Любовь побеждает все - Мари Клармон Страница 38

Ева тоже не двигалась. Несмотря на то что она очень хотела выйти из кареты, ее останавливал страх неизвестности.

Наконец Йен открыл дверь и шагнул во влажный вечерний сумрак. Потом протянул ей руку и сказал:

— Пойдем, Ева. Нам пора.

Ей ужасно хотелось остаться в карете и подождать, когда реальностью овладеет туман, как это бывало уже много раз. Но, конечно, сейчас такого случиться не могло — ведь настойки у нее не было. Потому Ева с большим трудом, но все-таки заставила свои уставшие мышцы шевелиться. Она медленно подвинулась и коснулась ногами края коляски. Высоко подняв голову, едва касаясь предложенной Йеном руки, Ева спрыгнула вниз.

И замерла. Дюжина слуг стояла на широкой лестнице, ведущей к главному входу в замок. Их идеально выглаженные ливреи черно-белого цвета отлично гармонировали с холодными красками зимнего вечера.

Появление Евы стало для них шоком. Они в едином порыве замерли, но, как и подобает хорошей прислуге, быстро опустили изумленные взгляды к ступеням, разглядывая замысловатые узоры на серо-белой плитке.

Последний раз Ева была тут несколько лет назад, когда к Йену перешел титул виконта. В детстве они часто посещали его тетю и дядю. Тогда дом казался ей огромным и таинственным. Это было прекрасное место для всяких забав, и они часто разыгрывали тут сюжеты из средневековых легенд. Ева помнила, как целое лето была леди Мэриан, Йен — Робин Гудом, а Гамильтон — шерифом Ноттингемским. В Блайд-Касле всегда было так спокойно и уютно, что, казалось, тут не могло случиться ничего плохого.

Сейчас замок так же горделиво возвышался перед Евой, как и прежде. Но налет таинственности исчез, зато появились следы времени и разрушительного морского ветра. Странные ветвистые растения сетью опутывали толстые стены. Здание казалось уже не таким высоким, как в детстве. Зато величественные башни по бокам все еще поражали воображение. Казалось, они ждали, когда появятся рыцари из прошлого, которые будут охранять спрятанные там сокровища.

Замок был построен задолго до правления Тюдоров, но семья Йена то и дело что-то переделывала в нем, повинуясь аристократической моде. Ева знала, что если обойти здание по гравийной дорожке, то можно будет увидеть фасад в стиле французского шале, с большими окнами и облицовкой из желтого камня.

Ева расправила плечи, чувствуя на себе косые взгляды слуг. Они наверняка решили, что Йен сошел с ума, раз после нескольких лет отсутствия вдруг привез в их богатый дом такую помятую серую мышь, как она.

Не желая думать об их молчаливом осуждении, Ева опять перевела взгляд на замок, который в детстве казался ей надежной защитой от всех бед мира. От него и сейчас исходила сила, которая теперь немного пугала Еву.

Раньше такой дом казался ей привычным пристанищем. Теперь Ева сроднилась с темной комнатой лечебницы и замком на двери.

— Мой дорогой! — раздался звенящий голос.

Он прозвучал, как эхо из прошлого. Ева замерла. Йен повернулся, и впервые за эти дни на его чувственных губах заиграла улыбка. Он искренне рассмеялся и подошел к стоявшей на ступенях лестницы женщине так быстро, что полы серого пальто закружились позади него.

— Тетя Элизабет, здравствуй!

Светлые с проседью волосы ореолом окружали лицо пожилой дамы. Она направилась к племяннику с грацией королевы, а следом за ней двинулся огромный мастиф размером с маленького пони. Пес возбужденно махал хвостом, задевая юбки своей хозяйки.

— Мой милый мальчик! — проговорила леди Элизабет, протягивая руки. — Добро пожаловать домой.

