Ты, только ты - Сьюзен Элизабет Филлипс Страница 38

— Не думал, что когда-либо встречу кого-то, кроме футбольных игроков, кто тратил бы столько энергии, притворяясь крутым упрямцем.

— Я очень упряма.

— Согласен, что это так. Его улыбка вывела ее из себя:

— То обстоятельство, что я не смогла противостоять вам какое-то время назад, вовсе не означает, что я покладиста.

Он мгновенно посуровел, и она пожалела, что не сдержалась.

— Я действительно сожалею о том, что произошло. Я никогда в жизни не обидел ни одну женщину. Ну, за исключением Вэлери, но это…

— Я не хочу этого слушать.

Он выключил огонь под кастрюлей и подошел к столу.

— Я уже объяснил, что произошло, и принес свои извинения. Можете вы принять их или этот эпизод постоянно будет оказывать влияние на наши дальнейшие отношения?

У нее почему-то возникло сильное желание погладить его по голове.

— Я принимаю ваши извинения.

— Это честные слова или одна из тех женских штучек, когда женщина говорит мужчине, что прощает его, а потом изводит массу времени, придумывая способы, как опять внедрить в него чувство вины?

— Так поступала Вэлери?

— Дорогая моя, каждая женщина, с которой я бывал близок, поступала таким образом.

Она попыталась нацепить прежнюю маску.

— Жизнь трудна, мой друг, когда вы так нетерпимы к противоположному полу.

— Сказано кем-то, кто знает это по собственному опыту. Она попыталась подыскать достойный ответ, но у нее ничего не вышло, и Фэб поняла, что у нее не осталось никаких сил играть прежнюю роль.

— Сандвичи, должно быть, уже готовы.

Дэн подошел к плите, проверил с помощью лопаточки качество сандвичей, потом вынул их из кастрюли. Он аккуратно разрезал их пополам и положил на коричневые глиняные тарелки, а затем опустился на стул.

Некоторое время они ели молча. Наконец он нарушил тишину:

— Не хотите ли поговорить со мной о сегодняшней игре?

— Нет.

— Неужели у вас нет собственных догадок о том, почему я пошел на двойной реверс? Спортивные журналисты собираются вывернуть меня наизнанку.

— Что это — двойной реверс? Он усмехнулся:

— Я начинаю находить определенную прелесть в работе на вас.

— Вы имеете в виду, что у меня нет никаких шансов перебежать вам дорогу и самой тренировать команду? Он кивнул и занялся своим сандвичем.

— Я никогда об этом не думала. Хотя, мне кажется, вы могли бы провести атаку более открыто и пустить вперед Брижски вместо Рейнольдса. — Он с удивлением посмотрел на нее, она улыбнулась:

— Некоторые приятели Берта общались со мной в обзорной ложе.

Он улыбнулся в ответ:

— Репортеры были удручены, что вы не появились на послематчевой пресс-конференции. Публика проявляет к вам интерес.

— Им придется смириться с этим. Я читала несколько интервью в вечерних газетах. Человек должен хоть что-то смыслить в футболе, чтобы отвечать на их вопросы.

— Вам придется разговаривать с прессой рано или поздно. Рональд может помочь вам пройти через это.

Она вспомнила, что Дэн до сих пор считает, что она и Рон больше чем друзья.

— Мне жаль, что вы так негативно к нему относитесь. Он прекрасно работает, и я действительно не смогла бы ничего сделать без его помощи.

— Неужели?

— Он замечательный человек.

Дэн пристально посмотрел на нее, потом, взяв бумажную салфетку, долго вытирал рот.

— Должно быть, он такой и есть. Женщины вроде вас имеют странные вкусы.

Она пожала плечами и равнодушно пощипывала подгорелую корочку сандвича.

— Проклятие. Вы сидите с таким независимым видом, словно осел, которому показали палку.

— Благодарю.

Он смял свою салфетку и отбросил ее в сторону.

— Где ваш характер, Фэб? Где та женщина, которая обвела меня вокруг пальца, заставив вернуть Рональда на прежнее место?

Она напряглась:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Естественно, черт побери, вы не понимаете. Вы загнали меня в угол. Только через пару дней я сумел разгадать вашу маленькую интригу. Рональд действительно сумел меня убедить, что вы любовники.

Она почувствовала облегчение, когда увидела, что он кажется скорее раздраженным, чем рассерженным, и теперь тщательно подбирала слова, чтобы ответить ему.

— Я не понимаю, почему в это так трудно поверить. Рон внешне очень привлекателен.

— Поверю вам на слово. Но факт заключается в том, что вы — не любовники.

— Откуда вам это известно?

— Просто знаю, и все. Я видел, как вы обращались с ним, когда полагали, что я за этим наблюдаю: строили ему глазки, облизывали нижнюю губку, замирали во время разговора с ним.

— А разве не так ведут себя женщины со своими возлюбленными?

— Вот оно. Точно так же вы ведете себя со швейцаром.

— Не правда.

— Вы ведете себя так почти с каждым мужчиной, которого встречаете.

— И что из этого?

— Со всеми, кроме меня.

Она оттолкнула недоеденный сандвич.

— Вы и сейчас дразните меня своим восхитительным телом, но… хотите, я предскажу, что вы сделаете дальше? Вы отведете глаза и займетесь разглядыванием собственных ногтей. — Он откинулся на спинку стула. — Фэб, не валяйте дурака, вы часами кокетничаете со всяким, кто носит брюки, но тут же киснете, стоит мне переброситься с вами парочкой фраз. Итак, в чем дело?

— У вас слишком развито воображение.

— Я так не думаю. Она встала.

— Уже поздно. Мне надо идти.

Он также поднялся и обошел вокруг стола. Он почувствовал облегчение, когда она не отшатнулась.

Она стояла перед ним в его старой голубой рубашке и выглядела одновременно закрытой и беззащитной. Он не хотел, чтобы она ему нравилась, но ему становилось все труднее противостоять этому.

Он осторожно прикоснулся к ее плечу:

— Все еще боитесь меня?

— Конечно, нет.

Она была пуглива, как лань, но старалась не показать этого, и он это видел. Он нежно погладил ее руку сквозь мягкую ткань рукава.

— А мне кажется — боитесь. Вам чудится, что я снова могу превратиться в сексуального маньяка.

— Нет, я не боюсь.

— Вы уверены?

— Конечно.

— Докажите это.

— Как?

Он не понимал, какой дьявол толкает его; он лишь видел, что его поддразнивание заставляет ее улыбнуться, и ему нравился этот раскосый прищур.