Сердце ждет любви - Сюзанна Энок Страница 4

Она засмеялась:

— Спасибо за предложение, лорд Брэм, но я чувствую себя вполне… счастливой. Зачем же отправлять моего супруга так далеко?

Он поднял бровь.

— Но прошло полгода.

— А я не какой-то старый фрукт, чтобы сгнить за одну или две недели, — вмешался Фин, хватая ее за руку. — И оставь мою жену в покое, разбойник.

Любой воспринял бы это как предупреждение и не стал бы трогать женщину, по праву принадлежащую другому. Существовала граница, которую никогда не переходил Брэм, — это была верность дружбе. А Финеас Бромли был его другом. Но черт его побери, если он хотя бы не притворится хищным волком.

— Я пришел сюда с единственной целью — пригласить твою жену на вальс, — сказал он — Или тебя самого. Для меня нет большой разницы.

— Гм… — Финеас отвел от него взгляд, ставший немного строже. — Элайза, не уделишь мне минутку?

Она кивнула.

— Я ожидаю от вас приглашения наследующий вальс, — обратилась она к Брэму и вместе с Куэнсом встретила чересчур оживленную Бет, после танца подошедшую к ним со своим кавалером.

— Брэм, ты ведь не можешь быть причиной того, что леди Экли потеряла одну сережку, а у лорда Экли такой вид, как будто он собирается снять со стены саблю, — подойдя к нему ближе, тихо сказал Финеас.

Фин всегда отличался наблюдательностью.

— Знаешь, дружище, иногда мне нравится, когда женщина раскрывает рот, но за стенами спальни я предпочитаю немного сдержанности.

— Ты находишься, черт тебя подери, в доме этого мужчины, — возразил Фин. — Не слишком ли это смело даже для тебя?

Брэм усмехнулся:

— А несколько минут назад я был в постели его очаровательной женушки. Да ты и сам не святой.

— Я никогда и не претендовал на это звание. Но теперь уже должен думать не только о себе. И если Экли вызовет тебя на дуэль, я не хочу, чтобы ты находился в этот момент где-то близко от Элайзы.

— Что ж, это очень благородно — так заботиться о репутации супруга. Наслаждайся своим сладким домашним уютом, Фин. Никто на него не посягает.

Как правило, Брэм не позволял себе обращать внимание на осуждающие его замечания, но разговоры с Фином Бромли о благочестии чертовски раздражали его. Они втроем, он, Фин и Салливан Уоринг, оставили четкий след разрушений, совершенных в половине стран Европы, — по крайней мере тех, которых Англия пыталась уберечь от Бонапарта. Секс, игра, драки, убийство — они занимались всем. Прошло два года с тех пор, как они с Салли вернулись, и только год после возвращения Фина. Брэм оказался последним стойким мужчиной. Они могли стыдить его и убеждать, что, женившись, он станет счастливее, но, ни один из них, не решался подсылать к нему респектабельных, подходящих для брака женщин.

— Брэм!

— Что? — повернулся он к Фину.

— Мне надо потанцевать с моей сестрой. Мы продолжим наш спор, или ты собираешься сбежать отсюда?

— А тебе не кажется, что здесь становится скучно?

— И что же ты предлагаешь?

Брэм тяжело вздохнул, опасаясь, что ему придется слоняться еще пару часов по бальному залу, стараясь избегать лорда и леди Экли, от которых его тошнило. Но чем заинтересовать Фина?

— Поедем со мной в «Иезавель», достойный друг. Я расскажу тебе, кого ограбил сегодня вечером.

Фин открыл рот и снова закрыл его. Брэм подумал, что Фину, должно быть, трудно показывать свое моральное превосходство над человеком, который знал о каждом совершенном им преступлении. В эту минуту Брэм нисколько не жалел его.

— Попробую догадаться, — наконец сказал бывший разбойник с большой дороги, а теперь любящий муж, взглянув в сторону стола с закусками. — Брейтуэйта или Абернети.

— Абернети? — Брэм обернулся. Действительно, третий экземпляр присоединился к рядам самых достопочтенных джентльменов. — Какой удачный поворот событий! Я беру обратно свое приглашение ехать в «Иезавель».

— Черт побери, Брэм! Ты не можешь грабить дом каждого, кто хоть слово скажет с Левонзи.

— Ты знаешь, мне кажется, стоит попробовать. — Он улыбнулся, его сердце сильнее забилось. Вторая кража за одну ночь. Завтра все заговорят о Черном Коте.

Даже Левонзи.

— А герцог имеет хотя бы малейшее представление о том, чем ты занимаешься?

— Кому это интересно? Только не мне.

— Но он твой отец.

— Вот это единственное, в чем я не виноват. Прошу тебя, не напоминай мне про сие прискорбное обстоятельство.

Фин пожал плечами:

— Я вижу, это ни к чему не приведет. Но разве я не видел на днях тебя в обществе сына Абернети?

— Да. С виконтом Лестером. Он таскается за мной и Косгроувом, как потерявшийся щенок.

На мгновение Фин сжал челюсти, но Брэм все же это заметил. Если его ожидает еще одно проклятое нравоучение, то пора сбежать.

— Так ты можешь ограбить и дом друга?

— Я не говорил, что Лестер мне друг. И это тебя не касается. Пойдем же! Не жалей лошадей, Фин!

— Нет, я не собираюсь ввязываться вместе с тобой в это дело.

Брэм заставил себя усмехнуться:

— Тогда иди и танцуй с Бет. И передай Элайзе мои извинения за пропущенный вальс. — С небрежным поклоном он вышел из зала. Его видели все и каждый, и никто не подумал бы, что именно он — Черный Кот. Теперь перед ним стояла задача чем-то еще занять этот вечер. Он надеялся, что совершить кражу в доме Абернети куда интереснее, чем посещать Брейтуэйта. А чем еще заняться, что еще придумать, чтобы по-настоящему развлечься?

Принимая во внимание легкость и отсутствие всякого удовлетворения от кражи драгоценностей Брейтуэйта, Брэм придумал другой план посещения дома лорда Абернети. За исключением его надоедливого сына Джеймса, виконта Лестера, он не был знаком с этой семьей. Это само по себе вносило элемент опасности — его никогда официально не приглашали в Дэвис-Хаус, и он не имел представления о расположении комнат. Конечно, как было принято, спальни находились на верхнем этаже, серебро заперто в шкафу, а самые большие ценности хранились у хозяина дома.

Брэм прижался к темной стене конюшни Дэвисов. Семья вернулась домой с вечера у Экли почти полчаса назад, и в нескольких окнах верхнего этажа горел свет. Брэм мог бы пробраться в дом до их возвращения, но он уже делал так в этот вечер, и ему не хотелось повторяться.

Жуя соломинку, он следил за домом. За последние шесть месяцев Финеас стал занудным ханжой. Он мрачнел при упоминании о кражах, хотя раньше сам совершал такие же грехи, и упоминание имени Косгроува действовало на него как апоплексический удар. Кингстон Гор, маркиз Косгроув, никогда не причинял никакого вреда Фину или Салливану и их семьям — благодаря Брэму. Они должны были быть благодарны ему за дружбу с маркизом.