Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева Страница 4

Нет, наверно, на это я не имею права. Моя бледная христианская мораль удержит меня. К тому же… А если душа – там, потом, когда уже ничего не исправишь и назад не вернешь, – будет так же разрываться и мучиться, как сейчас, только это будет длиться вечно?

И что тогда остается? Если здесь никуда не спрятаться от самоедства, а там, собственно, еще неизвестно что… Сойти с ума? Вот это, кажется, проще, при желании можно уже сейчас найти признаки наступающего безумия. В последнее время стала плохо спать, просыпаюсь среди ночи и не сплю, думаю, чтото решаю, настоящий Дом Советов в полпятого утра. А днем порой могу забыть то, что забывать нельзя, зато помню глупости и всякие странные вещи, в основном из раннего Ийкиного детства…

Да, да, пойти к врачу, к незнакомому психиатру, пусть пропишет мне сильнодействующие снотворные, которые тут же убьют нормальный сон, и антидепрессанты, от которых я буду зевать с десяти утра и плавать в странном, нереальном пространстве. На меня они действуют именно так. Вот потихонечку в палате с такими же безумными дамами и окажусь. Будем, рыдая, рассказывать друг другу свои переломанные судьбы, не слушая и не узнавая друг друга на следующее утро. Нет, лучше уж сразу… Без визита к психиатру… Напрямик к душам угомонившихся предков…

А как же мои мама с папой, которые живут нашими с Никой радостями и проблемами? Будут, поддерживая друг друга, по субботам ездить на кладбище, полоть траву…

А мои маленькие беспомощные пациенты… Мальчик Гриша, например, с хроническим воспалением среднего уха. Если я его сейчас не вылечу, он оглохнет, хороший, талантливый ребенок. А мама его будет так же курить одну сигарету за другой, хохотать по телефону, стряхивая пепел ему в тетрадки и на голову, и оставлять его одного, пытаясь найти ему нормального отца… или хоть какого отца… Или никого не найти, но не упустить своей утекающей сквозь пальцы молодости. Пока новый педиатр разберется, что к чему, Гриша перестанет слышать совсем, и его ждет убогая жизнь инвалида…

Размышления о Грише неожиданно отрезвили меня. Что это я вдруг так – сразу на тот свет захотела? Странная и непривычная для меня мысль… Наверно, первый раз в жизни посетившая меня, простая и ясная. Как единственная понятная возможность избежать дальнейших мучений. Надо же, а я ведь всегда с таким удивлением слушала чужие рассказы о подобных моментах слабости! Но в то мгновение, когда за Никой закрылась дверь, мне показалось, что у меня отняли чтото, без чего жить дальше невозможно. Ни вздохнуть, ни продохнуть… Но ведь это не так! И наверняка еще все можно изменить! Не привыкнуть, нет, а изменить. Все же в моей власти…

Я убеждала себя и убеждала, а в ушах все звучал нервный и неприязненный Ийкин голос и все ее нелепые, но для неето выстраданные и наверняка нелегко давшиеся ей слова.

– Женщина, я второй раз говорю вам – показывайте проездной документ!

Я не сразу поняла, что толстая контролерша обращается ко мне. Она увидела, что я не слушаю ее, и слегка постучала меня по плечу.

– Билет? Да, конечно… – Я стала рыться в сумке, ища билет, который я только что положила туда, и проклиная себя за то, что выбросила мокрый платок. – Сейчас, гдето он тут… Я же прошла через турникет…

– Кто проходит, а кто и пролазит! Потому и проверяем! – объяснила мне контролер.

Увидев у меня в сумке кучу карточек с историями болезни, она сочувственно спросила:

– Врачиха, что ли? По вызовам ездишь?

