Счастье по обмену - Глория Беннетт Страница 37

— Прости, если что не так, папа, — тихо сказала Лора. — Вообще-то это здорово, когда у тебя есть отец… и сестра. А я только недавно думала: вот теперь я одна на свете. Это так тяжело — остаться одной.

— Мне кажется, у тебя есть не только я и папа, но и еще кое-кто, — сказала Дорис.

— Ну это весьма проблематично, — заметила Лора. — Так ты точно решила ехать в Париж? Попробую перевестись туда в аспирантуру. Если получится…

Прошел год. Лора Тейлор и Дорис Берли жили в Париже. Лоре не удалось перевестись в аспирантуру, но она поступила в Сорбонну и заново писала диссертацию на совершенно другую тему. Она решила проработать вопрос о психологии интеллектуалов эпохи шестидесятых годов, на которую большое влияние оказал экзистенциализм и левые идеи. Дорис же поступила туда в качестве студентки и начала изучать теологию и проблемы социальной помощи и адаптации. В их жизни произошли и юридические изменения. Дорис получила по почте бумаги на развод и подписала их. Теперь она носила фамилию Браун. Лора же по восстановленным метрикам стала официально признанной дочерью Мэтью и тоже стала носить его фамилию. От Роджера и Тома не было ни слуху ни духу, не считая свидетельства о разводе и газетных публикаций Тома. Наступало Рождество. Девушки всерьез подумывали, не рвануть ли им на родину на этот праздник. Что может быть прекрасней, чем Рождество в Америке?! Хотя папа, напротив, собирался приехать в Париж. Кажется, Мадлен поработала на совесть, и отец уже намекнул в письме, что приедет не один, а с прекрасным франкоговорящим гидом.

Зайдя в любимое кафе на Елисейских Полях, девушки совершенно неожиданно столкнулись с Джимом Прайсом и Дмитрием Волиным. Обменявшись восторженными приветствиями, все четверо уселись за столик.

— А вы разве не в Москве? — поинтересовалась Лора.

— Что ж, нам и отпуска не полагается? — как обычно, буркнул Дмитрий. — Я уже охренел от своей исторической родины. Дорого, удобства минимальные, хамство максимальное. Ничего не меняется. Правда, открыты казино и по Тверской гуляют шлюхи, но это никогда не было символом прогресса и демократии.

— Дмитрий все усугубляет. Он так мрачно ко всему относится, даже прекрасная француженка не могла его развеселить. Мне очень нравится в Москве. И кстати, теперь у нашей газеты есть отделение в Москве, а я его представитель. И все благодаря вам, Дорис… или Лора. Я уже не пойму, кто есть кто. Книга почти написана. А уезжать не хотелось, но случай все решил…

— У меня два вопроса: какая прекрасная француженка и какой случай? И кстати, как там Том?

— У Тома все отлично. Француженка — это Изабель Лис. Она закрутила с Волиным роман. Поэтому он на Рождество ринулся сюда. Ну а я… я просто люблю Париж.

— Кто его не любит?! — воскликнула Дорис. — Расскажите про Тома поподробнее.

— Ну, Том влез без мыла в задницу сенатору Ройту. Тут я снимаю шляпу перед ним. И старик раскошелился и раскошелил еще парочку толстосумов. Так что теперь у нашей газеты отделения в самых главных городах Европы. А между прочим, Том прибывает в Париж, если уже не прибыл. Его назначили заведовать парижским филиалом. Он же, оказывается, блестяще владеет языком, так как учился на французском отделении университета.

— Том в Париже? — спросила Дорис упавшим голосом. — А где будет расположен филиал вашей газеты?

— Да тут недалеко. На Монпарнасе, 29-а. Сейчас там заканчивают ремонт. Вообще-то это просто будет его квартира, ну и одна комната типа офиса. Если, конечно, он не возьмет с собой штат девиц. Уверен, что Мей точно за ним рванет. Эта штучка не упустит ни одного стоящего парня, делающего карьеру.

— А что за Мей? — поинтересовалась Лора, увидев, как расстроилась Дорис.

— Моя бывшая подружка. Я оставил ее Тому как переходящий вымпел. Вы же с ним расстались, Лора? Я правильно понял? Или я что-то не так сказал?

— Дорис, я слышал, вы разошлись с мужем? — вдруг вылез Волин. — Скажите мне только правду. Вы с ним разошлись, потому что у него был роман с Изабель? Мне это очень важно знать.

— Да идите вы в задницу с вашей потаскушкой! — вдруг сорвалась Лора. — Никогда у него не было с ней романа, она сама ему в штаны лезла. Вы единственный, наверное, кто на нее клюнул. И то потому что русский. Все русские традиционно любят иностранок. Ведь раньше при железном занавесе женитьба на них была единственной возможностью удрать из Союза.

Оставив деньги, сестры быстро ретировались.

— Чего это она раскипятилась? — удивился Волин. — Ей-то что? Если честно, я до сих пор не разобрался, кто из них кто. И вообще, что это за история? Какой-то «Принц и нищий» по-американски…

— Ладно, пускай Том пишет об этом, я теперь занимаюсь Россией и на великосветские сплетни мне наплевать, — беспечно заметил Джим.

В это время в дверях появилась Изабель. Джим благородно удалился за дальний столик.

— Вот идиоты! — кипятилась Лора, когда они завернули за угол. — Гуляют на наши деньги и при этом какую-то чушь несут нам назло.

— Знаешь, я, пожалуй, пройдусь одна, — вдруг сказала Дорис.

— Я даже знаю твой маршрут, — заметила Лора. — Ты уверена, что это хорошая идея?

— Нет, но я не могу иначе. Я хочу его видеть.

— Тогда желаю удачи!

Они расцеловались и разошлись в разные стороны.

Дорис быстро шла к Монпарнасу. Как только она услышала имя Тома, все у нее в душе перевернулось. Непривычная напряженная учеба, да еще на чужом языке, настолько ее изматывала, что сил на сексуальные желания уже не оставалось. Но о Томе она никогда не забывала. И понимала, что продолжает любить его. Но самой разыскивать его Дорис казалось унизительным. Ее адрес был у отца, у Клайда и Бони. При желании Том всегда мог найти ее.

Надо поставить точку. Поставить точку, вертелось у нее в голове. Я должна удостовериться, что все кончено. И тогда… Что тогда? Утоплюсь? Нет, начну новую жизнь!

Дорис нашла дом и вход в него. Справа от входа уже висела табличка на двух языках: «Грейт ньюс мэгазин». Дорис толкнула дверь. Дверь была не заперта. Небольшой холл упирался в широкую лестницу. Дорис стала подниматься по ней. Сверху раздавались голоса. Там явно кто-то двигал мебель. Какая-то девица закричала по-английски:

— Том, я ухожу! Мне надоело дышать пылью.

А вдруг это его новая подружка?

Навстречу Дорис спускалась белокурая девица в белых джинсах. Ее волосы были собраны в хвост и стянуты розовой резинкой.

Какая безвкусица, подумала Дорис. Зимой в белых штанах. И эта деревенская резинка. Типичная американская мочалка. Никакого шика.

— Простите, вы кого-то ищете? — спросила девица на плохом французском.

— Я здесь живу! — резко ответила Дорис по-французски.

— Ничего не понимаю, — пробормотала девица, выходя на улицу.