В ее постели - Дебора Макгилливрей Страница 4

Он встал и поклонился:

– Слушаюсь, принцесса.

Эйтин закрыла глаза, пожелав оказаться где-нибудь далеко от этого места. Надеясь, что ее желание исполнилось, она приоткрыла один глаз. И вздохнула. Колдовство не удалось. Четыре сияющих лица смотрели на нее, с готовностью ожидая указаний.

О, как бы она хотела иметь рядом мужчину, который сражался бы за нее, вместо того чтобы на нее опираться. Управлять собственным владением Койнлер-Вуд оказалось достаточно трудным. Теперь она лжет и интригует, чтобы уберечь Лайонглен от алчных лап Коминов или ненасытных Кэмпбеллов.

– Между молотом и наковальней, – пробормотала она.

Как было бы хорошо иметь спутника жизни, который удерживал бы такие беды на расстоянии, мужчину, который разделил бы с ней груз обоих поместий. Того, кто обнимал бы ее в темноте ночи, согревал своим теплом. Уна вскинула бровь.

– Осторожнее со своими желаниями, девочка. Боги слышат невысказанные желания и могут исполнить их.

– Хотела бы я, чтобы так и было.

– Сделано!

Эйтин заморгала.

– Гм?

– Ты этого пожелала. Помни, о чем попросила, – погрозив пальцем, предостерегла Уна.

Слишком уставшая от всего этого за последние месяцы, Эйтин потерла лоб. Она взглянула на викинга и вновь прибегла к помощи спасительной лжи.

– Ворота Лайонглена остаются закрытыми. Мой милорд супруг плохо себя чувствует и не принимает гостей. Его флаг не развевается над крепостью. Это нужно сказать даже такому недоумку, как Кэмпбелл, наши ворота закрыты для всех пришельцев, и странники могут искать убежища в другом месте.

Хью испустил вопль и захлопал э ладоши.

– Осада! Мы можем вылить кипящее масло им на головы?

Она рассмеялась.

– Нет, но можете опрокинуть на них ночные горшки.

Льюис запрыгал от восторга, затем устремился вслед за лью и викингом, радуясь, что им представилась возможность поиздеваться над Кэмпбеллом. Только Дьюард остался, наблюдая за сестрой.

– Сестра, сколько ты будешь прятаться за больным супругом, ведь он уже месяц лежит в холодной могиле, да и вообще он не был тебе мужем, и у тебя по-настоящему нет прав на Лайонглен. А что будет, когда придет этот ужасный Эдуард Длинноногий, король Англии, и когда ты…

– Дьюард, замолчи. Я отдаю себе отчет, в каком сложном положении нахожусь и что из-за разрастающегося обмана могу оказаться узницей короля в Белой башне.

– А что тот пленник в нашей башне, разве мы не угодили тебе, ты им недовольна? Хоть я и не смотрю на мужчин так, как смотрит женщина, все же он красавчик. Хью, Льюис и Эйнар согласны, что он идеален, он красивый, сильный, мы старались угодить тебе. Неужели он тебе не нравится, он такой сильный…

– Дьюард, ш-ш! – Она обхватила милое лицо брата ладонями и улыбнулась в его теплые янтарные глаза.

Она надеялась, что эти детские выходки тройняшек прекратятся, когда они повзрослеют. Однако когда мальчишки приблизились к семнадцатилетнему возрасту, надежда быстро угасла. И все равно Эйтин любит их. Любящие братья, они сделают все, о чем бы она ни попросила, – доказательство тому лежит в ее постели, наверху, в северной башне. Они просто временами немного… гм… рассеянные.

К счастью, Эйнар защищает их. Этот человек служит ее личным охранником. Каждая леди из Койнлер-Вуда получала в подарок викинга-воина в качестве личной охраны как часть старинного договора со скандинавским королем Рольвом, заключенным около четырех столетий назад. Доводя Эйтин до отчаяния, Эйнар буквально следовал за ней по пятам. Но у храброго воина здравого смысла было столько же, сколько и у троих ее братьев. Поручить ему охранять мальчиков было идеальным решением, во-первых, потому, что Хью, Льюис и Дьюард были под защитой, а во-вторых, это удерживало викинга от того, чтобы повсюду следовать за ней, называть ее принцессой и сводить с ума.

– Я благодарна вам за заботу и за то, что привезли такого красивого незнакомца. Вы у меня молодцы. Я благословляю судьбу, что она наградила меня такими братьями. – «Или наказала», – усмехнулась она про себя.

– Айда, Дьюард! Мы вывернули ночные горшки на Динсмора Кэмпбелла. Вот умора! – проорал Хью, со смехом вбегая в комнату. – Динсмор Вонючка! Динсмор Вонючка!

– Давай, беги с ним, – с улыбкой подбодрила брата Эйтин.

Дьюард задержался в дверях, в глазах у него было больше понимания, чем она считала возможным найти в них.

– Ох, Эйтин, иди посмотри на нашего незнакомца. Он красавчик, мы потрудились для тебя на славу. Мы, конечно, любим тебя, сестричка, но ты не становишься моложе. Пойди к этому храброму воину, позволь ему обладать тобой в эту ночь Белтейна, а когда ты будешь кричать от наслаждения, мы всласть поглумимся над Кэмпбеллом, разбившим лагерь внизу, и скажем ему, что твой супруг опять забавляется с тобой. Он лопнет от злости.

Редкий момент серьезности прошел, Дьюард выскочил из комнаты, не дожидаясь ответа, и его радостные крики эхом разнеслись по коридору.

Эйтин стояла, в изнеможении качая головой, чувствуя каждый год из всех своих двадцати четырех.

Закрыв глаза, она представила Белтейн – праздник костров. В этом году священный обряд проходил во владении Тамлин, Гленроа. Ночные часы все еще теплые; головокружительный аромат яблоневого цвета наполняет воздух. Праздничный костер вздымается ввысь до самого рассвета, и Тамлин танцует в качестве Майской Королевы. Эйтин почти ощущала благоухание цветов. Слышала музыку, плывущую по ветру.

Чего бы она ни отдала, чтобы быть там, вместо того чтобы прятаться за стенами Лайонглена, когда Динсмор Кэмпбелл притаился где-то снаружи…

– Закройте ворота на засов! – прокричала она.

Эйнар тут же откликнулся:

– Слушаюсь, принцесса, будет сделано, как пожелаете.

Уна тихо рассмеялась, когда вложила горшочек, прикрытый тряпицей, в руки Эйтин.

– Да, ты слышишь аромат яблоневых цветов. Я приготовила это для разогрева плоти. Моя волшебная мазь.

Эйтин глубоко вдохнула, позволяя возбуждающим ароматам яблони, лаванды, мандрагоры и вереска наполнить сознание.

– Что мне с ней делать?

– Вотрешь ему в грудь, и не только. Пусть и он вотрет ее в тебя, куда душа пожелает. Природа сделает остальное. – Со сладострастными искорками в глазах знахарка усмехнулась.

– Уна, простоты в моей жизни больше не будет.

Вооруженная одной лишь нетвердой решимостью и горшочком с душистой мазью, Эйтин распахнула дверь, ведущую в комнату башни. Она постояла, прислушиваясь к сверхъестественной тишине, и весь мир, казалось, затаил дыхание, словно этот миг во времени менял судьбу всего. Глупая мысль. Мысль, которую она никак не могла прогнать.