Чего желают чудовища - Инсомния Энн Страница 4

София Честер желает больше одноразового перепиха… Это войдет в историю! Я ловлю себя на мысли, что даже мне стоит взглянуть на этого ночного «героя», который встал между Софи и ее неземной любовью к кумиру Джону Kортахарена.

— Конечно же нет! — гордо вздергивает свой точеный подбородок она, но я улавливаю в ее глазах неприкрытую грусть, а в голосе — печальные нотки, — Но пройтись вокруг корпусов, все же, хотелось бы.

— Ну уж нет! — протестую я, выбрасывая обе руки перед собой, — Это ты Виви проси, она с удовольствием сожжет с пару сотен калорий вместе с тобой. Я пас.

— У Виви каждый день тренировки после занятий, она не будет нарезать круги вместе со мной.

— А ты думаешь, я хочу бродить вдоль и поперек девятнадцати корпусов?

— Не обязательно бродить. — оправдывается Софи и придвигается ближе к моему лицу, — Мы можем проехаться по парковкам после занятий. Я просто не хочу это делать одна; будет слишком странно. Пожалуйста, Саша! — умоляюще, складывает ладони вместе она.

— Хорошо, но только не сегодня. Мне еще нужно как-то отсидеть три урока. — согласно выдыхаю я и поднимаюсь с места, — Пошли уже, нам пора в кабинет.

Подруга на радостях подпрыгивает на месте и загребает часть моих учебников в руки.

— Спасибо! Я тебя люблю, Саша!

Мама будет мной сегодня гордиться, ведь ее непутевая дочь сдержала обещание и высидела все четыре урока примерным студентом. Осталось только доехать до дома с широко открытыми глазами. Не уверена, что даже захочу есть, так, как все, чего страшно хочется на данный момент — это уснуть на часов пятнадцать. Не меньше. Без снов и внешних раздражителей. Особенно после бесконечной болтовни Софии и познавательного нытья Виви.

Порой, я удивляюсь нашей дружбе, ведь каждая из нас — полная противоположность друг друга.

София — фонтан энергии и оптимизма, любительница поболтать и менять парней каждые пару недель или, когда ей надоест.

Вивиен — полностью погружена в занятия теннисом и изучение традиционной медицины, и всячески пытается нас убедить, что спиритуальная терапия ничто иное, как верный путь к достижению истинного счастья.

А о себе самой мне сложно судить, со стороны всегда виднее. Но одно я знаю совершенно точно — нас троих связывает любовь к жизни и всей ее составляющей. Умение вовремя прийти на помощь, слушать друг друга и не осуждать, также являются немаловажной основой наших дружеских отношений на протяжении вот уже четырех лет.

Эти двое были едва ли не единственными людьми в школе, кто не посмеивался над моим плохим английским с сильным русским акцентом. Ведь как известно, средняя школа — самая морально тяжелая. Дети там злые, а учителя долго не задерживаются под гнетом мощного стресса. Сбегают, не справляясь с происходящим адом и переизбытком подростковой драмы. Впоследствии, «выживают» сильнейшие: толстокожие, не заработавшие депрессию, фобии или хроническую неуверенность в себе.

К счастью, наше трио смогло бесстрашно противостоять всему, что встречалось у нас на пути, и к тому же, мало кто сейчас может придраться к моему знанию английского и акценту. Мне стоило огромных усилий и множество часов с репетитором, чтобы от него избавиться.

До дома я добираюсь, не задействуя автопилот, чтобы случайно не заснуть прямо в машине до самого утра и не выслушивать очередные наставления от родителей о моем наплевательском отношении на все. Подъезжая к воротам, я не сразу замечаю два незнакомых люксовых внедорожника: «Ламборгини Урус» и «Астон Мартин» по обе стороны от фонтана у фасада дома. Не припоминаю, чтобы у нас ожидались гости сегодня. Празднование моего дня рождения было решено перенести на две недели вперед, когда папа будет менее загружен в госпитале и вопрос с каким-то проектом разрешится. Мама однажды упоминала его несколько раз вскользь.

Ненадолго задержавшись у ворот, я проезжаю в гараж и паркуюсь как обычно.

— Мам, я дома! Надеюсь, ты счастлива! — кричу я с порога и скидываю ворох учебников и тетрадей на мамину любимую антикварную тумбу. Она этого не переносит, но я не смогу тащить все вверх по ступеням, не растеряв чего-то по пути.

Родительница не заставляет себя долго ждать — появляется из-за угла гостиной в ослепительно белом брючном костюме и идеальной прической на волосах.

— Сашенька, ты как раз вовремя! — мамино лицо озаряет ласковая улыбка, когда она приближается к моей застывшей фигуре. — У нас сегодня важные гости, с которыми мы с папой хотим тебя познакомить. — тонкие пальцы касаются моих волос и приглаживают, вероятно, торчащие в разные стороны волоски.

Затем, она отступает на два шага и внимательно осматривает меня с ног до головы, подмечает остальные несовершенства, которым обычно не уделяла внимания. Да и вообще, зачем ей понадобилось приглаживать мои волосы и поправлять белый ажурный воротничок моей рубашки? Никогда не замечала за ней повышенное внимание к моей внешности. Так, как этого и не требовалось; чувство стиля я унаследовала с ее «молоком», и никогда не позволяла себе выглядеть нелепо или неопрятно.

— К нам пожаловал президент собственной персоной или ты пересмотрела «Модный приговор»? — саркастично усмехаюсь я, глядя на ее довольное лицо.

— К нам на ужин приехал будущий партнер по бизнесу и его сын. — расплывается в очередной улыбке она, — Пойдем скорее, они очень хотят с тобой познакомиться прежде, чем уехать.

— Окей. — безразлично пожимаю плечами и иду за мамой в столовую.

Увы, но мне придётся отложить свои планы на здоровый восстанавливающий сон еще ненадолго.

— Джеймс, Итан, вот и наша Александра! — радостно представляет меня мама, ненадолго останавливаясь в проходе арки в столовую, а затем отступает в сторону, чтобы дать мне пройти вслед за ней.

Я же, громко выпускаю воздух из легких и сжимаю губы в тонкую линию. Опять она… Сколько раз объясняла — никаких «Александра» или «Алекс». Бесит.

Прохожу в просторную столовую и сразу отмечаю для себя разнообразие блюд, как на новый год, и несколько видов коллекционных вин на столе. Удивленно приподнимаю брови и наконец-то окидываю взглядом присутствующих гостей по обе стороны от папы за длинным прямоугольным столом.

Мои глаза сразу же непроизвольно притягиваются к такому же заинтересованному лицу, как и мое. Молодой брюнет, значительно старше меня, с интересом проходится взглядом по моему телу и поднимается к лицу, оценивающе приподняв темные брови. От его светлых пронзительных глаз по моей спине проходит табун мурашек и заставляет непроизвольно вздрогнуть. Если бы я была ярым бойцом на стороне радикального феминизма, то вот этот его «шарящий» взгляд несомненно заставил бы мою кровь вскипеть и кинуться в отчаянный бой против объективации женского тела. Но к счастью для него, я только неестественно скалюсь вместо гостеприимной, дружелюбной улыбки и обращаю внимание на мужчину в темно-синем костюме напротив-ровесника моего отца. Родство двух гостей можно уловить с первых секунд невооруженным взглядом: оба брюнеты со светлыми глазами и заостренными хищными чертами лица; даже улыбаются они одинаково — лишь приподняв уголки тонких губ вверх.