Слезы в раю - Робин Доналд Страница 4

Дежурная за стойкой оказалась абсолютно права — особенно хороши были бусы. Кэндис восхищенно посмотрела на нитки крохотных переливающихся бусин, вырезанных из раковин устриц, и тихо вздохнула. Они тоже стоили дорого, хотя были совсем не того класса, как великолепный черный жемчуг, выставленный в витринах одного или двух ювелирных магазинов на главной улице неподалеку от рынка. Знаменитый черный жемчуг Фалаиси, который стоил так дорого, что ценники даже не выставлялись в витринах, как будто весь светился изнутри каким-то волшебным светом. Она застыла, не в силах оторвать глаз от этого волшебного сияния, оттенки которого менялись от серой дымки раннего утра до полночной черноты.

Мелкий ракушечный жемчуг и бусы из него были тоже восхитительны. Она любовалась ими, про себя удивляясь тому, сколько же нужно терпения и труда, чтобы их собрать. Неожиданно взгляд ее выхватил из толпы полыхающую шапку волос.

Рыжеволосая оглядывалась и что-то говорила кому-то позади себя. Кто это был, Кэндис не видела. Она вся напряглась и вытянула шею. Туг она увидела другую девушку, тоненькую и высокую, с волосами цвета осенней листвы. Сердце ее бешено заколотилось, и она непроизвольно шагнула им навстречу.

Потом она увидела мужчину, который, повидимому, сопровождал их обеих. Это был высокий и плотный туземец, одетый в такие же, как у всех местных жителей, яркие простые одежды. Его всевидящий, цепкий взгляд неусыпно следил за толпой. Телохранитель, подумала она, и все внутри у нее оборвалось.

Ей тут же захотелось сделать шаг назад и затеряться в толпе, но она сумела подавить в себе это желание. Стараясь выглядеть естественной и непринужденной, она перевела взгляд на высокую девушку, с недовольным видом смотревшую на свою спутницу. От волнения в горле у нее пересохло, но в душе все ликовало и пело от счастья. Это была Стефани! Стефани Джеррард. Такая буря бушевала сейчас у нее внутри, что ей казалось, будто она вот-вот разрыдается. Закусив губу, чтобы сдержаться, она почувствовала на языке солоноватый привкус.

Унизанный бесчисленными гирляндами цветов, обматывавших его шею, словно шелковые душистые ленты, торговец цветами стал уговаривать обеих девушек купить у него хоть чтонибудь. Он протягивал им душистые гирлянды и букеты и расхваливал свой товар. Телохранитель что-то коротко сказал рыжеволосой, и та нахмурилась. В ту же секунду продавец цветов как сквозь землю провалился. Вся эта сцена произошла так стремительно, что Кэндис могла бы расхохотаться, если бы не была так взволнованна.

Девушка, которую Кэндис искала и наконец нашла, преодолев для этого огромное расстояние, обернулась. Она улыбалась. То обстоятельство, что торговец цветами так внезапно испарился, по-видимому, тоже немало ее позабавило. Она беспечно наблюдала за веселой праздничной толпой. Кэндис увидела, как смеются ее васильковые глаза, как похожи они на глаза ее брата.

Нет, это не какая-нибудь жалостливая маленькая сестренка; подумала она по привычке с некоторым цинизмом. Но Джеррардам и незачем быть жалостливыми. Какое ей дело до судьбы какого-то нищего торговца, если сама она живет в роскоши и богатстве?!

Из-под полуопущенных ресниц ее глаза жадно следили, как эти трое пробирались через толпу. Стараясь оставаться незамеченной, она двигалась следом и почти одновременно с ними оказалась у прилавка. Сердце ее стучало так громко, что мешало расслышать их голоса, а перед глазами бешено вертелись бусы, бусы… всевозможных форм и плетений.

Торговец с жаром расхваливал свой товар, предлагая Кэндис купить то одно, то другое. С трудом пересиливая соблазн, она отрицательно покачала головой и отошла от прилавка, давая возможность всем троим подойти ближе. Ее глаза невольно задержались на лице той, которую она пропустила вперед. Стефани благодарно улыбнулась в ответ и кивнула, и Кэндис почувствовала, что сердце ее готово разорваться на части. Вот она, игра случая!

— Вот как раз то, что я хочу, — произнес чистый, звонкий голос, и Стефани показала на великолепную переплетенную нитку ракушечного жемчуга.

Кэндис вздрогнула: ее английский акцент прозвучал так неожиданно! Он словно провел ту невидимую черту, которая отделяла их друг от Друга.

Капризно изогнув брови, рыжеволосая даже не потрудилась изменить свой насмешливый тон:

— Зачем тратить время, стоя у этих безделушек? Они, конечно, миленькие и неплохо сделаны, но почему бы тебе не купить в качестве сувенира несколько черных жемчужин?

Стефани подняла на нее взгляд спокойных глаз и сказала:

— Сол не любит, когда молодые девушки носят дорогие украшения.

— Что же ты не можешь уговорить его? — и в холодном тоне, с которым были произнесены эти слова, послышались нотки то ли зависти, то ли алчности.

Яркие глаза Стефани на мгновение остановились на хорошеньком лице своей спутницы, и в них мелькнуло что-то похожее на презрение.

— Боюсь, что мне его не так-то просто уговорить, — сказала она сухо. — Уж скорее, он послушает тебя. Ты могла бы попробовать.

Рыжеволосая вспыхнула и с неприязнью, которую, видимо, сумела тотчас же подавить, посмотрела на Стефани. Стефани слегка пожала плечами и снова повернулась к прилавку с бусами.

Сколько же светскости и аристократизма было в этой маленькой Джеррард! Наверное, это неудивительно, когда живешь, окруженная привилегиями и богатством.

— Ты же прекрасно знаешь, Стеф, что твоего брата не может уговорить никто. Он сам знает, как надо поступать и что делать, и уговаривать его все равно что упрашивать гранитную стену, — сказала со смехом рыжеволосая. По всему было видно, что к ней снова вернулось прекрасное расположение духа.

Стеф! Так странно было слышать подтверждение всем своим надеждам, мечтам, своим самым сокровенным желаниям в этом одном, вскользь брошенном слове.

У Кэндис перехватило дыхание, а из груди вырвался странный тихий стон. Глаза телохранителя смотрели на нее в упор, и взгляд их был тяжел и подозрителен. Охваченная паникой и страшным волнением, она лихорадочно старалась придумать хоть что-то, чтобы отвести от себя подозрения. Приложив руку ко лбу, она сделала вид, что ей нехорошо.

— Скорее сядьте и голову в колени! — услышала она голос за своей спиной. Он звучал жестко и властно и не допускал возражения. И сейчас же чья-то рука взяла ее за плечи.

Она послушно опустилась на землю, положила голову на колени и подождала, пока пройдет достаточно времени, чтобы ее обморок выглядел правдоподобно. Когда она подняла глаза, то увидела, что прямо на нее были устремлены глаза Сола Джеррарда.

Они были так холодны, что в сердце ей словно впились сотни маленьких острых льдинок. Она побледнела, ее била нервная дрожь. Терзаемая виной за только что разыгранный спектакль и желая в эту минуту только одного — поскорее уйти, убежать, скрыться от этого невыносимого взгляда, она хрипло, заикаясь пробормотала:

— Я… Это, должно быть, жара… Я ПОЙДУ. Благодарю вас.

— Постойте, — услышала она его властный голос. Лицо его было непроницаемо.