Крестная мамочка - Керри Адамс Страница 37

— Пятно на ковре! — спохватилась я и помчалась наверх.

Бен еще красил последнюю стену, когда я уехала в больницу за Клаудией. К нашему возвращению не только стена была докрашена, но и банки с краской убраны, на кухонном столе нас ждал свежий суп, хлеб и бутылка сухого красного, которое любила Клаудиа. Бен обнял ее. Из всех возможных замен Эла он был лучшей. Перед самым вылетом Эл позвонил домой. Если верить Бену, он не узнал друга: Эл был в глубоком шоке, он едва ворочал языком. Но Бен понял его и без слов.

Я подогрела суп, слушая, как разговаривают Бен с Клаудией. Он не пытался утешать ее, не говорил, что все будет хорошо. Наоборот, посоветовал поплакать. А еще — заказать церковную службу и, может быть, вставить в рамку снимок с УЗИ. Когда Клаудиа расплакалась, он просто обнял ее и молча держал в объятиях. Я помешивала суп на огне, пока рыдания не утихли. Позже, когда мы уложили Клаудиу в постель, я поцеловала Бена в щеку.

— Спасибо. Без тебя я бы не справилась.

— Тебе просто не пришлось бы, — возразил он.

Сидя в кухне, мы допивали вино. Разговор двигался по кругу, главной темой были Эл и Клаудиа. Предпримут ли они новые попытки? Или усыновят ребенка за границей — в России, Шри-Ланке, Китае? Долго ли будут путешествовать? Сменят дом? Разойдутся? Выживут?

— Выживут, — заявил Бен.

Я кивнула.

— Обязательно, Тесса. — Бен встал и потянулся. — Подбросить тебя до дома?

— Нет, я дождусь Эла.

— А где будешь спать?

— На диване.

— Хочешь, с тобой останусь? — предложил он.

— Нет, не надо, я в порядке. Да и места нет.

— Мы же раньше спали на этом диване.

— Только когда напивались так, что мне не мешал твой храп.

— А мне — твои костлявые локти.

— Нет у меня таких.

Он поцеловал меня в лоб.

— Есть, можешь мне поверить. А еще ты пердишь во сне.

Я отпихнула его и проводила до лестницы. Там мы опять долго стояли в обнимку. Такой уж выдался день. Бен еще раз заложил за ухо прядь моих волос.

— Ты отличная подруга, Тесса.

От усталости я не могла ответить. К тому же не доверяла своему голосу, поэтому просто тупо смотрела на Бена. Приложив ладони к моим щекам, он провел по одной большим пальцем.

— Слава богу, что ты здесь. Хорошо, что ты вернулась.

Бен наклонился и поцеловал меня в губы. Меня будто током пронзило, но не потому, что поцелуй оказался затяжным, — просто ладонь Бена все еще касалась моей щеки. Я чувствовала, как он запустил пальцы в волосы. Нас разделяли считанные дюймы. Мы оба стояли не двигаясь. Только Бен водил пальцем по моим волосам.

— Я так соскучился по тебе, Тесса.

Меня словно притянуло к его щеке, а он и не подумал отстраниться. Мы медленно сблизились, поцелуй напоминал касание пламени — никакой влаги, только нажим. От него губы сами приоткрылись. Сердце гулко бухало в груди, мы стояли как склеенные, не смея отстраниться. Внезапно плотина прорвалась: мы как по команде склонили головы, обхватили друг друга, перешагнули незримую черту, и поцелуй резко изменился.

— Эл! Эл, помоги!

Мы мгновенно разжали объятия и снова замерли, тяжело дыша. Прошла секунда, я встряхнула головой, сама не соображая, что означает этот жест — недоверие, предостережение, стыд? Клаудиа снова закричала, и я бросилась к ней.

