Девочка из прошлого - Адалинда Морриган Страница 4

— Мы опаздываем на добрых тридцать минут — он неопределенно тычет в мою сторону — что с Тобой?

Скользнув в туфли на высоком каблуке, я тру заспанные глаза, распускаю волосы, встряхиваю их и смотрю на себя в зеркало.

Сойдет и так. У меня больше нет времени.

Наконец-то взяв свою сумочку и папку, я возвращаюсь к нему.

— Все в порядке — мы выходим из дома — все когда нибудь опаздывают.

Выйдя моего подъезда и направляемся к его машине.

— Но не ты, Арсения!

* * *

У меня эйфория.

Как только мы выходим из здания суда, больше нет надобности казаться беспристрастной, ко мне подходит Николай, и громко шепчет:

— Твою мать, что это было?

— Поздравляю — бормочу я — ты выиграл — Я тру глаза, чтоб не дать слезам вырваться наружу.

Николай закатывает глаза:

— С тобой что — то происходит. За четыре года практики ты такую чушь сейчас несла.

Улыбаясь, я кладу руку ему на плечо и легонько сжимаю его.

— Возможно мне нужно отпуск — говорю я на полном серьезе, качая головой — мне просто нужен отпуск.

Присев за свой рабочий стол, я уронила голову на стол, слышала, как зазвонил мой телефон, решила не отвечать. По правде говоря, сейчас я не могла спокойно работать, ещё вчера я была сама спокойствие. Все из за него. Я сжала пальцами висок. Этот мужчина был реальным придурком. Глубоко вдохнула, пыталась вернуть себе самообладание.

— Ты в порядке? — прозвучал тихий голос из дверного проема.

Отец вошел в кабинет и без моего ответа обнял меня крепко. Я смотрю прямо в глаза, потому что он знает, насколько сильно я была расстроена.

— Я проиграла — в уголке глаз появилась слеза — я всегда буду это чувствовать?

— Это нелегко, ты должна знать, мы не всегда получаем то что хотим. — говорит мой отец — Может тебе лучше отдохнуть? Отдохни, я все улажу.

Папа тяжело вздыхает. Он целует меня в лоб, обняв за голову своей массивной рукой.

— Может ты и прав. Я согласна.

Мои губы растягиваются в улыбке.

* * *

Спустя неделю

Гребаный первый класс, детка! Я так рада, что практически танцую, сидя на месте.

О, какое же это прекрасное место — кресло из кремовой замши с деревянными панелями, хотя, думаю, из соображений безопасности дерево искусственное. Но это и не важно. Здесь есть встроенный отдел с ящичком для моей сумки и обуви, бар, настоящая лампа для чтения.

Вздыхая, я усаживаюсь в кресле. Место у иллюминатора — оно отделено от моего соседа панелью из матового стекла, но ее можно убрать одним нажатием на кнопку.

Я поднялась на борт одной из первых, так что поддаюсь искушению и роюсь во всех тех приятных мелочах, что дали мне в первом классе: мятные леденцы, теплые носки, маска для сна и… о… маленький пакетик со средствами для кожи лица.

Потом я играю с креслом, поднимая и опуская разделяющую перегородку. И так, пока она не издает зловещее «щелк». Перегородка замирает в дюйме над основанием.

Съеживаясь, я отдергиваю руку и занимаю себя тем, что снимаю туфли и листаю меню блюд первого класса. Оно объемное, и все варианты кажутся вкусными. О, боже, как же после всего этого я смогу вернуться к посредственной говядине или мясу курицы?

Слева от меня что-то мелькает, и я почти подпрыгиваю. Я вижу красный костюм стюардессы, когда она наклоняется ближе ко мне.

— Вам удобно? Что нибудь хотите? — ее улыбка, почему стюардессы такие милые?

— Нет спасибо, благодарю — в ответ улыбаюсь ей.

Я как раз размышляю, заказать ли перед полетом коктейль с шампанским или бокал белого вина, когда слышу мужской голос. Глубокий, хриплый. И очень злой. Мужчина с кем-то разговаривает по телефону.

Я напрягаюсь, но не поднимаю взгляд. Мои пальцы сжимают меню, пока я притворяюсь, что листаю страницы. А на самом деле подслушиваю. Он говорит не понятные мне вещи. Сама я понимаю, что где то уже слышала этот голос. Он ругается в последний раз и прекращает разговор.

Нахожу пластинку жвачки в сумочке и забрасываю ее себе в рот. Еще несколько пластинок — и у меня во рту супер-пупер жвачка. Только теперь я разворачиваюсь в другую сторону.

И моментально застываю с полуоткрытым ртом, потрясенная видом сидящего рядом мужчины.

— Только не ты — выпаливаю я, поднимая руку и прикрывая ею глаза — мне это снится. Только не ты!

Его ноздри расширяются, а кожа будто становится темнее.

— Вот так и встреча, снова? Девочка ты испытываешь меня — бормочет он, садится рядом со мной.

— Я не девочка — я машу рукой — прекрати меня так называть — я бросаю на него взгляд — Женщины, наверное, падают к твоим ногам, словно дохлые мухи.

— По крайней мере, дохлые мухи молчат — Его голова дергается, будто он хочет взглянуть в мою сторону, но умудряется удержать взгляд перед собой. Его губы сжимаются, белея по краям — Девочка, сделай мне одолжение и воздержись от разговоров на оставшуюся часть полета.

— Ты кто? Господин бог? Кем ты себя возомнил? — моё лицо покраснело от гнева — насколько я знаю, ты ещё пять лет должен гнить в тюрьме, и мне очень интересно, по каким это заслугам ты теперь сидишь рядом? — уже шепотом проговорила я.

И всё же мое сердце бьется быстрее, когда мужчина поворачивается ко мне лицом. Злобная улыбка изгибает его прекрасные губы.

— Конечно, как тебе не знать — он наклоняется ближе, окидывая салон взглядом, перед тем как снова взглянуть на меня — Лучше, если ты забудешь то дело, и ещё лучше, заткнись! Я застрял рядом с тем, кто, очевидно, страдает неизлечимым случаем словесного поноса.

— Сказал мужчина, у которого явно социальный запор.

Он снова замирает, а его глаза округляются. И опять странный звук срывается с его уст, напоминая сдерживаемый смешок.

— Господи, — Макс сжимает переносицу, стараясь сдержаться — Я обречен.

Арсения

Максим не особо со мной разговорил, остаток пути мы провели в молчание, ни кто из нас не пытался заговорить, так же я понимала что этот парень бывший заключённый, и я не должна чувствовать к нему теплых отношений, я вообще не должна к нему нечего чувствовать. Я не питала иллюзий, будто мы не разойдемся, как в море корабли, сразу же после приземления. Я никогда не встречала более сдержанного и сложного человека.

Так что да, в мои планы входило расставание с парнем на взлетно-посадочной полосе. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя вольной быть с ним самой собой. Какая разница, узнает он о моих желаниях и потребностях или нет, если мы лишь незнакомцы, что вынуждены терпеть компанию друг друга.