Милая чаровница - Барбара Картленд Страница 38

– Тогда пусть он будет вашей первой покуп­кой, – сказала мадам Бертин. – У меня есть несколько моделей из хлопка. Их легко сти­рать, они дешевы и незаменимы для жаркого климата. Держите! Вот этот, светло-розовый с белыми цветами, очень подойдет вам.

Достав его из одного из лежащих на полу че­моданов, она помогла Зарии облачиться в него и бантом завязала пояс у нее на талии.

– Очаровательно! – воскликнула она. – Ни­чего лучше и желать нельзя!

– Да, вы правы, – согласилась Зария.

– А сейчас ложитесь, – посоветовала мадам Бертин. – Вы очень устали. Я подберу вам не­обходимые вещи. Завтра стюард принесет их к вам в каюту.

– Спасибо, – сказала Зария и добавила: – Я очень вам благодарна. Вы были так добры ко мне. Я… я навечно в долгу перед вами.

– Бедная крошка! – воскликнула мадам Бер­тин. – У вас была трудная жизнь, и сейчас вы опять страдаете. Не бойтесь. Этой глупой Кейт не отнять его у вас. Что она из себя представля­ет? Ничего, просто пустышка. Он быстро рас­кусит ее, как это сделали многие мужчины, до него. Запомните, мужчинам не хочется владеть тем, что слишком легко достается.

– В самом деле? – спросила Зария.

– Разумеется, – ответила мадам Бертин. – Мужчины! Они по натуре охотники. Они охо­тятся за тем, что трудно достать, но когда по­лучают желаемое, то – пфи! – это утрачивает для них свою ценность. Этап уже пройден и больше не увлекает их.

– Хотела бы я верить вам, – ответила Зария. Мадам Бертин улыбнулась.

– Ох уж эта любовь! – сказала она. – Как она ранит! Но только так можно научиться жиз­ни – страдать, пытаться в будущем избежать страдания и знать, что только так стоит жить.

– Неужели это правда? – спросила Зария. Мадам Бертин только кивнула в ответ.

– Спасибо вам, – произнесла Зария и, к сво­ему собственному изумлению, поцеловала ма­дам Бертин в щеку.

Потом, стараясь спрятать набегающие на гла­за слезы, она бросилась к себе в каюту.

Она очень устала, но ей не хотелось ложиться в постель. Вместо этого она села за туалетный столик и, не снимая грима, который наложила ей на лицо мадам Бертин, принялась разгляды­вать себя в зеркало.

Она впервые в жизни изучала свое лицо, его сильные и слабые стороны, пыталась понять, как можно сделать его красивее – не ради со­бственного удовольствия, но чтобы понравить­ся Чаку.

Разумеется, все безнадежно, он никогда не полюбит ее. И однако, своим присутствием она могла бы помочь ему, спасти. От чего? Она не знала сама. Какую пользу она могла принести ему?

Он был беден – она могла дать ему денег. Это во-первых, и это проще всего. Но тогда ей надо признаться ему в том, кто она такая, а она дро­жала при одной мысли об этом. И все же, чтобы помочь ему, она готова была преодолеть и сму­щение и робость.

Но существовало еще кое-что пострашнее де­нежных затруднений. Она не забыла злобного замечания Эди, той угрозы, которая таилась в его словах. Она не знала, почему они решили избавиться от Чака, но была уверена, что тако­во их желание. Надо предупредить его и быть готовой встать на его защиту, как это было се­годня вечером.

– Я люблю тебя! – робко произнесла она вслух, почти стыдясь того ощущения счастья, которое приносили ей эти слова.

Она ничего не хотела от своей любви. Ей бы­ло достаточно, чтобы Чак еще немного побыл рядом с ней, чтобы он держал ее за руку, чтобы она чувствовала его близость и слышала его уверенный голос.

Она вспомнила, как он сказал ей: «Я люблю тебя!» – и как она испугалась, захваченная врасплох. Сейчас она грезила о том, чтобы он еще раз искренне повторил ей эти слова.

Она резко поднялась и рассмеялась над со­бой. Как это глупо! Новая прическа, другая одежда не могли зачеркнуть реальности. Она – обычная девушка из Шотландии, с которой плохо обращались, которую плохо кормили. Внезапно она стала обладательницей большого состояния, но, получив его, не знала, как поступить с ним.

Она снова почувствовала тот ужас, который испытала в отеле «Кардос», когда, запинаясь и заикаясь, попросила горничную помочь ей. Она снова боялась остаться одна и снова, от безвыходности ситуации, решала занять место Дорис Браун и ехать в Марсель, чтобы сесть на «Колдунью».

«Меня она уже околдовала!» – вновь услы­шала она слова Чака.

Ей хотелось закричать от отчаяния, потому что это не было правдой. Он всего лишь при­творялся, чтобы обмануть наблюдавших за ни­ми людей.

Это на свитере Кейт можно вышить слово «Колдунья». Ведь именно она со своими теп­лыми красными губами может обворожить лю­бого мужчину.

Зария заткнула уши пальцами, словно отгора­живаясь от ревнивых мыслей, и заходила по комнате. Почему она так волнуется? Какое пра­во она имеет возражать против этого? Никако­го!

Они с Чаком встретились, как корабли в океане. Она сама говорила ему об этом. Он ответил, что она для него – как спасательный шлюп. Однако не он, а она, Зария, сейчас мо­лит его о помощи, чтобы он чуть дольше по­был с ней и она чуть дольше могла опираться на него. Зария посмотрела на настенные часы. Был почти час ночи. Она медленно разделась, натя­нула ночную рубашку и легла. Не имело смысла ждать, когда остальные начнут спускаться к се­бе в каюты. Сегодня у них праздник, как выра­зилась Кейт, но никто не хотел видеть на нем ее, Зарию. Внезапно ее глаза наполнились слезами, но она решительно смахнула их.

«Нельзя жалеть себя, – сказала она себе. – Что бы ни случилось, я встретила Чака. Пусть будет то, что будет, но я люблю его и буду лю­бить всю свою жизнь».

Должно быть, с этой мыслью она и заснула. Сон ее так перемешался с явью, что она не уди­вилась, когда, открыв глаза, увидела присевше­го на постель Чака. Он приложил палец к ее гу­бам, показывая, что нельзя говорить громко.

Она сонно смотрела на него.

– Нам надо вести себя очень тихо, – про­шептал он, – не то кто-нибудь нас услышит. Извините меня за вторжение, но это един­ственный способ поговорить наедине.

Какое-то время ей казалось, что она еще спит. Он молча смотрел на нее, сняв очки. Она видела его спокойные серые глаза, которые, ка­залось, проникали ей в душу и видели, как рвется она навстречу ему.

– Вы хорошо повеселились? – спросил она сама не зная зачем еще сонным, теплым, счаст­ливым голосом, потому что в действительности это не имело значения, ведь сейчас он был ря­дом с ней.

– Мне очень не хотелось будить вас. Во сне вы выглядели такой юной, такой невероятно юной, – немного удивленно проговорил он.

Привстав, она взглянула на часы. Было четы­ре часа утра.

– Как поздно! – воскликнула она.

– Я не решался прийти пораньше, – объяс­нил он. – Боялся, что они еще не уснули.

Она с трудом вспомнила, о чем собиралась поговорить с ним.