Он, она и собака - Джейн Мэй Страница 39

В общем, после вкусных объедков я повеселел, и вечеринка даже стала мне нравиться.

В какой-то момент Боб извинился и пошел в туалет. Я решил его сопроводить. Едва хозяин спустил воду, как в дверь постучали.

Кто там? Я занервничал.

– Боб, звонит Дженнифер. Возьмешь трубку? – спросил женский голос.

Боб озадаченно посмотрел на меня.

– Дженнифер? – Затем его осенило. – Ах, Джейн! Черт!

Он выскочил из туалета и схватил трубку.

– Алло? – выпалил он торопливо. – У меня вечеринка… Да, Тони готовил еду. Сейчас будет фламбе… по крайней мере Тони обещал… Майлс? О, он прекрасно себя ведет… по большей части…

– Хватит болтать, – томно сказала Вешалка. – Иди к нам, фламбе почти готово. Пламя так и пылает, Бобби!

– Еще немного алкоголя, и пламя станет всепожирающим, – хохотнул Тони, игриво подмигивая этой противной девице.

Почему-то все засмеялись. Я раздраженно чихнул. Боб зажал трубку ладонью.

– Ребята, чуть потише, пожалуйста. У меня серьезный разговор. Джейн? Алло, Джейн? Что за связь сегодня? Джейн, Джейн! Ты меня слышишь? Мы празднуем мой… алло? Джейн? Черт!

Боб уныло положил трубку.

– Кажется, связь оборвалась.

Точно, оборвалась. И не только телефонная.

* * *

Когда была вымыта посуда, у меня появилась робкая надежда, что гости скоро разойдутся. Как бы не так. Афганская Борзая сообщила, что кое-что принесла.

– Это очень клевое дерьмо, – пояснила она.

Все радостно заулюлюкали, а я озадаченно посмотрел на Борзую. Как дерьмо может быть клевым?

Она вытащила из сумочки тонкую кривую сигарету и зажала ее губами. Затем прикурила и несколько раз сильно затянулась. Когда эта странная мадам передала свою сигарету Тони, у нее был такой сосредоточенный вид, что я бы рассмеялся, если бы умел. Сигарета пошла по кругу, лица у всех становились очень серьезными, даже торжественными, будто гости занимались чем-то крайне важным. Пару раз дым долетал и до меня, заставляя чихать.

– Как думаете, на собак эта дурь действует? – спросила Вешалка.

– Не знаю, как насчет собак, а на меня действует, – сказал Тони, и по его лицу вдруг разлилась совершенно невообразимая улыбка.

Блондинка с пышной прической, похожая на одуванчик, пристально меня разглядывала.

– Слушайте, у этого пса такие клевые пятнышки! Особенно на шее и на спине! Прямо как у коровы. – Все захихикали. – А эта штука между ног! Боже, ну и громадина! Вот уж природа расщедрилась!

Не знаю почему, но все гости сочли эту реплику крайне забавной, потому что буквально зашлись в истерике. И чем больше они ржали, тем труднее им было остановиться. Малиновые от натуги, они вытирали слезы и мотали головами.

– У меня есть идея, – загадочно сказал Боб и включил музыку. – Сейчас вы услышите, как Майлс поет.

Я отказался открыть рот даже на сантиметр. Однако гости не оставляли меня в покое.

– Давай же, парень, спой! Голубчик ты наш! Микрофон в студию! – на разные лады вопили они.

– Спой, ушан… малышик, – уговаривал меня Боб, врубая Майлса Дэвиса. – А папочка даст тебе кусок сыра.

– Как мило! – визгливо восхитилась Одуванчик. – Боб называет себя папочкой Майлса!

– Да уж. Я просто в хлам, – закивал Боб с готовностью.

– А давайте поддержим нашего певца, – предложил Тони.

Сразу за этим он принялся подвывать.

Боб последовал примеру.

Затем к ним присоединился парень в покусанных ботинках.

Одуванчик.

Писклявая Афганская Борзая.

Даже Вешалка.

Я пытался себя сдерживать, но желание присоединиться оказалось сильнее меня. Моя голова запрокинулась назад, пасть распахнулась, и откуда-то изнутри раздался дикий вой.

Оуууууууууу!

Оу-оууууууууу!

Тони вскочил и принялся аплодировать.

– Браво, Майлс! Браво!

– Какая тональность! – восхитился Жеваный Ботинок. – Собачий Паваротти!

Все принялись ржать, и я смутился. Правда, мое смущение сняло как лапой, когда Боб угостил меня сыром и печеньем.

– Кто хочет танцевать? – спросила Афганская Борзая, вставая и принимаясь двигать тощими ногами и руками.

– С удовольствием присоединюсь. – Жеваный Ботинок вскочил и начал судорожно дергаться рядом.

– Я тоже! Надо хорошенько попрыгать, чтобы вытрясти калории после сытного ужина. – Одуванчик отпихнула свой стул и начала оглаживать руками свои бедра и необъятную грудь.

Я даже засмотрелся на это действо.

Тони притянул ее к себе.

– Я знаю лучший способ сбросить калории, – зашептал он женщине на ухо.

Противная Вешалка потянула Боба за руку:

– Давай покажем им, как нужно танцевать.

– Конни, предупреждаю, я ужасно танцую.

Он начал как-то странно перетаптываться с ноги на ногу, нервно подергивая плечами и время от времени хлопая в ладоши над головой. На это было больно смотреть, но Вешалку подобные мелочи не смущали. Она нахально прижималась грудью к Бобу, смотрела прямо в глаза. Я знал, что это значит. Она хотела того же, чего хотела хозяйка Хлои.

Разве я мог просто сидеть и смотреть на это безобразие?

Увы, у меня не было выбора. За любую провинность на меня могли снова надеть намордник. Оставаться зрителем у меня не было сил, поэтому я решил просто убраться подальше.

Я выбрал ванную. Там всегда можно улечься на мягком коврике и подремать в темноте.

Толкнув носом дверь, я скользнул в ванную. Но меня, как выяснилось, опередили. Кто-то стоял возле раковины. Штаны лежали на полу, в полутьме светилась белая задница, ее обвивали две ноги оттенком потемнее. С одной ноги свисала туфля на шпильке.

– Черт! Это собака!

Писклявый голос мог принадлежать лишь одной даме.

Мужчина обернулся ко мне.

– Видишь, люди заняты, – буркнул Тони.

Но…

– Проваливай, Майлс!

«Ладно, ладно, ухожу…»

Я забился под кровать и стал ждать. Один за другим гости расходились. Не отбыла восвояси только Вешалка. Я слышал, как она разговаривает с Бобом, убеждает его, что должна остаться.

– Слушай, Конни, ты очень мне нравишься, но…

– Тебя ко мне не тянет?

– Просто я… слишком пьян, и от меня сейчас мало толку. И потом это не дело – спать с коллегами. Мне жаль, что так сложилось… что ты неверно истолковала мое поведение.