В первый раз - Эйми Карсон Страница 37

Ошибки. За одну из них заплатил жизнью его отец, и Никки осталась без родителя в двенадцать лет. Чувство вины больно кольнуло Блейка.

— Кстати, об ошибках, — добавила Никки. — Я забыла поблагодарить тебя за то, что пришел за мной больницу после несчастного случая.

— Это не было так уж важно. — Блейк попытался произнести это легко, но не вышло.

— Неправда, — ответила Никки. — Это важно. Ты бесил меня, но все же всегда был рядом. И ты знаешь, как мама… — Она замолчала.

Никки не закончила предложение. Она просто обняла брата.

— Да, — грубо признался Блейк. — Я знаю…

Абигейл была полна жизни и любви, но на нее нельзя было положиться. А ребенку иногда нужна поддержка. Блейк сделал все возможное, чтобы обеспечить таковой Никки. Но это было всего лишь данью справедливости, так как девочка осталась без отца.

Жак была права, говоря, что он должен быть честен с Никки.

Сестра прочистила горло и сказала:

— В любом случае я всегда могла рассчитывать на тебя.

Блейк вновь ощутил вину — выхода не было. Он должен был признаться и показать, что не заслуживает ее доверия.

— Это я виноват в смерти отца, — произнес Блейк.

Рука Никки замерла, она пристально посмотрела брату в глаза. Конечно, она была зла на него за то, что он отобрал у нее отца, когда она была маленькой. Сможет ли Никки когда-нибудь простить его?

Прошло несколько долгих мгновений.

Никки убрала руку и сказала:

— Я знаю, что произошло той ночью.

— Нет, не знаешь. Я…

— Я слышала вас с мамой разговор много лет назад, — спокойно прервала его Никки. — Дебош в колледже. Ты напился. — Тень улыбки мелькнула на ее губах. Полиция. Арест.

Она знала. Все это время она знала.

Никки замолчала, и Блейк задался вопросом, смогли он хоть раз одурачить эту умную девушку? Видимо, нет.

— Я горжусь тем, что ты стал великолепным адвокатом, Блейк, — мягко произнесла она, затем нахмурилась, словно не зная, как продолжить. — Но…

Наступила длинная пауза.

— Но?.. — поторопил ее брат.

— Но я помню. Как все было, когда отец был жив. Ты был веселым. Мне иногда хочется, чтобы не приходилось делать выбор.

Взгляд Никки напомнил Блейку взгляд отца. Там была мудрость, которой он раньше не замечал. Может, потому, что не присматривался.

Всегда есть выбор.

Страсть или разум.

Потребность или долг.

Почему нельзя выбрать и то и другое? Не это ли пыталась сказать ему Жак в тот день, когда они плавали на лодке?

«Что так подкосило тебя?»

Решение пришло. Блейк посмотрел на Никки:

— У меня есть еще неделя до слушания Жак. Ты поможешь мне вернуть ее?

— Конечно помогу, — ответила Никки. — Но что бы ты ни сделал, пусть это будет прекрасно.

«Опаздываешь на собственное слушание, Жак. Отлично».

Жак торопливо поднималась по лестнице здания суда, шепча ругательства сквозь стиснутые зубы. В руке она держала сумку. Утром ее вырвало, поэтому график немного сбился. И кто мог знать, что поиск места для парковки займет целых пятнадцать минут? В результате она встала очень далеко от входа, что тоже не помогло делу.

Жак все еще тошнило, когда она вошла внутрь, понеслась к лифту и отчаянно ударила по кнопке вызова. Сердце бешено билось, ладони вспотели. Жак нетерпеливо переступала с ноги на ногу, молясь, чтобы лифт поторопился. Посмотрев на цифры — показатели этажей, — она готова была закричать от отчаяния. Когда лифт замер на предыдущем этаже, она застонала и взглянула на часы. Она опаздывала уже на десять минут, а ей еще надо было подняться на четвертый этаж.

Ситуацию усугубляло то, что Жак знала: Блейк не будет сегодня защищать ее в зале суда.

В который раз с момента расставания заныло в груди. Никакая песня, сыгранная на гитаре, не передаст ее боли. Первые три дня прошли в жуткой печали. Затем Жак кое-как собралась с силами и занялась делами клуба. Хотя предстояло еще убедиться, что Саре удастся снять с нее обвинения, и тогда Жак сможет вернуться к работе.

Лифт наконец прибыл. Жак вошла внутрь и нажала кнопку нужного этажа. Странно, но страх потерять работу больше не мучил ее. Жак вдруг поняла, что с радостью променяла бы деятельность в клубе на Блейка, который любил бы ее и доверял ей. Но он не верил ей, не принимал всерьез ее слова и решения. И не принимал ее как мать своего ребенка.

Правда ранила, больно давила на сердце, но Жак постаралась забыть про грустные мысли. Двери лифта открылись, и она вышла. Сейчас не время размышлять над тем, что могло бы быть. От нее теперь зависит ребенок.

Сглотнув подступивший к горлу ком, Жак направилась по коридору. Ее трясло от волнения все сильнее, по мере того как она приближалась к дверям в зал суда, готовясь к наказанию. Или, может, к простому выговору.

Жак надеялась, что на выходе ее не будет ждать полицейский, который закует ее в наручники и поволочет куда-нибудь далеко.

Она была поражена, обнаружив, что все участники заседания столпились вокруг одного монитора и, кажется, даже не обратили внимания на то, что обвиняемая опоздала. Жак замерла, пытаясь свыкнуться с мыслью, что катастрофа, которую она со страхом ждала, превратилась в очередное заурядное событие.

— Жак! — послышался голос.

Она повернулась и увидела Никки и Абигейл в окружении нескольких детей и сотрудников клуба. Они расположились на одной из скамей, которые тянулись по залу суда, напоминая церковные скамьи. Такое сравнение пришло на ум не случайно — видимо, молитвы Жак были услышаны.

Жаль только, что главная просьба осталась без ответа.

Ободряющие улыбки друзей и новоиспеченной семьи, одобрительные жесты Абигейл были так нужны Жак, что она прослезилась.

Она сглотнула и помахала в ответ.

Надеясь, что ее опоздание так и останется незамеченным, Жак повернулась и по проходу направилась к противоположному концу помещения. И тут она заметила знакомую фигуру в темном дорогом костюме, и сердце ее забилось чаще. Дрожь пробежала по всему телу.

Шаги Жак замедлились. В этот момент Блейк обернулся и встретился с ней взглядом. Несколько секунд пришлось потратить на то, чтобы успокоиться.

Взгляд Блейка был тяжелым. Он смотрел на нее со смесью облегчения, восторга и голода, и тело Жак непроизвольно отвечало. Да, Блейк испытывал желание, но хотел ли он видеть ее? Или он просто обрадовался, что она в порядке, так как волновался за ребенка? Может, он вознес хвалу Небесам за то, что Жак наконец появилась и теперь у нее есть шанс избежать обвинительного приговора?