Игра в обороне - Кендалл Райан Страница 4

– Скажи, чего ты хочешь? – шепчу я, опуская руки ему на талию. Он такой твердый под моими ладонями.

– Тебя, – хрипит он грубым голосом, – на постели.

Я даже не думаю о том, чтобы отказать ему в просьбе, это вообще не имеет смысла, ведь у нас раньше никогда не было ничего подобного. Я сажусь на край кровати, Джастин опускается рядом, но вместо того, чтобы позволить мне остаться там, где я приземлилась, он поднимает меня, сдвигает к центру и поворачивает к изголовью, а сам растягивается сбоку.

Он большой и мускулистый. Странно находиться так близко. Я даже не представляла, каково это, несмотря на все мои многочисленные фантазии. Его каштановые волосы растрепаны, а темно-синие глаза закрыты. Но, боже, он просто великолепен со своими мощными плечами, руками, грудью, созданной для того, чтобы прижиматься к ней, и идеальными кубиками пресса.

– Ты такая мягкая, – говорит он, и его голос полон удивления, когда его ладонь проскальзывает под мою рубашку и опускается на живот.

Мои легкие замирают, когда его ладонь скользит вверх по моей груди, пальцы касаются горла. Затем рука его движется вниз, вниз, мимо пупка, пока не останавливается над лобком. Моя киска такая горячая и чувствительная, и – о боже – я так хочу, чтобы его рука опустилась ниже. Но он не двигается. Его ладонь лежит у меня на животе, и я поворачиваю лицо к нему.

– Джастин? – Я произношу его имя всего за секунду до того, как его губы накрывают мои.

Его поцелуй невинный лишь сначала, а затем его пальцы зарываются в мои волосы, и он целует меня глубже.

Мои губы раздвигаются для него, и Джастин пользуется этим, скользя своим языком по моему. В его поцелуях – все, о чем я мечтала: они голодные, горячие, сильные. Во мне разгорается искра желания.

Наши языки охотно переплетаются, в его груди вибрирует рокочущий звук. Все мышцы сжимаются. На вкус он как водка с лимоном и все греховные удовольствия, какие только можно представить, и, боже милостивый, я хочу целовать его вечно.

Элиза

У меня такое чувство, будто я попала в автомобильную аварию: болит все, от раскалывающейся головы до необъяснимо ноющих мышц ниже пояса. Во рту сухо, и когда я моргаю, открывая глаза, приходится сосредоточиться на дыхании, чтобы успокоить тошноту.

В чьей постели я заснула?

Я переворачиваюсь, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, где я, черт возьми, нахожусь.

Паника накрывает меня сразу, как только фокусируется взгляд.

Я вижу, что рядом со мной спит голый Джастин Брэди.

Широкая, слегка загорелая спина, аппетитная задница. Твердая и восхитительная. Тысячи мысленных образов одновременно врезаются в мой мозг. Мои руки на этой твердой, округлой попке, когда он входит в меня. Эти стройные бедра, двигающиеся между моих раздвинутых бедер.

Я всхлипываю и сползаю с постели в поисках своей одежды. И в поисках своего здравомыслия. Что, черт возьми, я делала прошлой ночью? Я помню, как пришла сюда, чтобы воспользоваться ванной. Помню, как Джастин с мрачным видом сидел на кровати. Затем помню, как целовала его. О боже, поцелуи. Я чувствую слабость при воспоминании о его горячем влажном языке, скользящем по моему языку.

Сначала я нахожу свои трусики и натягиваю их – наизнанку, но кого это сейчас волнует. Следом надеваю бюстгальтер и свитер. Свитер с номером моего брата на спине. О боже, Оуэн! Он убьет меня, если увидит, как я выхожу из комнаты Джастина. Хотя, вообще-то, сначала он убьет Джастина. И это будет кровавое убийство. Только не сегодня! Я так много выпила, что, если увижу месиво, меня точно стошнит прямо на пол.

Моих легинсов нигде нет. Я не могу выйти без штанов! «Твою мать. О чем я думала?» Я всегда хотела Джастина. Но тайно желать его и переспать с ним – две очень, очень разные вещи!

И все же я отчетливо помню, что была той, кто проявлял инициативу. Мы целовались на кровати, и это я сняла его рубашку, а затем его руки прошлись по моей талии, ребрам, плечам. Я первой сунула руку ему в штаны. Словно подлила масла в огонь, тихо горевший между нами.

Насколько он был пьян? Гораздо пьянее меня, определенно. Неужели я воспользовалась его слабостью?

Как раз в тот момент, когда у меня начинается полномасштабная паническая атака, я замечаю легинсы. Они запутались в простынях. В голове у меня всплывает воспоминание о Джастине, стоящем передо мной на коленях и медленно снимающем их. Я была так разгорячена, так готова к нему. Я помню, с каким удовольствием атаковала пряжку его ремня, пытаясь освободить его эрегированный член.

О боже мой. Его член.

Теперь, когда я представила эту картину, мне ее уже не развидеть. Память о его стальном члене и тяжелых шарах – не то, о чем мне бы стоило фантазировать, но эта беспомощная мольба, сорвавшаяся с губ Джастина в момент, когда я обхватила его дружка в первый раз, пробуя вес на ладони… Я медленно повела рукой вверх по стволу, Джастин судорожно выдохнул, и все его тело задрожало.

Мое сердце начинает биться чаще. Я зажмуриваюсь и резко выдыхаю.

«Сосредоточься, Элиза! Ты не можешь сейчас думать о его члене. И ты уж точно не можешь думать о том, каков он был на вкус и как ощущался…»

Я подхожу на цыпочках к кровати, беру легинсы и быстро натягиваю их. Джастин вздрагивает от этого движения, приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть, кто его разбудил. Его темные волосы взъерошены после сна, но голубые глаза смотрят ясно и внимательно. Утренняя щетина покрывает его мощный подбородок, а грудные мышцы – безупречны.

Не помню, чтобы я использовала слово «безупречный», надеясь описать кого бы то ни было, но, поверьте, это прилагательное ему подходит.

Его глаза округляются, когда он видит меня, стоящую у кровати, обнаженную ниже пояса. Он дважды моргает.

– Элиза? – Голос у него хриплый и грубый, и мой желудок сжимается.

– Да?

Осознав, что не одет, Джастин резко садится, натянув простыню, дабы прикрыть колени. Почувствовал внезапное смущение? Ага, очень смешно. Как будто несколько часов назад он не был внутри меня.

О боже…

Он все еще смотрит на меня, но ничего не говорит, пока я выпутываю легинсы из одеяла и надеваю их. Да, меня действительно может стошнить. «Черт, это ужасно».

Он проводит рукой по растрепанным волосам, его бицепс напрягается.

– Прошлая ночь… – Смущение отражается на его прекрасном лице, пока он пытается вспомнить, что же произошло, и, клянусь богом, если он ничего не скажет в следующие три секунды, я расплачусь.

Слезы наворачиваются на глаза, я делаю еще один судорожный вздох.

Какая-то часть меня хочет, чтобы он признал пропасть между нами. А еще я хочу, чтобы он рассмеялся или пошутил, мол, теперь мы действительно укрепили нашу дружбу, или сказал любые слова, которые сделают вчерашний вечер чем-то большим, чем просто колоссальная ошибка, темная метка! Я хочу, чтобы он сказал нечто успокаивающее.