От любви не убежишь - Мэйв Хэрэн Страница 37

Но, проговорив это, поняла, что момент выбран неудачный. Стивен раздраженно встал из-за стола.

— На самом деле ты просто хотела бы, чтобы я вообще не занимался живописью. Ты считаешь, что это — всего лишь новое хобби, то, чем можно позаниматься в воскресенье, а потом аккуратно все сложить в угол спальни? Но так не получится. Я же устроился на эту чертову работу ради тебя, неужели этого недостаточно?

— Ты устроился на эту чертову работу ради меня? — вспыхнула Тесс, и в ее глазах сверкнул гнев. — Ты устроился туда ради нас, ради семьи. Точно так же, как я бьюсь за это проклятое партнерство ради нас. — Она встала и схватила портфель. — Поэтому мне приходится работать вечером в пятницу, — она показала на тарелки на столе. — Почему бы тебе не сложить все это в посудомоечную машину? — И, взглянув на выпачканную краской фарфоровую тарелку, добавила: — Ты мог бы положить туда же эту тарелку, они стоили десять долларов каждая.

Она побежала наверх в спальню, надеясь, что он пойдет за ней. Но он не пошел. Она вытащила из портфеля все листы с цифрами и фактами для своего доклада и стала думать, где бы их разместить. Почему бы и не на кровати, ничего другого на ней не происходит в последнее время.

— Надеюсь, вы еще не подыскиваете себе другую работу? — Стивен поднял голову от маленьких объявлений в «Ивнинг Стандарт», Джозефина стояла в дверях.

Он засмеялся:

— По правде сказать, я ищу студию. У Тесс переполнилась чаша терпения из-за того, что мои кисти, краски, холсты заполнили весь дом. Скоро детям негде будет находиться, — внезапно признался он. — Не знаю, то ли из-за вещей, о которые она спотыкается все время, то ли сам факт моих занятий живописью раздражает ее. Джозефина присела на ручку кресла, внимательно поглядела на Стивена.

— Иногда людям, которые не занимаются живописью, бывает трудно понять, почему вы так увлечены ею.

Стивен кивнул в благодарность, что Джозефина, по крайней мере, понимает его.

— Раньше я считал своего отца просто эгоистичным мерзавцем. Теперь понимаю, что им владела страсть, чуть ли не одержимость.

— И ваша мать понимала это, а Тесс не может понять?

— Тесс совсем не похожа на мою мать. Она бы не стала мириться с тем, с чем пришлось мириться моей матери ради искусства.

— Даже с несколькими холстами, разбросанными по дому? — Стивен собрался уже было защитить Тесс, но Джозефина продолжила: — Послушайте, мое предложение все еще остается в силе, насчет студии здесь. Художник, который занимается в ней, сейчас в Тоскане. Грех не воспользоваться такой возможностью.

Стивен колебался, думая о тихой мастерской с великолепным освещением, потом взял себя в руки.

— Вы очень добры. Но ведь если я буду работать и заниматься живописью здесь, то я совсем перестану появляться дома.

Джозефина улыбнулась:

— Слушайте, почему бы вам не привезти Тесс сюда, пусть она сама посмотрит. Знаете что, а привезите сюда всю семью на ланч в воскресенье? — Стивен заглянул в ежедневник не запланировали ли они чего-нибудь на воскресенье? Ничего особенного. — Надеюсь, ей понравится студия.

— Ну, мам! Нам что, придется ехать в этот Винчестер только ради ланча? Там, скорее всего, не будет никого нашего возраста, — стонала Элли.

— Может быть, тебе подарят образцы духов «Ричмонд и Квинн»?

— У них цветочный запах, как у освежителя воздуха. Я терпеть их не могу. — Элли подозревала, что их создателей она тоже не полюбит.

— Быстро в ванну, ты, упрямый подросток! — скомандовала Тесс. — И не смей брать с собой сегодняшние газеты.

К удивлению Тесс, Элли была готова вовремя, зато Люк требовал майку, которая все еще лежала в стиралке, так что Тесс пришлось извлекать ее оттуда и гладить, а сам Люк тем временем разыскивал потерянную кроссовку.

Они, как обычно, вышли на полчаса позже, и дело кончилось тем, что Тесс подгоняла Стивена, чтобы ехал быстрее. От поездки у всех испортилось настроение.

Пока они ожидали на ступеньках готической фантазии, а Люк раскачивал колокольчик на дверях, Тесс думала: «Как все-таки странно знакомиться с человеком, лицо которого хорошо тебе знакомо». Ей приходилось бессчетное число раз видеть в газетах фото Джозефины с высокими скулами, короткой стрижкой. Что оказалось неожиданностью, когда Джозефина открыла дверь, так это ее высокий рост. Тесс, обычно считавшая себя человеком вполне нормального роста, почувствовала себя маленькой.

— Ты, должно быть, Люк, — сказала Джозефина, приглашая его знаком войти. — А ты — Элли. Стивен рассказывал мне, что ты рисуешь. Ты хочешь поступить в художественный колледж, правда?

Элли кивнула, пораженная красотой отделки резиденции.

— Какой фантастический дом!

— Тесс, так приятно наконец познакомиться с вами! — Это прозвучало так, словно Тесс была ее давней доброй приятельницей, которая по какому-то недоразумению избегала встречи с ней.

Тесс переступила через порог и постаралась не удивляться. Больше всего ее впечатлила не красота и размеры дома, наполненного старинными вещами, но тишина и порядок. Она старалась не думать о хаосе, царящем у них дома, о велосипедах и роликах в прихожей, о полотенцах, висящих на батареях, о грудах тарелок на посудомоечной машине, потому что никто не потрудился сложить их внутрь Она сразу же заметила, что в доме Джозефины не было вещей— того, что не поддается никакой классификации и что валяется месяцами на кофейном столике или на книжных полках.

— Ну что ж, — объявила Джозефина, — самое время перекусить.

Тесс улыбнулась и поняла, что это было: тонкий намек на то, что они опоздали на четверть часа.

Столовая была просто сказочной. Желтая и голубая, как на полотнах Моне. На сервировочном столике лежала холодная лососина, украшенная тонкими ломтиками огурцов, в окружении множества изысканных салатов.

Джозефина повернулась к Тесс:

— Надеюсь, вы не против, — только холодные закуски? Я не люблю, когда прислуга остается в доме на выходные.

Тесс предостерегающе посмотрела на Люка, чтобы он не вздумал спрашивать, нет ли чего-нибудь, осыпанного хлебными крошками. Но, как ни странно, он преспокойно ел маленький кусочек лососины, закусывая гигантским куском голландского сыра. На десерт он проглотил тарталетку с яблоком и грушей и кусок пирога с земляникой.

Во время ланча, к великому изумлению Тесс, даже Элли, обычно стесняющаяся незнакомых людей, оживленно болтала с Джозефиной.

— Итак, — предложила Джозефина после того, как все было съедено до последнего кусочка, — пошли смотреть студию?

— Какая чудесная комната, — сказала Элли, едва переступила порог студии. — Должно быть, здорово работать здесь. Ты знаешь, мама, Джозефина хотела в молодости стать художником. Она училась живописи у того же учителя, у которого учился папа.