Три встречи в Париже - Мария Чепурина Страница 4

— Ты чего?

— Ох, девчонки, — сказала Ирина. — Как вы думаете, мы не упадем?

— Еще чего! — ответила Карина.

— Статистически это маловероятно, — отозвалась Марина. — Ведь наше представление о часто падающих самолетах создается муссированием этой темы в средствах массовой информации.

— Но, вообще-то, всякое бывает, — влезла я, просунув голову между трусихой и поклонницей бриллиантов.

Ирина застонала — то ли от страха, внушенного мной, то ли оттого, что самолет оторвался от земли и начал набирать высоту, а мы, соответственно, — чувствовать перегрузки. Сила тяготения оттащила меня от Ирины и насильно уложила в кресло.

— Ты чего, первый раз в самолете? — спросила Карина трусиху.

— Ага.

— Ну тогда понятно. Думай лучше о чем-нибудь приятном. Например, о том, что… мы летим во Францию! На родину Пьра Кардена, Коко Шанель…

— И братьев Монгольфье, которые изобрели воздушный шар, — поддержала Марина. — Кстати, первые летчики тоже были французы — Пилатр де Розье и маркиз д’Арланд. Они поднялись на шаре в тысяча семьсот восемьдесят третьем году, и, кстати, как раз из Парижа.

— И остались живы? — спросила я.

— В тот раз — да.

Тут Ирка снова застонала.

— Ну хватит вам! — разозлилась Карина. — Надо ее как-то по-нормальному отвлечь! Нам лететь еще три часа, а она так и будет стонать всю дорогу! Маринка, успокой ее!

— Как я успокаивать-то буду? Песенку ей, что ли, спеть? — флегматично поинтересовалась моя сестра.

— А что, хоть и песенку! Ирка! Давай споем! Потому-потому-у-у что мы пилоты… небо наш, небо наш родимый до-о-ом… Первым делом, первым делом сдать зачеты! Ну, а мальчики, а мальчики потом!.. Так, что там дальше?

Что дальше, никто не знал.

— А я знаю другую песню про самолеты, — еще раз вмешалась я. — Юрий Антонов пел. Там есть такие слова: «Давай обнимемся у трапа, мы не увидимся уже»!

— Почему это не увидимся? — в страхе пробормотала Ирка.

Я захихикала.

— Кстати, по-французски Юрий Антонов будет Жорж Дантон, — сказала Маринка. — Деятель Французской революции. Ему потом голову отрубили…

— Вы можете говорить о чем-нибудь, кроме этого?! — зарычала Карина таким тоном, как будто ей специально было поручено командовать всеми нами. — Ирка, ну-ка вытри сопли! Вот приедем в Париж, в магазин пойдем сразу! Закупимся, слышишь? Косметикой, духами, всем таким! Там есть такой магазин специальный, где все самое шикарное и гламурное продается, я прочитала в путеводителе! Как же, как же… Галерея Лафайет!

— Лафайет… — повторила Марина. — Герой Старого и Нового Света. Аж в трех революциях поучаствовал! Но вот того, что он демонстрацию расстрелял на Марсовом поле в тясяча семьсот девяносто первом году, я ему не прощу! Сколько народу тогда перемерло… А теперь там Эйфелева башня, в этом месте.

— Не слушай ее, Ирка! Мы пойдем по магазинам! Прямо завтра! Пойдем на Елисейские Поля…

— Маринка! — перебила я. — А правда, что Елисейские Поля назвали в честь королевича Елисея из Пушкина?

— Нет, Лиза. Елисейские Поля — это загробный мир в древнегреческой мифологии.

— То есть мы пойдем в рай? — удивилась Карина.

— Кто куда, — съехидничала я, вообще-то знавшая про греков и просто хотевшая раскрутить эту тему.

— Я хочу домой, — сказала Ирка, и в ее голосе уже слышались слезы.

— Прыгай, — ответила я.

— Маринка, успокой свою сестру!

— Отстаньте все…

— Нас ждут магазины, высокая мода… Купим себе что-нибудь от Диора, да, Ирка? Тебе нравится Диор?

— Диор, кстати, всю жизнь переживал из-за того, что родился в годовщину казни короля Людовика Шестнадцатого — двадцать первого января.

— Блин, Маринка!

— Ну зачем мы полетели?.. Я домой хочу!

— Уймись, трусиха!

— А еще в этот день умер Ленин…

Да, попутчицы мне попались не сахар! По сравнению с этой парочкой моя сестра просто идеал — хотя бы не ноет и не командует! Или я просто привыкла к ней? В любом случае ясно, что самая адекватная в этой компании — это я.

Что ж, быть лучшей мне не привыкать…

Три часа спустя мы благополучно приземлились на французскую землю. Нас встретил довольно унылый пейзаж: серое предвечернее небо, серая асфальтовая площадка для самолетов, серое овальное здание. На лицах девчонок читалось некоторое разочарование, да и я ждала чего-то другого, более праздничного, хоть и понимала, что это глупо: куда еще мог прибыть самолет, на Елисейские Поля, что ли, сесть?

Овальное строение, бывшее аэропортом имени Шарля де Голля, оказалось довольно-таки запутанным внутри. Несмотря на то что языком мы все четверо худо-бедно владели, на то, чтобы после паспортного контроля найти свой багаж, а потом выход наружу, ушло немало сил и времени. Когда мы наконец оказались на улице, нам пришлось еще какое-то время брести в поисках остановки нужного автобуса. В турбюро нас предупредили, что от аэропорта до разных точек Парижа и его окрестностей ходят так называемые шаттлы, и это самый удобный способ добраться в город. Нам рекомендовали брать шаттл до Оперного театра. Не без труда, но мы все-таки разыскали его. Вручили водителю деньги, затащили чемоданы, уселись и принялись ждать встречи с городом своей мечты.

Поначалу маршрутка двигалась по унылому шоссе, отличному от таких же в нашей стране только тем, что реклама на едущих мимо грузовиках и автобусах, как и их номера, была иностранной. Если по сторонам и можно было увидеть какие-то здания, то только ангары, склады да набившие оскомину «Икеи» и «Касторамы». Прошло некоторое время, прежде чем мы увидели жилые дома и оказались на дороге, определенно являющейся городской улицей, а не трассой.

— Это уже Париж? — спросила Карина минут через сорок после отъезда из аэропорта.

Ответить ей было некому. Кроме нас, в маршрутке никто по-русски не говорил, а мы не знали: даже Марина и та пожала плечами. Действительно, по логике вещей, мы должны были уже приближаться к Оперному театру, но панорама за окнами выглядела как-то очень уж нестолично: разношерстные, обшарпанные домишки малой этажности, грязные улочки, исписанные стены… Лавочки, располагавшиеся на первых этажах многих домов, не соответствовали русскому пониманию своего французского названия — бутик: это были обычные маленькие аптеки, автозаправки, прачечные, фастфуды, палатки с шаурмой… Особенно впечатлила меня вывеска «Смешанная афро-европейская парикмахерская», висевшая над входом в такую зачуханную нору, по сравнению с которой даже то место, в которое ходит стричься из экономии моя бабушка, смотрится салоном красоты. Потом за окном проплыла остановка метро «Ворота Сен-Дени».

— Сен-Дени! — воскликнула Марина. — Теперь понятно. Это пригород. Один из бедняцких и эмигрантских районов. Помните, тут погромы происходили несколько лет назад, молодежь хулиганила?