– Ну да… Сейчас найду…

– Да ладно, не ищи! – она величественно махнула рукой и подмигнула мне. – Верю! По вам видно, что билет есть…

Я смотрела, как она пошла дальше по салону троллейбуса и уже похлопывала по плечу паренька, спавшего у окна, а сама продолжала машинально перебирать сумку, с ужасом понимая, что в сумке нет кошелька. В кошельке у меня была карточка, на нее только что перевели зарплату, плюс отдельно деньги на оплату квартиры за два месяца – зачем я только их снимала! Немного денег я хотела отвезти родителям сегодня вечером. Ужас, вот ужасто! Неужели ктото позарился на мою большую невразумительную сумку, когда я стояла на остановке и ревела? А сумка, наверно, осталась открытой, когда я доставала носовой платок… Надо, конечно, вернуться на работу и попробовать поискать в кабинете, но… нет. Я не доставала на работе кошелек, незачем было.

Я быстро набрала номер, по которому надо звонить, если у тебя украли карточку, заблокировала счет. Громко сказано, конечно, «счет», но хотя бы зарплата останется цела. Через полсекунды мне пришла эсэмэска: ктото успел купить на мою карточку… Я всмотрелась в название магазина – ну да, это магазин на той остановке, где я плакала и проворонила кошелек. Чтото успел купить, одним словом. Три китайских пальто, что ли? А что еще можно купить на всю мою зарплату, не сильно раздумывая… Ладно.

Беды ходят парами, тучами, толпами… В разных языках есть похожие пословицы. Значит, это правда для любого человека на земле. Странно, почему так? То ли человек слабеет от своей беды и не в силах бороться с новыми напастями? То ли здесь действует какойто таинственный закон нашей жизни, о которой мы так мало знаем и не продвинулись за столетия ни на шаг в поисках главного ответа: зачем все это? То, что вокруг и внутри нас?

Я сошла на остановку раньше, решив сначала зайти к Грише, к которому меня не вызывали. Наверно, мне просто хотелось, чтобы ктото посмотрел на меня с надеждой и любовью.

Я долго звонила в дверь, но никто не открывал. Уже собираясь уйти, я вдруг услышала голос мальчика за дверью:

– Это кто?

– Гришенька! Это Александра Витальевна. А мамы нет?

– Мама ушла…

– А ты не можешь открыть мне дверь?

Мальчик молчал.

– Гриша!.. Ну, хорошо… А мама давно ушла?

– Давно.

– А ты ел чтонибудь?

– Я не могу дверь на кухню открыть… Я случайно ее запер на защелку… И свет в комнате не включается…

– Понятно. Но ты ведь не плачешь, нет?

– Нет, – еле слышно ответил мне Гриша.

– Может, ты попробуешь какнибудь мне дверь открыть?

– Мама сказала никому не открывать.

– Правильно, конечно. Гриша… как у тебя уши сегодня? Не болят?

– Болят.

– Ты в школу не ходил?

– Нет…

Я услышала, как мальчик подошел совсем близко к двери.

– Это вы?

– Я, конечно, я, Гриша. Ну все, малыш, ты не стой у двери, иди играй, мама скоро придет.

Хотелось бы в это верить…

Я ходила по вызовам до самого вечера, решив, что в справочное бюро я сегодня не поеду Нет, наверно, никакого смысла так срочно разыскивать Ийку и бежать завтра к ней, если она прячется от меня в своей ракушке. Долго она в ней не просидит, так мне кажется.

Домой спешить не надо было, и я могла дольше, чем обычно, слушать жалобы мамочек и бабушек моих маленьких пациентов. Я обратила внимание – если начинаешь вслушиваться и разговаривать, то тебе расскажут обо всем – о том, чем болеет папа, больше всего замужние женщины любят рассказывать о своих мужьях, и о том, сколько бы надо скопить денег на ремонт, а также о том, отчего вспучило все банки с заготовками в прошлом году… Так что в общем, если рассматривать вызовы как визиты к знакомым, можно считать, что мне даже повезло: кто же еще так много раз за неделю ходит в гости? Причем, если не отказываться, то можно и чаю попить, и пообедать, и пирожками угоститься… И так хорошо, если можно не спешить. Ведь тебя прождали целый день, у ребенка уже упала и снова поднялась температура, и маме хочется рассказать всю историю не только болезни своего дитя, но и своей собственной жизни, начиная с того момента, как она познакомилась с будущим отцом…