Птица обрела крылья - Анна Морион Страница 4

– Как пожелаете, – равнодушным тоном бросил Энтони.

– Что ж… Прошу тебя, подумай об Александре… Но у меня есть неотложное дело… Хорошего тебе дня, мой дорогой. – Леди Крэнфорд развернулась и торопливо покинула комнату сына, унося с собой и желая скрыть от него содержимое записки, которую она судорожно скомкала в своих руках.

Пройдя в свои покои, графиня распрямила бумагу, внимательно перечитала послание, вновь скомкала и бросила ее в горящий камин. Лицо женщины было мертвенно–белым, и по нему легко можно было прочитать самое настоящее отвращение.

На Лондон опускалась тьма, а веселье в роскошном огромном особняке Уингтонов было в самом разгаре, и, кажется, одетые в лучшие одежды леди и джентльмены совершенно не собирались спать в эту ночь. Музыканты играли мелодию за мелодией, натертый паркет стучал под сотней каблуков, а воздух сотрясался от звона хрустальных бокалов и тарелок. В доме, освещенном сотнями свечей, стояла духота, и все окна были раскрыты настежь. Слуги, одетые в красивые ливреи, сновали по коридорам и между танцующими, разнося дорогое золотистое шампанское, алое, как кровь, выдержанное вино, а также виски и бренди для многочисленных гостей, приглашенных на этот бал. Бал, который давала молодая чета Уингтонов в честь заключения своего брака.

Несмотря на внезапную и ошеломляющую новость о том, что Джереми Уингтон, теперь владелец огромного состояния, желанный жених даже для дочерей знатных титулованных семей, сочетался браком со всем известной племянницей графини Крэнфорд, этой красавицей с волосами цвета пламени, богатые леди и джентльмены не побрезговали тотчас послать молодым поздравления и подарки. Все желали показать свои внимание и почтение молодому Уингтону и его прелестной жене, ведь помнили о том, что еще недавно они относились к бесприданнице Вивиан Коуэлл с пренебрежением и даже презрением, но надеялись стереть из ее памяти этот факт дорогими подарками, льстивыми фразами и фальшивыми улыбками. А когда от Уингтонов пришли изящные, покрытые позолотой приглашения на бал (самый первый, что устраивался в их богатом доме, ведь покойный старик Уингтон, этот скряга, не желал тратить на балы деньги и предпочитал выезжать на балы и вечера, устраиваемые другими), высшее общество не смогло ответить отказом. Причин было несколько: требовалось установить добрые отношения с молодым богачом Уингтоном, осмотреть его огромный, полный роскоши дом, ну, и конечно, поглазеть на эту рыжеволосую выскочку, которой удалось окрутить вокруг пальца этого бедного юнца, который, должно быть, сам не заметил того, как попал под ее чары.

То, что Джереми Уингтон был без ума от своей красавицы–супруги, было так же очевидно, как и то, что она уже отлично вошла в роль спутницы жизни несметного богача и наслаждалась своей ролью: платье, в котором эта девушка проводила этот бал, было великолепным, расшитым узорами и сидевшим на ее красивой фигуре как влитое. Молодая миссис Уингтон выглядела настоящим образцом современной моды: ее волосы были заплетены в красивую косу, которая, в свою очередь, скреплялась на затылке античным гребнем, а ее красивый белый лоб обрамляли огненные закрученные пряди, что придавало девушке вид греческой богини, а изумрудные глаза гордо сияли, словно говоря: «Теперь я одна из вас, и вы не смеете не принять этого!». И она была права: недавняя бесприданница стала слишком богатой, чтобы высшее общество не приняло ее и не стало относиться к ней благосклонно, но, все же, с некоторой опаской.

