Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле - Анна Литвинова Страница 39

Сдавленный выдох Баринова больше даже чувствую, чем слышу, а затем его бедра плотно обхватывают мои. Сильные руки ложатся на бак,и тело парня прижимается ко мне вплотную, заставляя еле заметно вздрогнуть. Отвлекаться нельзя, и я с усилием возвращаю все внимание на дорогу, продолжая выжимать газ.

Фонари уже нечеткими пятнами пролетают мимо, но скорость еще недостаточная. Нужно еще быстрее…

– Лазутина, ты какого хрена творишь? – встревоженный голос мажора звучит где-то на грани сознания, и я только резко дергаю головой в тяжелом шлеме, не желая отвечать, – тормози, давай! Разобьемся!

Но сам он не двигается, продолжая прижиматься грудью к моей спине. Вероятно, чтобы не мешать и не спровоцировать аварию самому. Ведь на такой скорости шансов выжить у нас совсем немного.

В душе нарастает ощущение незамутненного, кристально чистого восторга, а тело становится легким, будто пытается оторваться от холодного асфальта и взлететь в иссиня-черную пустоту неба. Сердце колотится в бешеном ритме, а улыбка на лице становится просто запредельной, выдавая мое отношение к происходящему. Да! Именно так я себе все и представляла!

– Лазутина! Ты самоубиться так красиво решила что ли? Тормози, дура!

Я слышу, но даже не игнорирую. Просто забываю в ту же секунду, как прозвучал последний слог, о мажоре за моей спиной, погрузившись с головой в почти осуществившуюся мечту… еще немного осталось…

Стрелка спидометра перевалила за отметку в сто сорок, когда я, наконец, почувствовала тот самый, решающий момент. Это как хозяйка, которая точно знает, в какой момент стоит достать пирог из духовки. И никакие часы ей не нужны, лишь тонкое, на грани фантома, предчувствие, шепчущее «пора-а»…

Отпускаю руль, изо всех сил сжимая байк коленями и раскидываю руки в стороны… поднимаю голову в небо, обращаясь туда, где меня наверняка услышат во всех мирах, если они взаправду существуют… и мой ликующий крик слышен на километры вокруг, сливаясь с ошеломленным мужским воплем…

– Я сво-о-бо-о-дна-а-а!!!!

– Блядь, Янка!!!

Три удара сердца… все это длится всего три удара сердца…

Абсолютное счастье, подаренное только мне…

– Ты умом тронулась? Идиотка! Убить нас решила или мозги напрочь отказали? Дура! – едва я успеваю затормозить, как Баринов одним прыжком соскакивает с мотоцикла, срывая с себя защиту, тут же оказываясь перед моим лицом и вскидывая руки, будто порываясь схватить за плечи и сильно тряхнуть.

Его, как и меня, потряхивает от пережитого, только причины разные. Его, судя по всему, от страха, а меня – от ликования и осознания того, что все получилось. Тело будто покачивало на мягких волнах, а в ушах немного шумело, приглушая окружающие звуки, в том числе эпичное выступление раздраженного и ошеломленного одновременно мажора.

Чуть покачнувшись, слезаю с байка, едва не падая из-за враз ослабевших ног. Что ж, эта грань приятных эмоций тоже имеет свои последствия. Дрожащими руками стаскиваю шлем, пока Баринов продолжает орать на меня.

– Да тебе лечиться, блядь, надо, Лазутина, а не на байке гонять, придурочная! Три недели, как за рулем, а уже возомнила себя великой гонщицей! Коза пришибленная! Да чтоб я тебя, психопатку, еще раз послушал с твоими идиотскими желаниями! Ты же отмороженная на все извилины!

Баринов выплевывал слова в мою сторону, выплескивая эмоции, а я молча смотрела на него. И немного заторможено осознавала, что его слова меня абсолютно не трогают. Не было ни обиды, ни раздражения, ни злости… а что было? Я прислушалась к себе…

– Спасибо, – выдохнула тихо, преодолев расстояние между мной и парнем за пару шагов и прижавшись к груди. Обхватывая руками за спину в безотчетном порыве, – спасибо тебе… ты даже не представляешь, как это было волшебно…

Баринов застыл под моими руками, осекшись на полуслове. Захлебнувшись воздухом от изумления и растерянности, не зная, как реагировать на неожиданную благодарность. А я с удовольствием вдыхала терпкий запах знакомой туалетной воды, прижимаясь щекой к мягкой ткани толстовки, проступившей в разрезе расстегнутой куртки, чувствуя, как утихают отголоски испытанных совсем недавно эмоций.

Сколько мы так простояли? Не знаю. Может минуту. А может и все полчаса, не смея пошевелиться в морозной темноте. Молчаливо деля пережитое на двоих и выравнивая дыхание.

– Пожалуйста, – хриплое мужское над ухом дополняют руки, обхватившие меня в ответ. И следом еле слышное, но восхищенное, – сумасшедшая…

А я слабо улыбаюсь, даже не думая спорить.

Никита

Мы стоим почти на середине моста, оперевшись руками на заиндевелое металлическое ограждение. Внизу гулко шумела вода, не в силах прервать извечный бег ни на секунду, и ее совершенно не трогали парень и девушка, невесть что забывшие высоко наверху в четвертом часу утра. До настоящих морозов было еще далеко, и она даже по берегам не покрывалась хрупким слоем тонкого льда, продолжая жить в полную силу.

Я украдкой наблюдал за Лазутиной, которая рассматривала облачка пара, вырывающиеся изо рта при выдохе. Девушка, казалось, совершенно забыла обо мне, складывая губы трубочкой и скосив к носу глаза. Зрелище было настолько потешное, что я изо всех сил старался не засмеяться, чтобы не спугнуть ее.

Я к этому времени уже успокоился, и теперь мог даже без содрогания вспоминать о том, что учудила моя подопечная. Ей этого не говорил, но перепугала она меня сегодня не на шутку. И не имело никакого значения, что я порой гонял и с большей скоростью, рискуя своей и чужими жизнями. Но никогда – вдвоем, и, тем более, ни разу – пассажиром. Оказалось, что это совершенно иные ощущения. И эта новизна, вкупе с неуверенностью, удивлением и фактором неожиданности подарили мне незабываемые мгновения и неописуемое желание жить.

Но на смену страху и злости, пришли другие чувства – восхищение, удивительная эйфория и дикий интерес. Кто бы мог ожидать от такой ботанички, как Лазутина, такого фуэте?

Вот и для меня оказался сюрприз. Да такой, что до сих пор коленки мелко дрожат, а сна ни в одном глазу. Кстати, не первый. Сюрприз, в смысле.

Я окинул девушку сверху вниз и обратно внимательным взглядом. Вроде же ничего особенного, глазу даже зацепиться не за что. А она раз за разом умудряется вводить меня в ступор, разнося сложившееся впечатление в мелкую пыль.

Что еще ты скрываешь, Янка? И зачем?

Теперь меня не покидала уверенность, что той девушки, которую я знал все годы учебы в универе, не существует. И мне стало жизненно необходимо узнать, кто же скрывается под этой личиной. Зачем? Да если бы сам знал…

– Почему именно байк? – небрежно поинтересовался, пользуясь возможностью получить ответы. После своего эпичного заезда, Янка стала снова открытой и расслабленной, как в тот раз, когда пригласила к себе на чай.