Поверь и полюби - Софи Уэстон Страница 4

– А, это ты хочешь вправить мне мозги, – произнесла она наконец. – Так всегда говорила бабушка.

Джастин вскинул брови.

– Прямолинейная леди, ничего не скажешь.

– Это правда. Мне ее очень не хватает, – Кенди кусала губы. – Она была мне бабушкой по отцу. У нее никогда не хватало терпения разговаривать с моими родителями. Знаешь, можно сказать, что это она воспитывала меня.

– Я о тебе совсем ничего не знаю, – тихо сказал Джастин. – Если не считать того, что ты – дочь Лесли Нилсона. И того, что на вечеринках ты боишься быть съеденной заживо.

– Для начала недурно, – поморщившись, сказала Кенди.

Он откинулся на спинку стула и взглянул на нее. Вокруг оживленно беседовали и веселились посетители, а официанты сновали взад-вперед, профессионально сохраняя серьезное выражение лица. Звенели стаканы, упрямо бренчал оркестр – а они вдруг умолкли. Их молчание походило на паутину – непрочное, еле ощутимое. И опасное, с суеверным трепетом подумала Кенди.

За спиной у Джастина остановился официант.

– Красного испанского, – сказал Джастин, не сводя глаз с Кенди.

Официант сделал пометку в блокноте и удалился.

– Потанцуй со мной, – произнес Джастин.

Кенди чуть было не подскочила. Оркестр выводил затейливый синкопированный ритм, который словно таял в сочных звуках саксофона.

– Я не очень…

Но он уже встал, и в его глазах светилось веселье.

– В танцах ты тоже не знаток? Иди сюда – покажу несколько движений, – тихо смеясь, предложил он.

Будто загипнотизированная, Кенди встала и подала ему руку. Их пальцы сплелись, и он повел ее через равнодушную толпу.

Танцевальная площадка была больше, чем она думала. Таких танцующих она тоже не ожидала увидеть – там можно было встретить любой возраст и любой стиль. Тощие юнцы извивались, как электрические угри. Чернокожие матроны двигались в такт музыке, которая, казалось, была частью их самих. На Кенди с Джастином никто не обращал внимания.

Он обнял ее. Прижавшись щекой к его пиджаку, она почувствовала едва уловимый лесной аромат. Джастин двигался легко, все его тело подчинялось музыке, и Кенди послушно следовала за ним. К ее удивлению, ей стало легко. Даже начало нравиться.

Джастин коснулся подбородком ее волос.

– Расскажи мне про свою бабушку.

Они в полной гармонии покачивались в такт неторопливой музыке. Кенди улыбнулась, пряча лицо у него на груди.

– Она была татарка. Страшно независимая. Никогда не хотела ничего брать у отца. Всю свою жизнь прожила в доме мужа. Говорила, что деньги для отца как лекарство от нервов – чтобы ни о чем не думать. – Она вздохнула. – Бабушка всегда хотела, чтобы я жила своей жизнью. Говорила, что я балую маму.

Джастин приблизил лицо к ее волосам. У Кенди забилось сердце.

– Ты и вправду ее балуешь? – спросил он.

Она откинула назад голову. В лучах разноцветных фонарей дым. Похоже на сотню волшебных ламп, подумала Кенди. Она чувствовала необыкновенную легкость и новые, пьянящие ощущения. Ее плечи двигались в такт заразительному ритму.

– Может быть, – мечтательно произнесла она. Джастин взглянул на нее. В пляске теней его лицо почему-то казалось мрачным.

– Отец относится к тебе так же, как к своим картинам? – резко спросил он.

Она медленно покачала головой.

– Не понимаю.

Он говорил очень тихо.

– Оберегает от воров, хотя и не любит.

– Пожалуй, так, – мгновение подумав, кивнула Кенди. – Да, наверное. – Она одарила партнера сияющей улыбкой. – Он боится воров. У нас по всему дому запоры и замки.

Подняв длинную, узкую руку, он на секунду прикоснулся ладонью к ее щеке. Они почти не двигались, но их плечи покачивались в такт негромкой мелодии.

– Не люблю запоров и замков, – сказал Джастин.

Кенди наблюдала за ним. Интересно, подумалось ей, сможем ли мы танцевать не останавливаясь, если поцелуемся? Она подняла голову и прикоснулась губами к его губам. Он улыбнулся. Это чудесно, опьяненно подумала она. Почему я раньше этого не делала?

И вдруг ее словно облило холодной водой – ведь она находилась среди множества танцующих, буквально повиснув на своем партнере точно так же, как это делали девушки на танцульках, где она бывала по настоянию матери. Раньше они всегда изумляли ее, и вот теперь… К тому же она танцевала с человеком, оказавшимся непримиримым соперником сэра Лесли, как сказала ей мать.

Она внезапно остановилась. На какое-то мгновение его легкая рука у нее на спине напряглась, продолжая увлекать за собой, но потом он отпустил ее.

– Вспомнила, что хочешь есть? – спросил он со смехом в голосе и взглянул ей в лицо.

Это могло бы ее оправдать, но Кенди не хотела уловок.

– Мозги не туда вправились, – невесело сказала она.

Поколебавшись секунду, он кивнул.

– А-а. Но все равно уже пора закругляться. Это прозвучало совершенно дружелюбно – будто ничего и не случилось. Было более чем очевидно, что для утонченного Джастина Ричмонда все это не представлялось слишком важным. Когда он вел ее обратно к столику, Кенди порадовалась полумраку – выражение лица могло ее выдать. Она чувствовала глубокое раскаяние.

Он усадил ее, а официантка принесла ужин и вино. Кенди взглянула на Джастина сквозь длинные ресницы.

Что она в нем нашла? Конечно, Джастин был очень привлекателен. Это был взрослый мужчина, в красивом, хотя и циничном лице просматривался жизненный опыт. Он был как спортсмен, умеющий рассчитывать свои силы. Вспомнить только, как он танцевал. Спортсмен, охотник, в этом нельзя было ошибиться, даже несмотря на его официальный костюм. А таких смеющихся глаз, как у него, она никогда прежде не видела. Эти теплые карие глаза полностью обезоруживали. Казалось, они приглашали вместе посмеяться над шуткой, которую остальные не в состоянии понять.

А еще это его терпеливое молчание, которым он мог без усилий выбить у нее почву из-под ног. Кенди стиснула зубы. У нее был только один способ устоять. Хотя это было и нелегко под его неотрывным задумчивым взглядом, она в свою очередь тоже хранила молчание.

Наконец Джастин Ричмонд вздохнул. Карие глаза сузились и стали холодными – как будто он сбросил маску. Такая перемена привела ее в замешательство.

Он грубовато спросил:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Хмм. А почему ты не замужем?

Ее глаза метали молнии. Было так много причин, и она не собиралась рассказывать о них этому опасному, непредсказуемому человеку.