Потрясающий мужчина - Филиппа Эшли Страница 39

— Я не знал, что делать, — сказал Мэтт. — Понимаешь, положение у меня… вернее, у Эйдана, было безвыходным. О Господи…

Он опять взъерошил волосы руками и почувствовал, как вспотели ладони. Сердце его колотилось. В душе опять всколыхнулась боль, когда он вспомнил этот мучительный момент: решение надо было принять в считанные секунды.

— Мэтт?

Услышав оклик Кэрри, Мэтт заставил себя говорить дальше:

— Я понял, что у него, скорее всего, поврежден позвоночник, и трогать его нельзя. Если я попытаюсь тащить, то Эйдана парализует, но у меня не было выбора: либо достать его, либо оставить в горящей машине.

Мэтт замолчал, вновь переживая этот эпизод. В ушах стояли те звуки, нос ощущал запах разлившейся солярки. Вспомнились собственный ужас и растерянность. Мэтт взвешивал в уме варианты, понимая, что в течение ближайших часов никто не придет им на помощь. Все зависело только от него. Если он ошибется, расхлебывать придется Эйдану.

— У меня не было выбора, — повторил Мэтт. Кэрри слушала, обхватив колени руками и прижав их к груди.

Она была первым человеком, которому он рассказывал об этой аварии, о том, что он тогда испытал.

— И ты его вытащил?

Он не мог смотреть на Кэрри, поэтому отвернулся к окну, где на фоне темного неба видел лишь собственное отражение… и отражение ее бледного лица.

— Мне удалось подползти к другой дверце. Она была уже открыта, но мне все-таки пришлось вытянуть его из салона. Знаешь, как я это сделал? Я сказал себе, что он просто большой негодяй — левый форвард, которого я должен заблокировать, чтобы выиграть матч в регби. Если я выволоку его из машины, я помогу Англии обыграть Австралию в финальной игре за Кубок мира. Передо мной стояла одна задача — остановить его, не дать ему добраться до линии. Полный бред, да? — спросил он, покачивая головой.

— Вовсе нет. Кто знает, как работает наш мозг, когда… когда мы попадаем в критическую ситуацию? — сказала Кэрри.

«Ты хочешь сказать, когда ты беснуешься в церкви. Это совсем другое, Кэрри», — подумал он, но вслух не сказал — не хотел ее обижать.

— И что было дальше? — тихо спросила она.

— Я выволок его из джипа, оттащил подальше, а потом отключился. Конечно, это глупость несусветная: у Эйдана, наверное, были повреждены все внутренние органы, но в тот момент я совсем ничего не соображал. Времени на размышления не было, да я и не мог размышлять. Мне кажется, я вообще куда-то улетел.

— Но ты его вытащил, — сказала Кэрри.

— Что? — переспросил Мэтт.

Охваченный чувством вины, он почти перестал ее слышать. Между тем Кэрри хотела знать, что было дальше.

— Ты вытащил этого Эйдана, своего друга, из машины. Ты его спас…

Мэтт вдруг понял, что наболтал лишнего. Он впервые рассказывал об аварии с тех пор, как вернулся в Англию. И облегчения это не принесло. А еще говорят, что обнажать душу полезно. Чушь собачья! Теперь он никогда не скажет такое своим пациентам, да и сам научится врать.

— Джип подлетел кверху, точно ракета. Это случилось через несколько минут после того, как я оттащил Эйдана от машины. Конечно, мой рассказ был бы более захватывающим, если бы взрыв произошел через несколько секунд после того, как мы с ним отползли, но я говорю как есть. Я очнулся от шума. Сказать по правде, я и сам толком не знаю, что произошло, но мне удалось найти в кустах радиотелефон, и, в конце концов, с базы прибыл конный отряд. Это они спасли Эйдана, а не я.

— У него все в порядке?

— Он передвигается в инвалидной коляске. В отличие от меня он уже не вернется в Таман и больше никогда не сможет играть в регби. Его парализовало — наверное, из-за меня.

— Но ты же не знаешь точно. Я не врач, но у тебя…

— Не было выбора? Кэрри, я слышал все это от своих коллег. Может, выбора и не было, но мне от этого не легче. Я все равно буду себя корить, всю жизнь.

Она ничего не сказала, только крепче обняла свои колени, и сердце Мэтта дрогнуло. Она была похожа на маленькую девочку — беззащитную и растерянную. Потрясенная услышанным, Кэрри, как и большинство людей, не знала, как реагировать. Но в следующее мгновение она его удивила.

— А что было у тебя? — спросила она.

— У меня? Да вот, только это, — он потрогал свой нос, — плюс парочка треснувших ребер. Так я поплатился за сгоревший джип и покалеченного Эйдана.

Мэтт невесело усмехнулся. Была и другая травма — душевная, но он не хотел о ней говорить. Его отправили домой после того, как он потерял контроль над собой во время одной незначительной операции. Ему надо было накладывать швы, как вдруг он почувствовал запах гари — тошнотворный, едкий запах плавящегося металла и горящей резины. К горлу подкатил ком. Мэтт уже не видел пациента и не мог сосредоточиться на работе. Перед глазами возникли Эйдан, лежащий в джипе, и бушующее пламя. Руки задрожали так сильно, что пришлось передать полномочия коллеге. Потом появилась Шелли и застала Мэтта в кабинете — он сидел, обхватив голову руками. Оказалось, что дети зажгли костер на поляне и бросили в него старую автомобильную шину. Но этого было достаточно: Мэтту пришлось уехать в Англию.

Он знал, что даже слабая травма головы может привести к изменению поведения, повлиять на эмоции и ощущения. Эти последствия длятся неделями и даже месяцами. Но компьютерная томография не выявила никакой патологии, да и сам он прекрасно понимал, что дело не в сотрясении мозга, а в сильном стрессе и чувстве вины.

— Я гнал слишком быстро, забыв про осторожность. Неудивительно, что мы съехали с дороги, — сказал Мэтт.

Они с Эйданом не спали всю ночь — принимали тяжелые роды в дальнем поселке, однако усталость — не оправдание. Коллеги говорили: «Не кори себя, ведь ты был уставшим», — но это же не они разбили джип.

— Ты слишком суров к себе, Мэтт, — произнесла Кэрри. — Я уверена, что ты не виноват. Такое могло случиться с каждым.

«Ну вот, — подумал Мэтт. — Теперь она изо всех сил старается быть доброй — говорит ласковым тоном, потому что жалеет меня, ищет какие-то слова утешения…» В глубине души он испытывал злость и смущение. Ему очень хотелось на кого-нибудь наброситься. Или сказать: «Ты актриса, вот и играй, а сочувствие и понимание оставь мне. Не забывай, что я врач, и это мои профессиональные качества. Я владею ими гораздо лучше, чем ты».

Но ему было невыносимо видеть расстроенное лицо Кэрри — беззащитное, как у маленькой девочки, — поэтому он подался вперед и очень нежно поцеловал ее в лоб, потом встал и поспешно вышел из фургона: Мэтт боялся сказать что-нибудь такое, о чем потом придется жалеть.

— Хочешь сесть за руль? — спросил Мэтт на следующее утро, когда они собрали вещи. — Может, так тебе будет спокойней.

Ну, уж нет, она не попадется на эту удочку! Никто из них не упоминал вчерашнюю ночь, как будто и не было ни пьяных откровений, ни поцелуя. Кэрри понимала, что этот поцелуй равносилен похлопыванию по голове. Мэтт ласково, но твердо дал ей понять, чтобы Кэрри не лезла в его личную жизнь.