Робби - Хельга Петерсон Страница 4

О, она все-таки заметила. Отстранившись от мамы, Лиз подхватила рюкзак и побежала вверх по лестнице.

— Мам, пирог пора достать из духовки. Я переоденусь и приду помогать.

— Нечего помогать, — крикнула Сара вслед. — Я уже все сделала.

Лиззи почувствовала угрызения совести. Несмотря на то, что ее вины не было, она чувствовала себя виноватой. Все ведь началось с того, что она проспала! Проходя мимо комнаты сестры, Элизабет остановилась, открыла рюкзак, вытянула оттуда яркий сверток. Оберточная бумага немного намокла, но красивый бант не давал испортить впечатление полностью. Постучав в дверь, Лиз бесшумно толкнула ее вперед. Стук остался неуслышанным, в комнате в самом разгаре была дискотека.

— Эй! — позвала Лиззи, пытаясь привлечь к себе внимание.

Одна из танцующих девчонок перестала дергаться под музыку и повернулась на голос.

— Ли-из! — заорала она, перекрикивая песню, и бросившись к сестре.

Младше на двенадцать лет, Маргарет уже была красоткой, какой Элизабет никогда не стать. Да и не важно. Младшие сестры для того и нужны, чтобы им завидовать. В Лиззи влетело пока еще тощее тело, а длинные руки обвили ее шею.

— С днем рождения! — сказала Элизабет, обнимая сестру. — Я мокрая, и ты тоже будешь мокрая. Держи подарок, расти большой.

Марго отступила на шаг, выхватила из рук Лиззи яркий сверток и тут же стянула красивый бант. Бумага полетела вниз, в руках младшей сестры осталась только портативная музыкальная колонка.

— О, Лиззи! — пискнула Маргарет, снова повисая на шее Элизабет. — Спасибо! Она классная! И волосы у тебя классные… мама видела?

Лиз закатила глаза.

— Естественно. Я уже услышала, что в серьезных компаниях такая прическа неприемлема.

Марго заговорщицки хихикнула. Она знала то, чего не знали родители. Как набраться храбрости и сказать им?

— Ладно, я пойду, — пробормотала Лиззи. — Нужно переодеться и хоть чем-то помочь.

— Перестань! Давай к нам!

— Нет. Мама меня ждала. Позже я устрою вам фотосессию… если будете себя хорошо вести.

С этими словами она вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Ее старая спальня находилась дальше по коридору, прямо за стеной Марго. Вступив в комнату, Лиз втянула носом запах дождя. Ее ждали. Проветрили комнату и наверняка постелили свежее постельное белье, хотя на предыдущем она успела поспать всего две ночи. Элизабет не слишком часто приезжала в Кливдон, он так и не стал ей родным. Она выросла в другом месте, родители дождались, пока старшая дочь закончит школу и только потом переехали. Поэтому Лиззи не тянуло в этот город. Но ее комнату продолжали содержать в чистоте, а в шкафу оставалось несколько вещей, в которые можно переодеться в крайнем случае. Как сегодня, например.

Одежда была предельно простой и консервативной. Кажется, этот комплект ей купили, когда Элизабет поступила в университет. Прямые брюки, рубашка, жилетка. Так, по мнению родителей, должна была одеваться студентка юридического факультета. Прошли годы, а комплект одевался всего несколько раз. Не удивительно, что Лиззи оставила его здесь, когда собирала вещи для переезда в Бристоль. Одежда, лишенная уюта, не предназначенная для того, чтобы валяться на диване. Стоит привезти сюда что-то более мягкое и домашнее.

И рассказать уже маме с папой, что их тысячи фунтов вылетели в трубу.

Роберт замахнулся молотком и с агрессией всадил гвоздь в стену. Он вбивал гвоздь в одном и том же районе стены уже четвертый раз за четыре недели, и начинал думать, что в доме завелся полтергейст. Если только этого полтергейста не зовут Мириам Дадли и она лично не выдирает гвоздь маникюрными щипчиками. Это многое бы объяснило. Высокая и стройная матушка после развода стала еще стройнее, и никто не заподозрил бы эту хрупкую женщину в коварстве, кроме сына, в четвертый раз вешающего картину.

Агрессии в действиях Роба было бы меньше, если бы каждый новый удар не отдавался звоном погребального колокола в мозгу. Каждый раз, приезжая в родные пенаты, Робби обещал себе быть умницей, но как-то не срасталось. Первый же вечер заканчивался туром по кливдонским пабам в компании старых друзей. Оправдывал себя Роберт тем, что в будни в Бристоле был паинькой. В основном потому, что ему не с кем проводить свободное время. Переехав, он так и не нашел себе новых друзей, такое часто случается с людьми. Их сводит друг с другом общее окружение вроде школы и университета, а когда возраст переваливает за двадцать пять, новые знакомые задерживаются все меньше. Роб нашел несколько приятелей на работе, но это была не та компания, чтобы как следует напиться.

Вчерашний вечер не стал исключением из правил. В шесть позвонил Дилан, якобы чтобы узнать, как дела, но на самом деле это была проверка на местонахождение. Убедившись, что Роберт снова явился по зову маменьки, друг поставил его перед фактом, что через час вся компания встречается в «Якоре и короне». Серьезно, если эти парни не найдут себе другое развлечение, то сопьются всего через пару лет.

Все прошло так же, как и всегда. Шумно, весело, но однообразно. Когда на утро (а точнее день) Роберт приподнял одно веко и взглянул на прикроватную тумбу, там уже заканчивала шипеть таблетка в высоком прозрачном стакане с водой. Матушка постаралась. Не трогала своего мальчика, услужливо подставила лекарство и просто ждала, когда он проснется.

Сейчас, забивая гвоздь в стену, Робби думал, что не каждому так повезло в жизни с родительницей. Если отбросить ее страсть к порче имущества.

Гвоздь прочно вошел в стену, Роберт медленно слез с табуретки, чувствуя себя столетним старцем. Он подхватил картину, приставленную к стене, поднял и осторожно повесил ее на место, рядом с которым находились уже три одинаковые дырки в обоях. Отойдя на шаг назад, Роб скрестил руки на груди и посмотрел на результат своей работы. Ровно. Если на следующей неделе мать позвонит и скажет, что «Звездная ночь» снова ударилась о пол, Роберт предложит переехать.

Будто в подтверждение его мыслей за спиной раздалось деликатное покашливание.

— Ты у меня такой молодец, — тихим, но восхищенным голосом проговорила Мириам.

Роб крутанулся на пятках и тут же поморщился. Невидимый железный шарик внутри черепа перекатился от одного виска к другому и больно врезался в его стенку.

— Я всего лишь забил гвоздь, — прогудел Робби, сдавив пальцами переносицу.

— Я знаю. Но твой отец не делал и этого.

Только не это. Тонкая, безобидная матушка умела удивлять малознакомых с нею людей неожиданной колкостью языка. Но она имела право.

— При отце картины не падали, как по волшебству.

Мириам как ни в чем ни бывало пожала хрупкими плечиками.

— Что поделать… — философски заметила она. — Я принесла тебе кофе.

И действительно, все это время она держала полулитровую прозрачную кружку. Роб втянул воздух, запах кофе приятно пощекотал нос.