Моя пылкая любовница - Трейси Энн Уоррен Страница 4

Леди такого изящества и очарования, как Джулианна Хоторн, не должна обсуждать финансовые проблемы с мужчиной, подобным ему. Она вообще не должна обсуждать деловые вопросы. Она должна сидеть дома, пить чай в кругу своих элегантных подруг, смеяться, рассказывать забавные истории, а не находиться тут, в кабинете незнакомого мужчины, и не лезть из кожи вон, чтобы всучить ему свои драгоценности.

Пытаясь говорить твердо, но вместе с тем любезно, он произнес:

— Это очень красивые вещи, миледи. Однако они недостаточно ценны, чтобы покрыть неоплаченные обязательства вашего брата.

Ее хорошенькие губки приоткрылись. Его взгляд словно приковался к ним — так летит мотылек на огонь. Не в силах удержаться, он мысленно пришел к выводу, что они пухлые, розовые и столь же соблазнительные, как спелая июньская клубника. И мягкие. О, они выглядели настолько нежными, что посрамили бы и шелк!

Стряхнув с себя внезапный прилив вожделения, Дракон вернулся к обсуждаемому вопросу.

— Драгоценности нуждаются в оценке, — сказал он. — Если считать, что камни настоящие…

Ее глаза оскорбленно сверкнули.

— …в чем я не сомневаюсь, — добавил он, — полагаю, весь комплект будет стоить чуть больше двух тысяч фунтов.

— Всего? Но ведь…

— Перепродажа, ваше сиятельство. Человек платит в ювелирной лавке намного больше, чем драгоценности в действительности стоят. Что до картин, то искусство, даже изобразительное искусство, очень невыгодный товар. Потребуются месяцы, чтобы продать ваши картины, и скорее всего намного дешевле, чем вы их оцениваете.

Углы ее губок печально опустились, прелестные карие глаза исполнились разочарования.

— У меня есть и другие вещи, которые смогут покрыть разницу, — заторопилась Джулианна. — Очень хороший комплект серебра, и еще библиотека моего мужа…

Он вскинул руку:

— Прошу вас, не продолжайте. Все это бессмысленно. Даже если бы все названные вами вещи стоили столько, сколько вам кажется, они все равно не смогут покрыть расписок вашего брата.

— Ноя не понимаю почему, — залепетала Джулианна.

— Сколько он, по-вашему, должен?

— Чуть больше десяти тысяч фунтов.

Пендрагон вздохнул. Значит, щенок ее еще и обманул.

— Его долг в три раза больше названной вами суммы.

— Не может быть! — Голос ее дрогнул.

— Он должен мне тридцать тысяч фунтов.

Кровь отхлынула от ее лица. Она смертельно побледнела и прошептала:

— Боже милостивый…

— Может быть, теперь вы не откажетесь от хереса? Джулианна ничего не ответила. Он поднялся, отошел ивскоре вернулся с небольшим бокалом, наполненным прозрачной жидкостью янтарного цвета.

— Прошу, — предложил Пендрагон, протягивая ей напиток. — Советую сделать глоток-другой.

Но она даже не шевельнулась. Джулианна подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Вы знаете, что Гарри потеряет имение, если не выполнит своих обязательств? Что у него не будет другого пути, кроме как продать дом, служивший нашей семье домашний очагом более ста пятидесяти лет?

Рейф подавил всплеск сострадания. В своей профессии он давно научился обходиться без лишних эмоций.

— Да, мне известно состояние его дел. Аллертон предложил свою собственность как гарантию, когда брал ссуду. Честно говоря, ваши предки поступили весьма халатно, не включив имение в майоратное наследование. Учитывая это, я удивлен, что его не продали много лет назад.

Она явно пыталась взять себя в руки — быстро, прерывисто дышала, и ее пышная грудь, обтянутая шелковым лифом и прикрытая сверху изящной кружевной косынкой, поднималась и опускалась.

Пендрагон не мог отвести от нее глаз.

«Какой великолепный экземпляр женственности!» — думал он. Словно специально создана для того, чтобы мужчине захотелось посадить ее к себе на колени и начать любовные игры. Она не была хорошенькой в общепринятом смысле слова — слишком смуглая для традиционной английской красавицы, — но все равно невыразимо хороша. Темные волосы глянцевито блестели. Глаза были необычного кофейного цвета с крохотными пятнышками, сверкавшими, как золотая пыльца. А кожа гладкая и просвечивающая, как летний персик, и наверняка такая же ароматная. Возможно, в ее жилах течет французская кровь или итальянская, выглядит она экзотично и… опьяняюще.

С ее губ сорвался тяжелый вздох, вырвав Пендрагона из чувственных размышлений.

— Как вам ни трудно с этим смириться, но финансовое соглашение между мной и лордом Аллертоном подписано и останется неизменным. А теперь, миледи, думаю, вам следует уйти. Я сам вас провожу до дверей, поскольку Ганнибал наверняка занят чем-то внизу.

Взяв со стола небольшой черный бархатный мешочек, он начал складывать в него драгоценности, давая понять, что визит окончен.

— Погодите! — воскликнула Джулианна. Он остановился:

— Да?

— Я не могу все так оставить, — сказала она в явной панике. — Я пришла, чтобы помочь брату и спасти семью. Наверняка мы с вами можем заключить какое-то другое соглашение! Наверняка есть что-то, что я могу вам предложить, что-то, нужное вам!

Подавив вздох, он засунул драгоценности в мешочек, затянул завязки и молча положил его перед ней.

Последние несколько минут Рейф изо всех сил старался вести себя предупредительно и любезно, пытался помочь ей понять, что никакие мольбы и увещевания, даже самые трогательные, не сумеют его поколебать. Он искренне восхищался ее преданностью и упорством, но теперь она действительно должна признать свое поражение. Леди Хоторн, несмотря на все свои благие намерения, должна вернуться домой и позволить этому безмозглому щенку, своему братцу, выпить порцию горького лекарства.

И Рейф решил немедленно подтолкнуть ее в нужном направлении. Он испробовал разумное убеждение, хладнокровные доводы. Вероятно, тут требуется более фундаментальный подход, что-то достаточно жестокое, чтобы ранить ее, ужаснуть и заставить уйти.

— Что-нибудь нужное мне? — с подчеркнутой, зловещей медлительностью произнес он.

И, уже никуда не торопясь, прижался бедром к краю стола, внезапно нависнув всем своим крупным телом над ее миниатюрной фигуркой. Пригвоздив ее к месту своим дерзким взглядом, он дал волю похотливому вожделению, овладевшему им с той минуты, как она вошла в его кабинет. В жилах жарко бурлила кровь, и Пендрагон больше не препятствовал своим чувствам. Глаза его заблестели.

Он пожирал ее взглядом, начав с утонченного лица, медленно, оценивающе спустился к шее и дальше, к груди. Там он задержался чуть дольше, затем опустился к животу, бедрам, к изящным ступням. А потом Пендрагон повторил все в обратном направлении, вверх, медленно, жадно лаская ее взглядом.

Губы ее приоткрылись, щеки заполыхали.