Лето потерянных писем - Ханна Рейнольдс Страница 4

– Эбби, милая… – На мамином лице отразилась нежность, и она потянулась ко мне.

Я отшатнулась от нее.

– Мне семнадцать. Я могу себе финансово это позволить и все равно в следующем году уеду в колледж. Я ничего опасного не делаю.

– Я не понимаю, почему это так тебя волнует!

– А я не понимаю, почему это не волнует тебя! Это же огромный пробел в жизни бабушки.

– Почему бы нам не найти компромисс и не уехать на выходные?

– Мам, я не хочу проводить лето здесь!

Она застыла и издала тихое и простое:

– О.

Я тут же пожалела о своих словах. Мы с мамой были очень близки, и эмоции друг друга производили на нас сильное впечатление.

– Извини. Просто… мне хочется побольше узнать о бабушке. А тебе нет? Неужели ни капельки не любопытно?

Мама передернула плечом, напоминая этим жестом свою мать.

– Она мне не рассказывала, поэтому я не знаю, почему мне стоит интересоваться.

Я не купилась на ее беспечный вид. «Ты чересчур гордая», – писал Э. Может, не только бабушка оказалась гордячкой.

Всю свою жизнь я наблюдала, как обидно было маме, когда бабушка отказывалась отвечать на ее вопросы. Их отношения, в отличие от наших, были натянутыми, полными напряженного молчания и фраз «неважно» и «как ужасно». Может, мама и вправду верила в то, что сказала: может, если бабушка не хотела ей рассказывать, она и не хотела знать.

Но я в это не верила. Я знала свою мать и видела ее взгляд, когда мы читали письма. Бабушка очень, очень много значила для мамы. И хотя она была слишком гордой, чтобы рыться в прошлом своей матери, мне не пришлось притворяться равнодушной. Я могла сделать это за нее. Поехать на Нантакет. Разыскать Эдварда Барбанела. Узнать бабушкино прошлое.

Да и, в принципе, разве могли родители помешать? Приятная работа на лето в приятном книжном магазине в приятном городе. У одной маминой коллеги даже оказалась тетя на Нантакете, у которой можно было снять комнату (или хотя бы кровать, если я не против жить с соседкой). Поэтому родители отвезли меня в Хайаннис на паром. Дэйв тоже поехал, но в основном играл в видеоигры. Мама беспрестанно спрашивала, не забыла ли я зубную щетку, витамины и свой крем от прыщей, пока я не рявкнула, что я не идиотка. Мама тут же погрустнела, а я почувствовала себя чудовищем. Родители стояли на причале и смотрели, как я уезжаю. Папа обхватил маму за плечо, и она прислонилась к нему. Впервые они казались маленькими. Они махали и махали, и я махала в ответ, не зная, что случится, если отвернусь первой, и хорошо это или плохо, разрывать пуповину.

Быстроходный паром рассекал воды Атлантического океана. Я подняла голову и прикрыла глаза, наслаждаясь согревающим кожу теплом и мелькающими от солнца красно-золотистыми пятнами. От дуновения соленого ветра волосы взметнулись вверх, а потом угодили мне в рот. Меня окружал яркий лазурный мир – лишь бескрайний океан и безоблачное небо.

Открою маленькую тайну: мама была права. Я убегала.

Трудно остановиться, когда именно неизвестность делает тебя счастливее. Я могла все бросить: у меня не было ни ожиданий, ни новых надежд. Окружающий мир полон возможностей. Я могла начать заново. Могло произойти что угодно. И что-то обязательно произойдет.

И в идеале это отвлечет мое внимание от Мэтта.

Теперь, спустя некоторое время, я понимала, что его решение расстаться не должно было так меня потрясти.

– Сейчас мне нужно сосредоточиться. Понимаешь? – сказал он в последний день февральских каникул, когда мы вышли перекусить буррито. – Гарвард очень избирателен, особенно к ребятам из Америки. Им нужны абитуриенты из разных штатов – например, из Канзаса.

– Из Канзаса. – За две секунды до этого разговора мы собирались посмотреть новенький блокбастер. А теперь я смотрела, как Мэтт набивает рот рисом и фасолью, в то время как моя еда свинцовой тяжестью упала в желудке. Он бросает меня из-за отличников из Канзаса?

– И мне нужно заняться чем-нибудь поинтереснее, типа стажировки. У меня нет времени на отношения. Ты мне нравишься, – сказал единственный парень, который видел меня голой по пояс. – Но… ты понимаешь.

А я-то думала, мы поженимся. Я слабо верила в институт брака, но все равно думала, что однажды мы встанем под хупу [2].

– Похоже, ты уже все продумал.

Он кивнул и показал на оставшиеся в моей тарелке чипсы.

– Ты будешь доедать?

– Забирай. – Я толкнула к нему тарелку. – Отлично… ну, э, спасибо, что сообщил. Увидимся завтра на психологии.

Мэтт, похрустывая, заявил:

– Тебе необязательно уходить. Если хочешь, можем все обсудить.

– Что обсудить? – У меня начал потеть лоб. Я даже не подозревала, что лбы могут потеть. – Ты принял решение. Молодец! Я рада, что ты так хорошо знаешь себя и понял, что не хочешь со мной встречаться. Отлично. А я не хочу встречаться с парнем, который не хочет встречаться со мной, так что… мы больше не встречаемся. Пока. – Я неуклюже встала из-за стола и ушла как можно грациознее.

Возможно, гордость передавалась по наследству.

Протрубил гудок, и люди бросились к ограждению, составив мне компанию. На горизонте показалась кромка земли, и вскоре нам удалось разглядеть детали: крошечные серые домики, кучка зеленых деревьев, пронзающие небеса шпили. Наш паром обогнул песчаный мыс, увенчанный невысоким маяком, а потом вошел в невероятно красочный порт. Десятки разнообразных лодок покачивались на воде, а на деревянном помосте грелись тюлени. В голубом небе, усеянном пушистыми облаками, парили и кричали чайки. Люди приготовились сходить на берег.

Нантакет. Летнее пристанище богатейших людей Америки. Дом, милый дом на следующие несколько месяцев.

Поток пассажиров унес меня на пристань, которая плавно переходила в мощеные улочки, ведущие в центр города. Вдоль тротуара были высажены лиственные деревья, и на ветру развевались американские флаги. Друг за дружкой располагались бутики одежды и магазинчики с мороженым. По милому своей самобытностью городу шли счастливые и загорелые люди.

Я стиснула ручку чемодана и покатила его мимо элегантно одетых манекенов и морских антикварных вещиц под горизонтальными вывесками, написанными от руки. Нантакет напомнил мне американскую версию Эпкота [3] – красивый и невероятно вычурный. Я была Алисой, упавшей в кроличью нору, Люси, заглянувшей в платяной шкаф, Дороти, упорхнувшей из Канзаса. Я погуглила информацию об острове, но все равно оказалась к нему совсем не готова.