Знатная леди - Джорджетт Хейер Страница 38

– Слишком поздно, Бекенхем! Мисс Уичвуд обещала эту честь мне. Вы готовы, мадам?

Она оказалась в затруднительном положении. Если она откажется от приглашения, то ссора между двумя мужчина неминуема: лицо Бекенхема уже приобрело нездоровый багровый оттенок. Что угодно, решила она, только не скандал в ее доме! Выдавив улыбку, Эннис с деланной кротостью произнесла:

– Боюсь, я действительно обещала мистеру Карлетону, что он сможет сопроводить меня к ужину, Бекенхем. Вы сделаете мне одолжение, если пригласите вместо меня Марию.

Мистер Карлетон завладел ее рукой и неумолимо увлек прочь из комнаты, с упреком заметив, когда они стали спускаться по лестнице:

– Это было недостойно вас, дитя мое. Спихнув своего самого верного и почтенного ухажера на кузину, вы наверняка нажили в его лице смертельного врага.

– Я знаю, но что мне было делать, когда она осталась единственной незанятой дамой в комнате, а вы взялись утверждать – обманным путем, между прочим, – что я обещала сойти к ужину с вами? Господь свидетель, что меньше всего на свете мне хотелось бы оказаться в вашем обществе! – с горечью заключила она.

– Ну же, перестаньте, – заявил он. – Ни за что не поверю, что вы предпочли бы моему общество Бекенхема!

– Конечно, предпочла бы, – заверила его она. – Потому как я прекрасно знаю: вы остались со мной только для того, чтобы упрекнуть меня за то, что я пригласила Дениса Килбрайда на свою вечеринку, но я этого не потерплю, предупреждаю вас! Какое право вы имеете диктовать мне, кого я должна приглашать, а кого нет?

– Умерьте свое негодование, – посоветовал ей он. – Вам не удастся поссориться со мной, девочка моя, так что не лезьте зря в бутылку. Я могу не одобрять вашего вкуса в выборе поклонников, но не собираюсь вмешиваться в то, что меня не касается. А когда мне вздумается отругать вас, то я не стану делать этого на людях, можете быть уверены!

Пристыженная, она смягчилась и сказала:

– Что ж, признаю, сэр, что у меня не было желания включать Килбрайда в число своих гостей. Если хотите знать, я сделала все, что могла, в рамках приличий, дабы убедить его в том, что вечеринка покажется ему смертельно скучной. А когда из этого ничего не вышло, я пригласила Гарри Бекенхема, его друга, и майора Беверли, и… еще несколько человек.

– В надежде, что они оттеснят Килбрайда от Лусиллы или что я не замечу его среди такого количества щеголей?

Он буквально прочел ее мысли, и у нее вырвался удивленный смешок. Она сказала:

– О, вы невыносимы! Но хуже всего то, что вы и меня заставляете быть такой, а это уже непростительно.

– Ничего подобного, – ответил он, и уголки его губ дрогнули в улыбке. – Не думаю, что у меня это получилось бы, даже если бы я захотел.

К этому времени они дошли до подножия лестницы и уже собирались войти в столовую, поэтому Эннис была избавлена от необходимости отвечать, что было очень кстати, поскольку попросту не знала, что сказать. Она даже не могла решить, сделал он ей комплимент или совсем наоборот: слова его, несомненно, были лестными, а вот тон, каким они были сказаны, вызывал сомнения. Карлетон покинул ее, едва они вошли в столовую, но через несколько минут вернулся с тарелкой, на которой лежало несколько конфет и пирожных, и бокалом шампанского. Вокруг нее уже собралась небольшая толпа, и он не стал задерживаться, а подошел к Лусилле, которую угощал мороженым Гарри Бекенхем, и обменялся с ней несколькими словами. Племянница радостно приветствовала его и тут же потребовала, чтобы он сказал, доводилось ли ему бывать на столь же восхитительной вечеринке. На лице его отразилось легкое изумление, но он заверил ее, что нет, не доводилось. Гарри сказал:

– Добрый вечер, сэр! Я как раз говорил вашей племяннице, что мисс Уичвуд славится своими первоклассными легкими закусками, но она не желает есть ничего, кроме мороженого. Принести вам еще порцию, мисс Карлетон?

– Да, пожалуйста! – с готовностью согласилась девушка. – И лимонаду, будьте добры! Как вы думаете, сэр, мне понравится шампанское? Мистер Бекенхем говорит, что нет.

– Нет, не понравится, – ответил мистер Карлетон. Он протянул ей свой бокал и предложил: – Попробуй сама.

Лусилла взяла бокал и осторожно пригубила. На лице ее отразилось комическое отвращение, и она вернула бокал дяде со словами:

– Фу! Какая гадость! Как люди могут пить нечто столь ужасное? А я было подумала, что мистер Бекенхем подшучивает надо мной, когда сказал, что шампанское мне не понравится, потому что ему, вам и даже мисс Уичвуд оно, похоже, пришлось весьма по вкусу.

– Теперь ты знаешь, что он не подшучивал над тобой. – Окинув племянницу критическим взором, он поразил ее тем, что сказал:

– Напомни мне, когда я вернусь в Лондон, передать тебе бирюзовый гарнитур твоей матери. Бо́льшая часть ее украшений не годится для девушки твоих лет, но, полагаю, бирюза придется в самый раз. Насколько я помню, там есть еще жемчужная брошь и колечко в тон. Я пришлю их тебе.

От неожиданности у девушки перехватило дыхание. Когда к ней вернулось самообладание, она поблагодарила его, причем столь пылко, что он рассмеялся, провел пальцем по ее щеке и сказал:

– Какая ты смешная! Благодарить меня нет нужды: украшения твоей матери принадлежат тебе, а я лишь храню их, пока ты не достигнешь совершеннолетия или пока я не решу, что ты уже достаточно взрослая, чтобы носить их.

В этот момент вернулся мистер Бекенхем, и мистер Карлетон оставил Лусиллу на его попечение, а сам вернулся к мисс Уичвуд. Та наблюдала за тем, что происходило между ним и его племянницей, и пошла ему навстречу, виновато воскликнув:

– Я оказалась ужасно невнимательной! Мне следовало сказать Лусилле, чтобы она не пила шампанского.

– Да, вы должны были это сделать, – заметил он.

– В таком случае знайте: я поражена тем, что вы предложили ей свой бокал, – строго заявила она.

– Вам понравился ваш первый глоток шампанского? – спросил он.

– Нет… по-моему.

– Вот именно! Молодой Бекенхем сказал, что шампанское ей не понравится, а я лишь подтвердил его правоту.

– Полагаю, – задумчиво протянула она, – от этого будет больше пользы, чем от прямого запрета пить его.

– Разумеется!

Она одарила Карлетона лукавой улыбкой и пробормотала:

– Кажется, пройдет совсем немного времени, и вы станете прекрасным опекуном.

– Боже упаси!

В этот момент Денис Килбрайд покинул группу почтенных матрон, подошел к хозяйке вечера и оскорбленным тоном, которому противоречили смешинки в глазах, заявил:

– Как вы могли ввести меня в заблуждение относительное своей вечеринки, о, жестокосердная?! Неужели вы хотели сделать так, чтобы я не пришел на нее? Я не могу в это поверить!

– Батюшки! Да ничего подобного! – воскликнула она в ответ. – Я рада, что она не показалась вам удручающе пресной, чего я опасалась.