Любовница отца - Вера Шторм Страница 4

— Моя хорошая, — гладит меня по голове Вика. — Пожалуйста, успокойся.

Легко сказать. Отец умер, мама… Неизвестно, что с ней будет. А у сестры останется травма на всю жизнь. Ведь весь ужас она видела. Видела отца в крови, маму наверняка тоже. Я понятия не имею, как смогу поднять ее на ноги. Как смогу помочь ей забыть эту чудовищную ночь. Как забуду сама…

— Я сейчас вернусь, милая. Поговорю с врачом и приду к тебе. Не делай глупостей, хорошо? Не выходи из больницы.

Подруга говорит так, будто я в состоянии идти куда-то. Или же боится, что я наложу на себя руки?

Едва я остаюсь одна, как чувствую запах мужского парфюма. И чье-то присутствие рядом с собой. Но не поднимаю голову. Покачиваясь на месте, я хватаюсь за волосы и тяну их что есть силы.

— Диана, — мужской голос звучит совсем близко.

Поднимаю заплаканные глаза и встречаюсь взглядом с мужчиной. Лет шестидесяти. В черном деловом костюме, в волосах седина. Смотрю на него вопросительно, будто спрашивая: «Кто вы?»

— Я старый друг твоего отца. Как-то случайно узнал, что он попал в аварию, — тяжело вздыхает, оглядываясь по сторонам. — За маму и сестру не волнуйся. Их лечение я оплачу, и с ними обязательно все будет хорошо. Они поднимутся на ноги, я тебе обещаю. А Владимира мне очень жаль, — он отпускает глаза. — Соболезную.

Некоторых друзей отца я знаю. Однако этого мужчину я вижу впервые в жизни. Либо от стресса ничего не соображаю. Я его не узнаю. Но, наверное, папа был знаком с этим человеком, раз он помогает. Иначе зачем чужому мужику тратить огромные суммы на лечение посторонних ему людей?

— Когда-то он меня выручил. И я чувствую себя его должником. Не плачь, все будет хорошо. И… Мне действительно очень жаль, что так вышло. Завтра приедут отличные специалисты. Я постараюсь поговорить с врачами, и, возможно, ты даже маму увидишь. А для этого тебе надо вытереть слезы и ждать утра. Ты должна быть сильной, чтобы помочь сестре. Ты же понимаешь, о чем я?

Я хлопаю глазами, не понимая, откуда появился этот мужчина. Как его назвать? Ангел-хранитель, которого послал бог? Или же мне следует ожидать от него какого-то условия, которое он мне продвинет за помощь?

Папа всегда говорил, что богатые люди просто так никому не помогают.

— Может, выйдем наружу, и ты подышишь чистым воздухом?

От этого человека не веет опасностью. Скорее добротой. Я киваю в ответ. Подхватив меня под локоть, мужчина помогает встать. На ватных ногах я иду к лифту, мы спускаемся вниз. Но едва мы отказываемся снаружи, как со всех сторон нас начинают фоткать. Кто-то снимает на камеру, задают какие-то ненормальные вопросы. Сквозь гул в голове до меня доносится один из них:

— Как ваша жена отреагирует, когда узнает, что у вас есть малолетняя любовница?

Я ничего не понимаю. О чем говорят эти люди с фотоаппаратами и видеокамерами?

В голове только бьются слова: «Малолетняя любовница». Это они обо мне?

И почему здесь вообще столько представителей СМИ?

Поднимаю взгляд на мужчину, который ведет меня уверенно куда-то по территории больницы. Он как будто привык к такому вниманию папарацци. Идет, не обращая на них никакого внимания, я же скорее машинально перебираю ногами.

Оборачиваюсь, видя, как несколько мужчин помоложе моего спутника сдерживают журналистов. Наконец, когда мы занимаем скамейку за кустами, чтобы нас не было видно, я спрашиваю шепотом:

— Что это было?

— Не бери в голову, — отмахивается мужчина. — Кстати, я не представился. Константин Ильич.

— Диана, — на автомате говорю, хотя он прекрасно знает мое имя.

— Послушай, — присаживаясь рядом, сжимает мою ледяную руку, и даже выдергивать не хочу, потому что этот жест такой по-теплому отеческий. — Ты должна быть сильной. Ты нужна сестре и матери. Я помогу вам. Твоя сестра же еще не ходит в школу? — спрашивает Константин Ильич, хоть и я уверена, что он уже знает ответ.

— С первого сентября в первый класс пойдет, — отвечаю я, не понимая, при чем здесь сейчас это.

— Отлично, как раз есть время найти школу с проживанием, — предлагает папин друг, а я только хочу возразить, что это дорого, как он продолжает: — Я сразу же внесу деньги за год обучения.

— Но… — все еще хочу возразить, не понимая, откуда у отца друзья, которые могут так швыряться деньгами.

— Диана, — вкрадчиво говорит Константин Ильич, не отпуская мою руку, — твоей маме понадобится восстановление. Она не сможет смотреть за ребенком. Тебе надо учиться. Вы сможете навещать Ирину в любой день или забирать в выходные домой.

— Я, наверное, заберу документы из университета, — тихо произношу.

Да, учеба важна, но как я смогу учиться? Мне надо искать работу. Константин Ильич, конечно, прав. Маме надо выздоравливать, и неизвестно, сколько будет стоить реабилитация. Иришка идет в школу — и это важнее моего университета.

— Не выдумывай, — резко говорит Константин Ильич, как будто для него это очень важно. — Я же сказал, что помогу вам. Вот моя визитка с личным номером мобильного, — протягивает мне белый прямоугольник. — Звони в любое время, если тебе что-то понадобится. Тебе, маме или сестре, — уточняет, поднимаясь. — Сейчас я улетаю в Прагу на переговоры, вернусь через пару дней. Телефон будет включен. Если попросят внести деньги на лечение, то моя ассистентка перечислит по одному звонку. Школу Ирине она тоже подберет. До свидания, Диана.

— До свидания, — эхом отзываюсь я, глядя в спину удаляющемуся мужчине.

Он идет в сторону парковки, прижимая телефон к уху. И пока его фигура не скрывается за поворотом, я все еще задумчиво смотрю ему вслед.

А потом будто трезвею. Кто он вообще такой? Почему готов помогать? Отец все свободное время проводит…

«Проводил», — поправляю себя мысленно.

Папы больше нет. Больше никто не улыбнется мне с такой любовью, не прижмет к крепкой груди, на которой чувствуешь себя защищенной, не подарит букет за первую отлично сданную сессию.

«Не плакать, Диана. Не плакать», — повторяю себе.

Я должна быть сильной. Я нужна маме и Иришке.

Поднимаюсь со скамейки и возвращаюсь в больницу. Но уже не через приемное отделение, а с противоположной стороны. Не хватало, чтобы меня снова караулили журналисты.

Кстати, я так и не поняла… Этот мужчина, который назвался другом отца, настолько известен, что за ним всюду следуют с фотоаппаратами?

Я была настолько растеряна и подавлена, что его лицо осталось в памяти смазанным. Но почему-то очень знакомым…

* * *

Пока иду по больничным коридорам, спрашивая дорогу до приемного отделения у пробегающего медперсонала, пытаюсь понять, откуда я знаю мужчину, оставившего мне визитку.