Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич Страница 38

— В каком слове?

— В слове «арбуз».

Рошан думал недолго.

— «А!» — сказал он.

— Правильно! — опять восхитился старик и написал рядом с арбузом букву «А». — Вот так она пишется, мой мальчик. Это буква называется «А», запомни ее. Так, двигаемся дальше. Мы ведь, помимо азбуки, можем сразу изучать и арифметику.

— А что это — арифметика, дядя Абдул?

— Это такая наука, которая помогает считать. Вот посмотри, сколько у нас нарисовано арбузов?

— Арбуз, — ответил Рошан.

— Да, арбуз, — кивнул терпеливо Абдул. — Но сколько их?

— Не знаю, — пожал плечами Рошан. — Арбуз, и все.

— Один арбуз, — пояснил старик. — Один, понимаешь? Один — и больше нет. А вот теперь я рядом нарисую еще один. Сколько их теперь стало?

— Один и один.

— А одним словом как сказать? — засмеялся Абдул.

Рошан посмотрел на него вопросительно.

— Два, — сказал старик. — Теперь их стало два.

Он написал две цифры: «1» и «2».

— Вот, смотри: «один» — вот эта цифра, «два» — вот эта. Понял?

— Понял, — кивнул Рошан. — А если еще один арбуз?

— Тогда три.

— А еще один?

— Четыре.

— А еще один?

— Пять.

— А еще один?

— Э-э, подожди! — взмолился Абдул. — Пока хватит цифр.

— Почему?

— Их так много, мой мальчик, что мы можем считать арбузы до самого вечера, и все равно не переберем все цифры. Давай пока остановимся на этом. Итак, ты знаешь уже две цифры.

— Не две.

— А сколько?

— Пять.

— И можешь их назвать? — не поверил Абдул.

— Да.

— Ну, назови.

— Один, два, три, четыре, пять!

— Мальчик мой! — пробормотал потрясенный старик. — Аллах воистину наградил тебя ясным умом!

Он поспешно нарисовал на листе цифры: «3», «4», «5».

— Вот смотри, — сказал он. — Три, четыре, пять.

— Три, четыре, пять, — повторил Рошан.

— Что ж, ты делаешь успехи, — признал Абдул. — Переходим к следующей букве.

Он нарисовал бабочку, рядом с ней написал букву «Б».

— Это бабочка, — сказал мальчик. — Правильно?

— Правильно, малыш. А первая буква в слове какая?

— «Б».

Абдул кивнул.

— Вот я написал тебе эту букву.

Он создавал необыкновенный учебник, этот старик. В учебнике все было вместе: и буквы, и цифры. Здесь же Абдул рисовал дом, и рассказывал Рошану, как люди строят его, а потом над домом рисовал облака, и объяснял откуда на небе берется дождь. Он сам не очень много знал, этот Абдул, но мудрость прожитых лет выручала его, и там, где он что-то не мог объяснить по-книжному, он объяснял, исходя из своего жизненного опыта. Он учил Рошана не просто грамоте, он учил мальчика жизни. Он делился с Рошаном тем, что знал сам. Абдул прожил долгую жизнь, и то, что он знал, было его главным богатством. Этим богатством он и делился.

— Сколько у вас терпения, Абдул-джан, — говорили ему соседи, наблюдая за тем, как старик занимается с Рошаном.

— Родившийся ребенок — всего лишь неразумное дитя, — отвечал на это Абдул. — Лишите его заботы и участия — и что из него вырастет? Ведь он как пустой кувшин — что в него нальешь, то в нем и будет. Отдайте ему часть своей души, добавьте опыта жизни и добрых слов — и увидите, что из него получится настоящий человек.

Старик не жалел на Рошана ни сил, ни времени. И, глядя со стороны, никто не мог сказать, что этот ребенок — не родной Абдулу. Не каждая мать так ходит за своим ребенком, как ходил за Рошаном старик.

Рошан учение постигал легко, Абдул им был доволен и говорил время от времени:

— Ты, наверное, будешь хорошо учиться в школе, мальчик.

Единственное, что его тревожило, — отсутствие денег на учебники. Абдул долго думал, что ему предпринять, и наконец решил заняться починкой обуви. Когда-то очень давно, еще в юности, он немного занимался этим, и надеялся, что рука не подведет его. Он обошел всех соседей в округе, предлагая свои услуги, и смог получить несколько заказов. Поначалу ему пришлось туго, но в конце концов он справился, хотя по работе было видно — не лучший мастер занимался починкой. Заказчики, зная бедность Абдула и желая хоть чем-то ему помочь, не роптали на несовершенство ремонта, расплатились с Абдулом по совести.

— Да, работа, конечно, еще не самая лучшая, — вздыхал старик украдкой. — Придется мне еще немного подучиться.

Но теперь у него появилась надежда, что к школе он успеет накопить достаточно денег, чтобы купить Рошану учебники.

Кроме починки обуви, Абдул подрядился приносить людям овощи с базара. Он почти ничего на этом не зарабатывал, но все же был рад каждой монете. Поднять на ноги Рошана — вот его главная задача и забота.

— Ты и сам не заметишь, как вырастешь, — говорил Абдул мальчику. — Все произойдет очень быстро, малыш.

И нежно гладил Рошана по голове своей старческой морщинистой рукой.

— А когда я вырасту, я буду кем? — спрашивал Рошан.

— Как это — кем?

— Ну, вот дядя Мехаб — он учитель. Тетя Лакшми — повар. А я кем буду?

— А сам ты кем хочешь стать?

— Я бы хотел стать машинистом поезда, — ответил Рошан.

— Почему?

— Он ездит везде, и у него такая чудесная форма. Мне очень нравится.

— Что ж, — кивал степенно Абдул. — Это достойная профессия.

Бежали дни, Рошан вытянулся, повзрослел. Иногда Абдулу даже не верилось, что когда-то его Рошан был всего лишь плачущим комочком, оставленным в дорожной пыли. Сейчас это был умный и смышленый мальчишка, ни в чем не уступающий своим сверстникам, и сердце Абдула наполнялось гордостью, когда он смотрел на него.

Жили они бедно. Даже на еду не всегда хватало денег, не говоря уже об обуви и одежде, но каким-то чудом Рошан каждый день был накормлен, а его одежда, хотя и не новая, всегда была чиста и аккуратна благодаря стараниям Абдула. Когда приходил срок, старик приносил Рошану новую рубашку, не совсем новую, конечно, но довольно опрятную.

— Носи, — говорил он мальчику. — Отличная рубашка, ты же видишь?

— Откуда она, дядя Абдул? — спрашивал Рошан. — Ты ее купил?

— Купил, — не очень уверенно отвечал старик.

«Купленная» рубашка что-то напоминала Рошану, но по малолетству он еще не обо всем мог догадаться, а ведь рубашка эта появилась у него в результате переделки одежды самого Абдула.