Да, это был его дом, но Йен не был здесь уже несколько лет. Может, из-за этого он сейчас чувствовал себя так же, как и Ева? Немного чужим, но верящим в то, что его примут с теплом и помогут обрести спокойствие?

Йен обнял тетю, а потом неожиданно поднял и покружил ее, словно она была юной девушкой. Пышные складки ее платья взметнулись в воздухе.

— Я так рад тебя видеть, — сказал Йен.

Пес начал громко лаять, но не от тревоги, а от радости за свою хозяйку.

— И я тоже. Как долго тебя не было! — воскликнула леди Элизабет, когда Йен поставил ее на землю. Она слегка покачнулась, потом пригладила волосы и успокоила собаку, положив руку ей на голову. — Как сильно ты изменился за это время. Стал таким сильным и взрослым. И даже дерзким.

Ева встала за Йеном, переминаясь с ноги на ногу. У нее дрожали руки, в горле пересохло.

— Пока тебя не было, я следила за всеми делами поместья, — продолжила Элизабет.

Йен ответил ей, но что именно, Ева не расслышала. Воспоминания поглотили ее, и реальность померкла.

Леди Элизабет Блейк, вдовствующая виконтесса, была на ее свадьбе с Гамильтоном. А еще на крестинах Адама. Картины прошлого внезапно предстали у нее перед глазами, и Ева быстро задышала, стараясь справиться с болью. На мгновение земля ушла у нее из-под ног, и Ева закрыла глаза, чтобы не упасть.

Леди Элизабет всегда излучала добро, а в ее глазах блестел озорной огонек. Ева вспомнила, как после церемонии пожилая женщина шутила насчет удовольствий, которые может доставить такой муж, как Гамильтон, а потом чуть не поймала ее букет. И леди Блейк оказалась права — несмотря на все недостатки Гамильтона, тот оказался хорошим мужем. Да, он был холоден с ней, особенно в постели, но исполнял все обязанности главы семьи.

Его равнодушие сначало печалило Еву. Но когда она узнала, как жестоко Гамильтон поступил с конем из-за проигрыша в глупой гонке, то бросила все попытки полюбить мужа, как того хотел покойный лорд Кэри. Еве стало трудно уважать его и ценить, как прежде.

Но несмотря на все это, вместе они дали жизнь самому красивому мальчику на свете. И за это она будет всегда благодарна Гамильтону. Пусть она и потеряла его.

Ева с трудом проглотила комок в горле. То единственное, что придавало их браку смысл, больше не существовало. Остались только воспоминания. Они раздирали ее сердце на части, но Ева не могла остановить внезапно нахлынувший поток.

На крещение сына леди Элизабет подарила Адаму прекрасную серебряную погремушку, которой сразу начала трясти перед ясными глазками малыша. А потом с радостью смотрела, как его несли в церковь в милом белом платьице с кружевами, изготовленными ирландскими монахинями.

Удивительно, но стоило где-нибудь появиться леди Элизабет, как это место становилось ярче и веселее.

Ева едва могла дышать. От слез першило в горле. Впервые она осознала, что у нее не хватит сил вернуться в эту ужасную реальность, где все будет напоминать ей о том, что пришлось потерять. О том, что своим глупым, необдуманным поступком погубила сына. Ева вспоминала, как Томас и конюхи уговаривали ее не ехать в деревню, но она не послушала их. Наверное, Йен был прав, когда назвал ее сумасшедшей.

Невыносимая печаль навалилась на ее плечи, придавив к земле. И в этот момент Ева почувствовала, как ее ладони коснулся мокрый собачий нос. Пес прижался к ней, словно понял ее беду и хотел предложить свое теплое огромное тело в качестве успокоительного средства. Это было так трогательно, что у Евы чуть слезы не брызнули из глаз. Похоже, он совсем не думал, что Ева была недостойна такого нежного, искреннего чувства. Пес не знал, как однажды ей вздумалось, наперекор здравому смыслу, взять маленького сына и поехать…