Остров бесконечной любви - Диана Чавиано Страница 37

Пепе посмеивался над предрассудками матери, но только на людях. Юноша унаследовал ее шестое чувство, которое, хотя и не позволяло видеть призраков, все-таки посылало ему знаки. Но были они всегда неявными и смутными. Много лет спустя он призадумается над этим, вспоминая события, переменившие его жизнь в тот вечер, когда Фермин и Панчо пригласили его в театр «Альбису». Сарсуэла [30] была посвящена былым победам испанского воинства над отрядами мамби, и, хотя Республика уже много лет как победила, молодой человек всем телом ощущал, как льется кубинская кровь. И не важно, что сам он был сыном испанцев. Пепе родился на острове и считал себя кубинцем.

В антракте Фермин и Панчо обратили внимание на хмурое лицо друга.

– Не принимай это слишком всерьез, – шепнул Фермин. – Все это давно стало историей.

– Но это до сих пор здесь, – ответил Пепе, притронувшись к виску.

– Веселей, приятель, – подбодрил Панчо. – Смотри, дамочки вокруг тебя так и вьются.

Хосе только пожал плечами.

– Верно сказано: Бог дает платок тому, у кого нет носа, – вздохнул Панчо.

После представления друзья позвали Пепе ужинать. А ведь мать просила: «Не задерживайся!»

Но он не только пришел очень поздно, но еще и вдрабадан пьяный, и доставили его друзья, которые находились почти в том же состоянии. Быть может, если бы Пепе сразу рассказал, что произошло, Анхела не стала бы так кипятиться: ее сыночек просто-напросто влюбился. Однако влюбленность – это дело довольно хладнокровное, почти что спокойное в сравнении с тем, что испытывал сейчас юноша.

После ужина друзья отправились пропустить по глоточку. Четырех глоточков хватило, чтобы юный Хосе, который до этого никогда не пил, возжелал познакомиться со всеми, кто находился поблизости. Мир оказался полон милых прекрасных людей – а прежде он этого не замечал.

В десять часов – Пепе сам не знал, как так получилось, – он в компании друзей брел по незнакомому району. На заплетающихся ногах они вошли в какой-то дом. Пепе сразу же обратил внимание на кабальеро, беседующего с мумией. Мумия была не мертвая – и это было в порядке вещей. Она улыбалась и от этого еще сильнее морщинилась. Внутри было очень темно, только красные лампочки наполняли двор тенями. Молодой человек подошел поближе, чтобы лучше видеть. Кабальеро показался ему человеком почтеннейшим, достойным занять место среди его лучших друзей. Несмотря на недовольную гримасу, исказившую его лицо, Пепе ощутил необоримое желание завоевать симпатию кабальеро.

– Добрый вечер, – сказал он, протягивая руку. – Меня зовут Хосе, но друзья называют меня Пепе…

Незнакомец замолчал и взглянул на парня.

– Кабальеро, прошу прощения. – Это подоспел Фермин. – Мы не хотели вас беспокоить.

И подхватил друга под руку, чтобы оттащить подальше.

– Если собираешься здесь остаться, лучше закрой рот, – прошептал Фермин. – Из-за тебя мы можем вляпаться в историю.

Но Хосе был не в том состоянии, чтобы решать, оставаться ему или идти домой. Так что Фермин и Панчо поручили его одной из женщин, а сами пошли к другим.

– Меня зовут Хосе, – повторил молодой человек, когда проститутка укладывала его на кровать. – Но друзья называют меня Пепе…

И тотчас закрыл глаза, продолжая нести околесицу. Женщина поняла, что ждать от парня нечего, но, поскольку он уже заплатил, просто позволила ему поспать.

Пепе проснулся через час из-за переполоха снаружи. Голова болела не сильно, но перед глазами все кружилось. Юноша доплелся до лохани с водой и умылся. Шатаясь, открыл дверь. Предутренний холодок его слегка взбодрил. Где он? Перед ним был двор, освещенный красными фонарями. Пепе прислонился к стене, силясь представить, где он мог оказаться.

И в этот момент он увидел ее. Ангел. Существо, которое Господь послал ему, чтобы привести в истинную обитель, какой бы она ни была. Пепе был поражен изяществом этого лица, но в первую очередь – глазами: мимо проходила одалиска, сказочная волшебница… Существо остановилось, с удивлением его изучая. Пепе увидел крылья за спиной – они колыхались медленно, словно в воде. Невероятно! Это, должно быть, русалка – такая же, как та, что говорила с его матушкой еще до его рождения.

Однако чудо длилось недолго. Нимфа отвела глаза, как будто пораженная давней болью, взгляд снова сделался холодным, и она прошла дальше. Только теперь Хосе понял, что это были не крылья, а почти прозрачная рубашка, которую ночной ветер развевал за ее спиной.

Спустя полчаса, когда вернулись друзья, юноша был пьянее, чем прежде, – он успел выпить несколько рюмок рома, которые выставила ему мумия.

Мерседес могла о нем позабыть, но существо с сумеречным взглядом явилось вновь. И с необычным подарком: розы и трио трубадуров, которые впервые в истории борделя исполнили в патио серенаду. И демон, вселившийся в Мерседес, был так сконфужен этими почестями, что на несколько часов покинул ее тело; этого оказалось достаточно, чтобы девушка смогла переговорить с Хосе, узнать, кто он таков и из какой таинственной вселенной возник этот мужчина, так непохожий на других.

Хосе рассказал ей о своих мечтах, о мыслях, роившихся в голове; о фантастических видениях – вроде тех, что возникают в миг любовного экстаза, когда человек превращается в самое загадочное из созданий… Она слушала его как зачарованная и тоже поведала о своих мечтах – совсем не таких, какие она лелеяла до этого часа: они приходили из какого-то доселе неведомого уголка.

Мерседес вернулась в свое детство, в то время, когда родители качали ее в колыбельке, когда донья Сеси дюжинами кусков заказывала мыло у ее отца, еще живого. Хосе с ней разговаривал, и она превращалась в маленькую девочку. Рядом с этим юношей обращались в дым все клиенты с их угрюмыми взглядами, все шуточки товарок, все запахи публичного дома. Она была счастлива, и счастлива по-новому, до тех пор, пока Хосе не ушел, снова оставив ее в обществе смертных и демонов. Да не сон ли это был?

В ту ночь к ней приходил Леонардо. И Онолорио. Но во время этих визитов Мерседес отсутствовала в теле, смотрела в никуда, и ожерелье, купленное Онолорио, не вызвало у нее никакого интереса… И мулат это отметил.

Без ведома девушки он приказал телохранителям занять пост возле публичного дома. И хотя Леонардо им не встретился, Онолорио заподозрил, что настроение его возлюбленной зависит от поведения этого хлыща. С этой проблемой следовало разобраться раз и навсегда. Одно дело – что этот придурочный с ней спит, и совсем другое – что она продолжает о нем думать, когда приходит хозяин. Все имеет свой предел, и мулат решил его положить.

Он дважды говорил с Леонардо, но тот не понимал, о чем идет речь. Онолорио разговорами не ограничился. Чтобы во всем разобраться, он велел караулить с четырех вечера, когда клиенты только начинают приходить.

По счастью, Хосе среди них не оказалось. Юноша решил навещать Мерседес днем, когда она не выглядела уставшей, когда в доме почти никого не бывало, – а ночи он станет посвящать воспоминаниям о возлюбленной.