Когда я вернулась, Бена уже не было в доме. Я опустилась на верхнюю ступеньку лестницы, закрыла лицо руками, смотрела в щели между пальцами и чувствовала себя глупой и растерянной. Что случилось? И случилось ли? Подумаешь, поцелуй в губы. Бен часто утешал меня в объятиях. Нет, это подсознание играет со мной в идиотские игры, вот и все. Ничего не было и не могло быть. Бен женат, он мой друг и навсегда останется другом. Конец истории. Я долго смотрела на снимок Бена со сломанной ногой, потом подошла и сняла его со стены. Унеся фотографию в гостиную, я упала на диван с остатками вина в бокале и вглядывалась в Бена, пока глаза не заволокли слезы.

Я запрещала себе доставать воспоминания из самого дальнего уголка памяти, но тот день был особенным, из-за него смысл приобретала вся жизнь. Шло лето. Я только что узнала результаты экзаменов повышенного уровня — оценки оказались лучше, чем я ожидала, я вполне могла поступить на юридический. В Кэмдене остались только мы с Беном: Эл укатил в Чешир к родным, Клаудиа зарабатывала стаж в Рединге, а Бен в кои-то веки отказался от поездки вместе с Мэри и ее родителями. Его мать отправилась на запад, праздновать летнее солнцестояние, а мои родители даже бровью не повели, услышав, что я переберусь на неделю к Бену. И впрямь, с чего бы им волноваться? Такое случалось уже не раз. Не помню, сказала я им про отъезд его матери или нет, но, поскольку ее безответственность была всем известна, вряд ли решение зависело от ее присутствия дома. Я упорно училась и следовала правилам. Пришло время награды.

До этого мы не виделись четыре дня. Оставшись вдвоем, мы посмотрели первый и второй «Хэллоуин» в постели и всласть надурачились. Мы что-то стряпали, пили вино, сидя на солнце, без умолку болтали о будущей взрослой жизни, подолгу пропадали в пабе. Вожделение одолело меня на второй день. Я нарочно загораживала дорогу Бену, чтобы он отодвинул меня, а значит — прикоснулся, щекотала его, щипала, висла на локте, толкала в бок. Я будто стала наркоманкой: мне доставляло удовольствие наблюдать за любыми его действиями — смотреть, как он заказывает пинту пива, выбирает футболку, заваривает чай. Неподалеку от его дома, в итальянском ресторанчике, можно было съесть спагетти по-болонски всего за два фунта. На третий вечер мы ужинали там. Видно, я перепила дешевого красного, потому что принялась дразнить и провоцировать его, чего обычно не делала. Бен решил, что я над ним издеваюсь.

Ночью я лежала рядом с ним, сгорая от похоти и страха в равных пропорциях. Стоило случайно задеть его руку, и по моему телу пробегали мурашки. Пришлось дышать открытым ртом, настолько трудно оказалось быть рядом, но не вместе. Около четырех часов утра я не выдержала и взяла его за руку. Он сжал мои пальцы, я ответила на пожатие. Убирать руку ни один из нас не стал, пожатие усиливалось, у меня перехватило дыхание, а в пальцах запульсировала кровь. Сейчас с трудом верится, что прикосновение руки может быть настолько эротичным, тем не менее это правда. Все мысли были только о нем, я едва сдерживалась, чтобы не выложить все как на духу, думала, что ловлю его взгляд, и уклонялась от него, не разжимая пальцев. Казалось, наши мысли перетекают из руки в руку. Пожатие стало физическим проявлением желания. По-моему, я даже достигла оргазма: от напряжения горели не только мышцы руки, но и все тело. А может, то был не физический, а душевный оргазм. Нет, он мне не почудился, просто происходил на уровне, который выше плоти и крови. Я любила Бена. Любила изо всех сил, но все, что я могла, — держать его за руку. Мы не произнесли ни слова. Так и уснули, держась за руки. Утром никто из нас не упомянул о ночном происшествии, и я была готова считать его плодом моей фантазии.