Царица Савская - Тоска Ли Страница 37

— Моя царица, это далеко не прогулка, это тяжкое путешествие длиной в половину года! — сказал Вахабил. — Тамрин подтвердит, что там ждут песчаные бури, разбойники…

— А разве всего этого нету нас? — спросила я. — Мы народ караванщиков. Когда мы успели забыть свою кровь кочевников? Мы живем в городах, но мы достаточно крепко сшиты и нас не смягчила роскошь. Ну разве что слегка… — Я улыбнулась. Послышалось несколько смущенных смешков.

— Наши предки не оставляли места слабости, и мы не должны себе ее позволять, — продолжила я. — А потому нас ждет не столько путешествие в далекие земли, сколько задача вспомнить самих себя. Меньшие народы начинают войны и вторгаются в чужие границы из нужды или из страха. Мы не боимся и не нуждаемся, что и докажем всем. Пусть вожди Эдома и амалекитов, пусть фараон Египта и цари Финикии, а также и царь Израиля будут удивлены. Сумел бы сам Соломон проделать подобное путешествие? Он не осмелится! Его северные племена враждебны по отношению к южным. Что говорит о нашем царстве и о его царице тот факт, что она может оставить столицу и вернуться, найдя свое царство нетронутым? Что путешествие длиною в год — ничто для нее? Пусть любой другой правитель рискнет подобным!

Я подняла ладонь, останавливая протесты.

— Эта кампания будет мудрее любой войны. Мы заключим множество сделок. Мы будем путешествовать с такой зрелищностью, что у него не останется выбора, кроме как начать с нами сотрудничество. Мы восхитим его не нашим оружием, но нашим богатством. Наши благовония станут нашими копьями. Наше золото будет огнем, а слоновая кость станет стрелами. Египет отдал ему земли и крепости. Финикия дала материалы для его храма, дворцов и кораблей, дала мастеров на постройку. А Саба предложит ему незнакомую экзотику, которой он так жаждет, и даст ее в количествах, которых он не представлял. Мы дадим ему возможность коснуться далеких богатств мира… не покидая трона.

Вахабил качал головой.

— Это слишком опасно. Моя царица, у тебя нет наследника. Что угодно может случиться, и Саба окажется на той самой войне, против которой ты возражаешь, но не за своими границами, а внутри них.

— Я обеспечу вам наследника… усыновив его, — быстро подумав, ответила я.

Все уставились на меня с таким ужасом!

— Я усыновлю наследника перед лицом Алмакаха и служителей храма. Но сделаю это тайно. Даже вы не будете знать, кого я избрала. Я запечатаю его имя и отдам на хранение жрецам — трем жрецам из трех храмов. И ни один из вас не будет знать, кому и куда, а потому лишь в случае моей смерти они приедут в Мариб и сломают печать, чтобы провозгласить его имя. — Я принимала решения по мере того, как речь лилась с моих губ.

— Это… так не делается, — запинаясь, пролепетал Вахабил.

— И царица еще никогда не сходила с трона, чтобы отправиться в путь через половину мира. И все же я сделаю это.

— Подобные случаи известны. Был даже прецедент; когда усыновили родственника, — сказал Ниман.

— И какое великое облегчение для вас, вам не нужно знать, кого я выбрала, и не нужно иметь дело с вождями, которые выбирают ту или иную сторону. Вам достаточно беречь трон в мое отсутствие и беречь меня во время нашего совместного путешествия. — Я поглядела на Нимана и Кхалкхариба.

И увидела, как понимающе улыбается моему решению Вахабил.

— Но племена… кто сдержит их от восстания во время твоего отсутствия? — спросил Ята. — Хадрамаут получит слишком много выгод в случае твоего падения.

Я подняла руку.

— Ты. Или ты думаешь, что не сумеешь сдержать племена? — Я оглядела свой совет. — Скажу еще одно. Ужасное проклятие падет на любое из племен, что осмелится восстать в мое отсутствие. В день, когда я буду выступать в дорогу, я прочту это проклятие в храме.

Сердце буквально парило в моей груди, пока я говорила им это. Нет, я совершенно точно не собиралась умирать во время путешествия, и часть моей души ощущала нечто давным-давно забытое за эти годы.

Свободу.

— Но пока что я прошу у вас лишь молчания, — сказала я. — Если хоть слово о моих планах проникнет за стены этого зала, я выясню личность предателя. И за измену он поплатится жизнью. Эту поездку я буду планировать много месяцев, может быть, год. Никто не должен знать о моем намеренье выехать — не должен ровно до момента, когда я буду уже в пути.

Теперь они смотрели на меня так, словно я сошла с ума или одержима.

— Как такое возможно? — выпалил Ята.

— Мы сделаем это возможным, — очень тихо ответила я. — И если трон Сабы будет захвачен в мое отсутствие, проклятие падет на ваши головы точно так же, как на восставшие против меня племена. Сам Алмаках откажет вам в месте за гранью мира живых. Я сообщу жрецам, и проклятие будет готово незадолго до моего отъезда.

Ниман открыто разглядывал присутствующих, Кхалкхариб, очевидно, был вне себя.

— Но по мере процветания Сабы, — продолжила я, — будет расти ваше благополучие, равно как и ваших племен. Когда финикийские корабли выйдут в море, право первым выбирать лучшие товары сезона будет переходить к вам по очереди. Лучший верблюд из моих конюшен будет покрывать ваших верблюдиц, дети ваших детей будут учиться во дворцах далеких царей. Последние рабы будут жить, как живут вожди иных племен, а ваши сыновья будут советниками и поверенными правителей объединенного царства, что придут мне на смену.

Вы не будете нуждаться ни в чем, кроме ответов на вопросы, которые голодные и безземельные и напуганные никогда бы не додумались и не осмелились задать богам. Главной вашей проблемой будет то, что делать со столькими отпрысками и как разделить свое величайшее богатство перед путешествием к праотцам. Но пока что…

Я жестом велела Яфушу, моему евнуху, подойти ближе. Был ранний вечер. К этому времени я уже должна была шагать но дамбе в сторону храма, чтобы стать женой бога. Но новая луна принесла с собой новый план.

— Прежде чем выйти из этой комнаты, вы принесете мне клятву под клинком моего евнуха.

Яфуш вытащил меч из ножен и направил его сверху вниз к затылку Вахабила.

— Моя царица, — сказал Вахабил, низко склонив голову. — Если я когда-нибудь давал тебе причину сомневаться…

— Не давал, мой друг. И потому принеси мне клятву, искренне, как живешь, перед Дочерью Алмакаха и в присутствии самого возрожденного бога.

— Да убьет меня сам Алмаках, если я когда-нибудь предам тебя, — сказал Вахабил.

Яфуш подошел к Яте, который смотрел на меня из-под опущенных ресниц, слегка наклонив голову.

— Клянусь, — сказал он.

Один за другим они приносили мне свои клятвы. Какя и предполагала.

Я знала, что это всего лишь красивый жест, любой из них может нарушить слово через год, когда меня здесь не будет. Но душа моя уже путешествовала по дороге благовоний, неслась на север, к оазисам Иасриб и Дедан, в сторону Израиля. Не ради их царя, но потому, что я больше не могла удержать ее здесь.