Встречая гостей, Вивиан получила так много комплиментов, что эта неприкрытая лесть стала ей противна, но супруг тихо напоминал ей о том, что именно таково настоящее лицо высшего слоя населения Лондона – оно полно яда и приторной сладости одновременно. Джереми сжимал ладонь супруги, облаченную в белоснежную, выше локтя перчатку в своей и подбадривал возлюбленную улыбками и тихими насмешливыми шутками над прибывшими гостями.

Еще месяц назад мысли Джереми были свободны от Вивиан и ее красоты, а уж жениться на ней он совершенно не собирался. Да, он был ослеплен огнем ее волос, ее белой кожей, колдовскими зелеными глазами и светлой, самой прекрасной в мире улыбкой, но разум не позволял ему думать о ней. К тому же, довольный своей холостяцкой жизнью и развлечениями в Логове, молодой человек даже не думал о женитьбе вообще. «К чему мне жениться таким молодым, если скоро я унаследую все состояние моего угрюмого отца?» – считал он и предпочитал отдавать свои молодые годы алкоголю, друзьям и девушкам, которые, знал он, не пытались затянуть его в удавку брака, а именно – проституткам и жительницам лондонских борделей. Однако утро, когда он подобрал мисс Коуэлл на одной из шумных площадей, больную и усталую, а также день, проведенный с ней, такой бледной, измученной, но все равно ангелоподобной, заставили его душу и сердце воспылать страстью и любовью к ней. Он привез Вивиан в дом своего отца, несмотря на то что тот был явно недоволен и даже против этого. Джереми готов был вырвать из груди свое сильное сердце и предложить его бедной девушке взамен ее слабого. Она очаровала его своей болезнью, своей беспомощностью, как хрупкий цветок вдруг очаровывает давным-давно огрубевшего душой и телом рыцаря. Он пал к ее ногам. Он возжелал ее. Когда девушка попросила отвезти ее к Сэлтонам, Джереми был удивлен ее просьбой, так как считал своим долгом уведомить о том, что Вивиан находилась в его доме, Крэнфордов, но она настояла на своем, и Джереми не оставалось ничего другого, кроме как исполнить ее желание…

– Улыбайся, мой дорогой, – шепнула на ухо супругу Вивиан, тем самым вырвав того из плена воспоминаний. – И что же заставило тебя так задуматься?

– О, любовь моя, я всего лишь вспоминаю тот день, когда мое сердце загорелось любовью к тебе, – тоже шепнул он ей, и его сияющие от счастья глаза подтвердили его слова. – Помнишь то туманное холодное утро, когда ты потерялась, а я нашел тебя и отвез в свой дом?

– То утро… Мой дорогой, я не смогу забыть его, даже если захочу, – с некоторой иронией в голосе тихо ответила Вивиан, помня о том, как родная тетя выгнала ее на улицу.

Но о том, что именно Джереми нашел ее на улице, забрал к себе и позаботился о ней, девушке стало известно лишь тогда, когда три недели назад он так неожиданно приехал в дом Сэлтонов и, проведя с ней и Шарлоттой пару часов в саду, вдруг попросил Шарлотту оставить его и ее подругу наедине. Когда мисс Сэлтон с широкой, но непонимающей улыбкой покинула гостиную, Джереми опустился перед Вивиан на одно колено и, не тратя времени на пространный монолог, признался ей в своей любви и попросил ее стать его супругой.

– В то утро я не знал о том, что моя жизнь так круто изменится! – тихо рассмеялся Джереми. – Жаль, что твоего кузена не было на нашей свадьбе. Он мой лучший друг, знаешь ли.

– Это ты настоял на том, чтобы свадьба состоялась так скоро! – тоже рассмеявшись, напомнила ему Вивиан. – Так скоро, что моя семья не смогла бы успеть приехать на нее из Кэстербриджа!

– Прости, любовь моя, я так желал обладать тобой, что не мог ждать. Но, как ты и просила, я отослал твоей семье пять тысяч фунтов стерлингов, и, полагаю, они должны быть довольны этим, – проведя пальцами по шее своей зардевшейся жены, прошептал Джереми.