Нежданно-негаданно - Люси Гордон Страница 4

— Что вы имеете в виду?

— Вся жизнь — спектакль того или иного рода. Каждый из нас живет, притворяясь, что нечто есть правда, хотя не является таковой, или наоборот.

Странный блеск появился в его глазах, словно в ее словах заключался какой-то особый смысл. Казалось, Данте хотел что-то сказать, но потом передумал. У Ферн создалось впечатление, что уголок занавеса, скрывающего его душу, чуть приоткрылся и тут же поспешно упал.

Итак, он не просто обаятельный весельчак и балагур. Истинный Данте прячется от мира и не подпускает к себе никого. Заинтригованная Ферн гадала, легко ли проникнуть за его оборонительные рубежи.

И в следующую секунду получила ответ.

Увидев, что Ферн наблюдает за ним, Данте закрыл глаза, полностью отгораживаясь от нее.

Однако следующую фразу он произнес легко и непринужденно:

— Что-то вы увлеклись философией.

— Прошу прощения, — пробормотала Ферн.

— Вы имели в виду себя, когда сказали, что каждый живет, отказываясь признавать правду правдой?

— Ну, честно говоря, я догадывалась, что девица положила на него глаз и что он обязательно купится на лесть. Но тем не менее, придя в театр и застав их вместе, я испытала шок.

— Чем они занимались?.. Или мне не стоит спрашивать?

— Стоит, не стоит… Они расположились прямо на сцене, на гробнице Клеопатры, не замечая никого и ничего. Она говорила: «О, ты настоящий Антоний — великий герой!»

— И полагаю, они были… — Данте сделал деликатную паузу, — раздеты?

— Ну, он был в тунике. Заметьте, это почти одно и то же.

— А что сделали вы? — полюбопытствовал он. — Ведь не уползли же в слезах. На вас это не похоже. Наверняка подошли и врезали ему.

— Ни то ни другое. — Ферн помолчала для пущего эффекта. — Даже не осмеливаюсь рассказать, что я сделала.

— Мы подошли к тому эпизоду, где вы проявили беспринципность и вульгарность? — с надеждой поинтересовался Данте.

— Да.

— Не томите меня.

— Ну, я повсюду ношу с собой фотоаппарат…

Хохот Данте эхом разнесся по вагону, разбудив дремлющего бармена.

— Не может быть, чтобы вы…

— Именно. Снимки получились просто чудо. Я сфотографировала парочку во всех возможных ракурсах.

— И он вас не заметил?

— Он был спиной ко мне, — пояснила Ферн. — Лицом вниз.

— А, ну да, естественно. А как же она?

— Она, разумеется, меня видела. И ей это понравилось. А потом я, злая как черт, поехала прямиком в редакцию газеты, которая специализируется на такого рода вещах, и продала все снимки.

Он потрясенно воззрился на нее:

— Неужели?

Данте уважал ее все больше и больше. Женщина, которая отреагировала на предательство возлюбленного не слезами и упреками, а весьма оригинальной местью, — такая женщина ему по душе.

— Что было дальше? — спросил он.

— После публикации снимков все билеты на спектакль были немедленно раскуплены. Актрисуля дала интервью, поведав, какой он неотразимый, а ему предложили роль в новом фильме. Тогда Томми отказался от роли Антония, что взбесило Джоша, директора. Однако дублер, заменивший его, получил восторженные отклики. А он был бойфрендом Джоша, поэтому в итоге все были счастливы.

— Все, кроме вас. Что получили вы?

— Газета заплатила мне кругленькую сумму.

— Вам пришлось стать прагматичной, — заметил он.

— Именно. Майк — это мой агент — сказал, что некоторые люди всю жизнь ждут такой удачи, какая выпала мне. Я всегда мечтала побывать в Италии. Правда, пришлось подождать пару месяцев, потому что на меня посыпались заказы. Не знаю почему.

— Распространились слухи о ваших способностях, — предположил Данте.

— Да, должно быть. Наконец я побросала вещи в чемодан, запрыгнула в ближайший поезд до Парижа, а там пересела на миланский экспресс. Несколько дней я осматривала город, потом внезапно решила отправиться в Неаполь. Был уже поздний вечер, и разумный человек подождал бы до утра. Поэтому я ждать не стала.

Данте понимающе кивнул:

— Радость что-то делать под влиянием момента! Что может быть лучше этого?!

— Я всегда была человеком организованным, возможно, слишком организованным. Так почему бы немножко не побезумствовать? — Ферн усмехнулась. — Но у меня это не слишком хорошо получается, да?

— Ничего страшного. Попрактикуетесь, и все будет тип-топ.

— О нет! Это мое единственное безумство.

— Глупости, просто вы новичок. Позвольте мне познакомить вас с радостями бытия, в котором каждый миг — словно последний.

— Вы так живете?

Данте ответил не сразу.

— Да, я так живу. Это придает жизни остроту и вкус, которых не получить никаким иным путем.

Ферн заволновалась. В его тоне прозвучало нечто не вписывающееся в их легкомысленную болтовню. Судя по всему, они снова приблизились к запретной территории. И вновь она задалась вопросом, что же скрывается за опасной чертой. Пытаясь вызвать Данте на откровенность, женщина задумчиво проговорила:

— Никогда не знаешь, что произойдет дальше… Полагаю, я — живое доказательство того, что это может сделать жизнь интересной. Проснувшись сегодня утром, я и представить себе не могла, как закончится этот день.

— Как вы могли представить, что встретите одного из героев этой страны? — весело поинтересовался он. — Человека настолько великого, что его портрет красуется на монетах.

Наслаждаясь изумлением Ферн, Данте вытащил монету в два евро. Профиль с резко очерченным носом и в самом деле имел с ним легкое сходство.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Данте Алигьери, прославленный поэт. Вас назвали в его честь?

— Да. Моя мама надеялась, что такое имя может и меня сделать великим.

— Никто из нас не застрахован от разочарований, — торжественно провозгласила Ферн.

Судя по одобрительному блеску глаз, колкость он оценил.

— Много ли вы знаете о Данте? — поинтересовался тезка великого поэта.

— Не слишком. Он написал шедевр под названием «Божественная комедия».

— Вы читали? Я впечатлен.

— Только английский перевод, и с трудом дотянула до конца. — Она усмехнулась. — Ад и чистилище были гораздо интереснее рая.

Данте согласился:

— Я всегда считал, что рай не для меня. Все эти добродетели… — Он вздрогнул, затем повеселел. — К счастью, я едва ли там окажусь. Выпейте еще шампанского.