стало стыдно. Стыдно за свое поведение. Стыдно за то, что был не готов справиться с ситуацией. И особенно стыдно за то, что он на мгновение пожалел, что женился на Джульет и теперь нес полную ответственность за нее и Шарлотту.

Ответственность.

Черт побери, это было наихудшее слово во всем словаре!

— Джульет! — Она не оглянулась. Гарет судорожно глотнул воздух, потом, понурив голову, неуклюже сказал:

— Прости меня. Знаешь, Перри, пожалуй, прав. У меня вспыльчивый характер, и иногда я не могу с собой совладать.

Она обернулась и с укором посмотрела ему в глаза.

— Твой вспыльчивый характер меня не волнует, Гарет, а волнует меня то, что нам сегодня, кажется, негде будет ночевать. Подозреваю также, что нам будет негде жить завтра, послезавтра, не говоря уж о следующей неделе, следующем месяце или следующем годе.

Он пожал плечами:

— Мы можем снять комнату в отеле или придумать еще что-нибудь.

— Да, но надолго ли нам хватит денег при таком образе жизни?

Он покраснел и отвел взгляд.

— Неужели ты ни о чем не подумал, прежде чем предлагать мне выйти за тебя замуж?

— Джульет, прошу тебя…

— Нет, конечно, не подумал, — с отвращением сказала она усталым голосом. Она снова отошла от него, будто ей было невыносимо находиться рядом с ним, тем более глядеть на него.

— Джульет!

— Мне нужно несколько минут побыть одной. Я должна подумать.

— Все будет хорошо, вот увидишь.

— Рада, что хоть один из нас в это верит.

— Послушай, я знаю, что ты на меня сердишься, но я еще не научился быть мужем. Я постепенно научусь. Просто нужно немного практики. Наверное, даже Чарльз не обошелся бы без ошибок…

— Сомневаюсь, — сказала она, продолжая идти.

Он неожиданно остановился, и морда Крестоносца, которого он вел за собой, ткнулась ему под лопатки. Ее слова глубоко ранили его, и ему было нечего сказать в свое оправдание. Правда заключалась в том, что несравненный Чарльз, возможно, действительно не допустил бы никаких ошибок.

Она сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Тяжело вздохнула, стоя с устало опущенными плечами, как будто вела битву с собой, потом повернулась и взглянула на него печальными глазами.

— Извини, я была несправедлива.

Он, стиснув зубы, смотрел в сторону.

— Нет необходимости извиняться.

— Есть. Вы с Чарльзом были совершенно разными людьми, и мне не следовало сравнивать тебя с ним.

— Почему это? — Он хотел было обратить все в шутку, но из-за обиды не успел вовремя остановиться и сказал то, чего говорить не стоило:

— Все остальные всегда нас сравнивали.

Глаза у нее потемнели, в них отразились сочувствие, понимание и жалость. Она сделала шаг в его сторону.

Гарет предостерегающе поднял руку.

— Я говорил тебе, когда мы только встретились, что я большой мастер впутываться во всякие неприятности. И сейчас я здорово все испортил, не так ли?

Она подошла к нему еще на шаг и положила руку на его плечо.

— Не ты создал эту неприятную ситуацию, Гарет.

— Не я. Чарльз, не так ли? Мой брат был святым, который никогда не делал не правильного шага, никогда не давал повода краснеть за него, никогда не совершал ошибок.

Боже мой! Кто бы мог подумать, что все так обернется?

Джульет молча стояла рядом. Он ожидал, что она отреагирует на его слова, может быть, даже грубо оборвет его, наговорит дерзостей, тогда они смогли бы, выложив все начистоту, начать супружескую жизнь с чистой страницы.

Но она молчала.

— Ты не собираешься защищать его? — запальчиво спросил он. — Не собираешься перечислять его добродетели, его достоинства, превозносить чистоту его безгрешного образа?

— Нет, — тихо сказала она, печально глядя на него. — К тому же он не был безупречным.

— Неужели?

— Конечно, не был. Как говаривал мой дедушка, на земле был всего один безупречный человек, но Господь поспешил забрать его назад.

Они оба замолчали.

Прошла минута, потом другая.

— Ну что ж… — сказала Джульет наконец.

Он невесело рассмеялся:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Думаю, нам надо поискать место для ночлега.

— Пожалуй.

Они снова замолчали. Каждый из них хотел заделать трещину, образовавшуюся в их отношениях, но ни он, ни она не знали, что предпринять. Джульет закусила губу, ругая себя за необдуманные слова и за неспособность загладить обиду, которую нанесла мужу. Она взглянула на Шарлотту — малышка, накричавшись до изнеможения, теперь с несчастным видом лишь попискивала у нее на руках.

Она передала ребенка — словно трубку мира — новоиспеченному супругу.

Шарлотта тут же замолчала, сквозь слезы уставившись на Гарета голубыми глазенками, и потянулась к его подбородку.

Внимательно наблюдавшая за Гаретом Джульет без труда уловила тот момент, когда его доброе, израненное сердце растаяло, как снег под лучами солнца.

— Ну-ну, малышка, — пробормотал он и, когда девочка улыбнулась ему, пальцем стер с ее щечек следы слез. На его губах тоже появилась робкая улыбка. Глядя на эту нежную сцену, Джульет и сама растаяла. Какой большой и мощной казалась его рука по сравнению с крошечным личиком Шарлотты. И какой маленькой казалась девочка, уютно пристроившаяся на сгибе его сильной руки.

Каким превосходным отцом он уже стал, несмотря на все недостатки.

Взгляд Джульет потеплел. В этот момент муж посмотрел на нее и уловил на ее лице странное выражение. Он замер, и несмотря на то что они не сказали друг другу ни слова, между ними протянулась ниточка взаимопонимания.

— Ну что ж, наверное, нам пора идти, — сказал Гарет, поправляя одеяльце Шарлотты. — Скоро время вечернего чая.

— Значит, я прощена?

— Прощена? — переспросил он, и на губах его засияла улыбка, словно солнце пробилось сквозь грозовые облака. На щеках появились ямочки, а голубые глаза заискрились. Когда он улыбался такой улыбкой, сердиться на него было невозможно, что бы он ни натворил. Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Только при том условии, дорогая, если ты простишь меня за то, что я не Чарльз.

— Ox, Гарет, Гарет, — сказала она, покачав головой, — давай-ка лучше постараемся, чтобы у нас все получилось как надо.