Осколки тебя - Янина Логвин Страница 4

— О, Господи, ребенок! — забеспокоилась Рут и постучала ладонью по столу. — Немедленно выплюни эту дрянь! Слышишь, сейчас же!

В синих глазах Алекса плясало веселье, передаваясь мне, и я решительно замотала головой. Ни за что, мол!

— Вот, видите! — дернул плечом мальчишка. — Не выплюнет.

— Но почему?!

— Бизнес, мэм. У меня есть три лишних доллара, а Лене нужна открытка. Мы поспорили, что если она продержит шмеля во рту до тех пор, как вернемся домой — деньги ее!

— Ох, Алекс! — покачала головой женщина. — Ну и выдумщик ты! Думается мне, что это не очень хорошая идея.

— Что вы, мэм! Идея классная! Вы только представьте сколько всего интересного она мне не сможет рассказать! Откуда приехала и как жила. Ведь это не очень вежливо — расспрашивать о личном малознакомого человека, правда? Даже если ужасно хочется!

— Э-э, думаю, да.

— Вот и я так думаю. Мама меня точно похвалит! — Алекс обернулся ко мне и показал рукой на вращающийся стеллаж. — Ну, пойдем, Лена, выберем для тебя открытку! Спасибо, миссис Джонсон!

Мы выскочили из магазина и побежали дальше, держась за руки, словно два проказника, объединенные одной тайной. Давно я так сильно не хохотала, до колик в животе. И даже когда мы прибежали к почтовому отделению и из моего кармана выпала мамина губная помада, я не очень сильно смутилась, объясняя Алексу, зачем она мне понадобилась:

«Ты помнишь фильм «Письма к Джульетте»? А у меня будут письма к Камилле! Я очень хочу, чтобы она знала: я о ней помню!»

Вот так мы познакомились и подружились с Алексом Райтом — мальчишкой-соседом, который жил напротив. И не важно, что шмели еще не проснулись и только ворочались в своих гнездах. Главное, что в нас проснулось что-то другое. Что-то гораздо более легкое и приятное, похожее на маленькое солнце, что еще долго заставит нас улыбаться при виде друг друга.

А вскоре город познакомил меня и с другими своими обитателями.

Брата Алекса, Картера, я увидела через несколько дней, когда к Николасу пришли друзья, и мама предложила мне с ними познакомиться.

Она вошла в мою комнату, вручила в руки тарелку с печеньем и попросила всех угостить. Думаю, что в тот момент ей было так же неловко, как мне (мы обе все еще привыкали к дому Холтов), но она хотела, чтобы городок и его юные жители меня приняли, а поэтому постаралась — печенье с миндалем вышло замечательным!

Чего нельзя сказать о самом знакомстве.

— Трескунок, причешись и отнеси угощение. К Николасу пришли мальчики, будет чудесно, если вы подружитесь. Марк сказал, что все они из твоей новой школы и живут поблизости. Хорошо бы тебе их узнать. Вдруг, кто-нибудь из ребят окажется в твоем классе.

При последних словах я обрадовалась, конечно же, сразу подумав о своем друге-соседе, по которому успела соскучиться. В связи с переездом я пропустила неделю школьных занятий и теперь по вечерам готовилась к учебе и проводила время с мамой, папой и сводным братом — по правде говоря, не самые приятные часы досуга, в которые мы учились быть одной семьей, вместе выезжая в магазины и ресторанчики, позволяя любопытным жителям Сендфилд-Рока поглазеть на Холтов.

Всякий раз в такую прогулку я мечтала, чтобы она поскорее закончилась, чувствуя, что Ник меня за эти поездки ненавидит. Каждый раз он старался больно меня пихнуть на заднем сидении отцовского джипа и прошептать так, чтобы родители не услышали:

«Ну, давай, глупая утка! Пожалуйся на меня папочке! Распусти сопли, он же та-ак любит свою принцессу! Может, пожалеет и отвезет тебя обратно в твой Хьюстон! В конуру, в которой ты жила. Я все знаю!»

Я не хотела жаловаться. Я хотела, чтобы Николас меня не замечал, раз уж мы с ним не смогли подружиться. Совсем. В конце концов, моей вины не было в том, что он рос с отцом, а не с матерью, у которой была другая семья. Все это я узнала одним утром от миссис Фернандес, нашей приходящей уборщицы, а после маминых слов сразу же подумала об Алексе Райте.

Почему он другой? Не такой, как Ник? Как было бы замечательно, если бы именно Алекс оказался моим старшим братом! При нашем расставании он невзначай обронил, что на выходные уезжает с семьей в Гринсборо, и сейчас мне отчаянно захотелось, чтобы он вернулся и оказался здесь! И чтобы Ник вел себя нормально, а не кривил презрительно губы и насмехался, ведь Алекс сам сказал, что он мне друг!

Эта мысль одновременно смутила и обрадовала.

Я завязала волосы в высокий хвост, взяла тарелку с печеньем и, широко улыбаясь, отправилась в гостиную, где возле телевизора сидели мальчишки — трое. Они резались в приставку и о чем-то оживленно болтали, но, заметив меня, повернули головы в мою сторону.

— Кто это? — спросил рыжеватый парнишка, одетый в мешковатую футболку. На его голове криво сидела бейсболка с логотипом незнакомой спортивной команды, и сам он выглядел упитанным здоровяком. — Что за девчонка?

— Это Лена, моя младшая сестра, — к моему удивлению вполне спокойно начал Николас, но вот закончил в своем духе: — Нашлась, бродяжка. Она теперь здесь живет, и моя новая мамочка хочет, чтобы мы с отцом ей задницу подтирали. Покупают ей все по первому требованию, словно она принцесса! — Он недовольно хмыкнул, показывая друзьям свое ко мне отношение: — Таскается за мной, как прилипала! Надоела!

— А она симпатичная. Плоская, правда, как доска, — сказал еще один мальчишка, постарше, забравшийся на спинку дивана. — Сколько ей лет, Ник?

— Одиннадцать. Но если кто-нибудь из вас ее тронет — башку оторву! Ясно? Даже не смотрите в ее сторону! Я и только я — ее личное исчадие ада!

Все притихли, я тоже растерялась. Громко рассмеялся лишь темноволосый мальчишка — четвертый. Он сидел на полу, с джойстиком в руках, и я не сразу его заметила.

— Ай-яй-яй, Ники, — негромкий голос прозвучал насмешливо. — Ты повторяешься, дружище, — заметил он с холодной ленцой. — Это были мои слова, и говорил я о своей сестре Виктории. На кой черт нам сдалась твоя принцесса-бродяжка? Лучше скажи ей, пусть уже захлопнет рот, подаст печенье и свалит! Здесь ее некому развлекать!

Что?! Я во все глаза смотрела на мальчишку и не могла поверить своим глазам и тому, что слышу. В этом городе у меня был один друг, и выглядел он его точной копией!

Вот только синие глаза сегодня казались темнее и смотрели из-под длинной челки совсем иначе — равнодушно и совсем без участия, словно видели меня впервые. И жестче выделялись скулы на холодном лице.

Я опешила, услышав такие грубые слова.

— Алекс? — выдохнула и голос дрогнул. — Разве ты меня забыл? Это же я — Лена! Помнишь магазин?!

— Не помню. Оставь печенье и исчезни, Лена!

Мальчишки переглянулись, а потом разразились смехом. И громче всех мой брат Николас.

Но ответил рыжий толстяк, повалившись к друзьям на диван: