В объятиях принцессы - Джулиана Грей Страница 4

– Очень жаль. Должен вас предупредить, что мои требования, вероятнее всего, несколько выше, чем в отсталом, погрязшем в коррупции и преступности германском княжестве.

Что это? Неужели в глазах мистера Маркема вспыхнуло негодование? Но юноша быстро с ним справился, и его лицо стало таким же невозмутимым, как прежде. Еще одно очко в его пользу. Умеет контролировать эмоции.

– В этом несчастном государстве, – холодно проговорил он, – самым строгим образом соблюдались все церемониальные и дипломатические процедуры. Могу вас заверить, что я сведущ во всех аспектах обязанностей секретаря.

– А я могу вас заверить, мистер Маркем, что обязанности моего секретаря отличны от тех, с которыми вы сталкивались раньше.

Маркем удивленно моргнул.

– Но мы, пожалуй, начнем с самого начала, чтобы не подвергать слишком большому испытанию вашу чувствительность. Итак, я начинаю работать сразу после завтрака, который вам будут подавать в комнату. Лично я не люблю компанию ранним утром, а мой личный секретарь не ест за одним столом с прислугой.

– Понимаю.

– Вы приходите в эту комнату в половине девятого. Мы работаем до десяти. Потом сюда подают кофе, и я принимаю посетителей. Это ваш стол. – Сомертон указал на маленький столик, стоящий под прямым углом к его столу. – Вы остаетесь в комнате и делаете записи переговоров, если я не прикажу иначе. Надеюсь, вы умеете писать быстро?

– Я недавно освоил азы стенографии, – уверенно ответил юноша.

– Сюда нам приносят ленч, после чего вы можете распоряжаться своим временем, но обязаны выполнить все поручения ко времени моего возвращения домой – к шести часам. Затем мы работаем еще два часа, и на этом все, поскольку я начинаю одеваться к ужину. Я всегда ужинаю вне дома. Вы можете поесть в столовой, хотя, вероятнее всего, будете в одиночестве, потому что ее милость ужинает в детской с нашим сыном. – Сомертон поздравил себя с тем, что его голос прозвучал совершенно спокойно.

– Я понял, сэр. Значит ли это, что вы одобряете мою кандидатуру? – спросил юноша, слегка наклонив голову. Какие у него высокие скулы! Очень украшают утонченное лицо. Маркем стоял, гордо выпрямившись, держа руки за спиной. Королевская осанка!

«Удивительный… необычный мальчик», – подумал Сомертон.

Он встал.

– Одобряю, мистер Маркем? Ничего подобного. Но мне очень нужен секретарь. А вы, похоже, единственный человек, достаточно дерзкий, чтобы занять это место.

– Судя по всему, вы оказались в трудном положении, сэр?

Эти слова были сказаны так легко и невыразительно, что Сомертону потребовалось время, чтобы понять их смысл.

Что за черт? Мальчишка действительно это сказал?

Трудное положение? Какая наглость!

Сомертон расправил плечи:

– У вас одна неделя, мистер Маркем, чтобы доказать свою компетентность и полезность. Могу добавить, что на этой должности еще никто не задерживался больше двух месяцев. Если вам удастся завоевать мое… какое слово вы употребили, мистер Маркем?

Юноша улыбнулся:

– Одобрение, лорд Сомертон.

– Так вот, если вам удастся завоевать мое одобрение, – фыркнул граф, – то будете получать неплохую сумму – двести фунтов в год, выплачиваемую равными частями в конце каждого месяца.

Две сотни английских фунтов. Целое состояние для нуждающегося молодого человека, делающего первые шаги по карьерной лестнице. Небось это превзошло самые смелые его ожидания. Вряд ли юнец рассчитывал на что-то большее, чем сотня в год. Сомертон вгляделся в лицо Маркема, ожидая увидеть удивление и радостную благодарность.

Не дождался.

Уголки полных розовых губ юноши чуть дернулись.

– Две сотни фунтов? – переспросил он с непередаваемым выражением. Таким же тоном он мог сказать «две сотни выпотрошенных ящериц». – Неудивительно, что секретари у вас не задерживаются надолго, ваша милость. Пожалуй, удивляет то, что вам вообще удается найти претендентов.

Сомертон вскочил:

– Что вы себе позволяете, молодой человек! Две сотни фунтов – это даже слишком щедро.

– Простите, лорд Сомертон, но факты говорят сами за себя. Я – единственный претендент на должность. Очевидно, две сотни фунтов – недостаточный стимул для амбициозного молодого человека, чтобы вытерпеть такого властного, требовательного и холодного деспота, как вы. – Юноша подошел к столу и коснулся длинными изящными пальцами его края. – Позвольте мне сделать встречное предложение. Я буду в течение недельного испытательного срока, начиная с завтрашнего дня, исполнять обязанности вашего личного секретаря. Если условия работы меня устроят, я соглашусь выполнять ее и дальше за триста фунтов в год, выплачиваемые еженедельно авансом. Разумеется, речь идет о полном пансионе.

И наглец, не моргая, уставился на Сомертона. Юноша оставался невероятно… нереально спокойным. На его красивом юном лице не дрогнул ни один мускул.

– Боже мой, – потрясенно пробормотал Сомертон, чувствуя, как пульсирует в висках кровь. Он откинулся на спинку стула, взял ручку и принялся рассеянно вертеть ее в руке. Слава богу, рука не дрожала.

– Итак, сэр? – напомнил о себе юноша. – Мое время ограничено.

– Вы можете идти, мистер Маркем. – Граф махнул рукой в сторону двери.

Юноша выпрямился:

– Хорошо. Желаю удачи, сэр. – Он повернулся и направился к двери воистину королевской походкой, словно возглавлял государственную процессию.

Сомертон дождался, когда он взялся за дверную ручку.

– Да, мистер Маркем. Будьте любезны, скажите дворецкому, чтобы он завтра рано утром организовал доставку ваших личных вещей. Займете комнату рядом с моими апартаментами.

– Сэр? – Наконец-то в голосе невозмутимого юнца прозвучало удивление.

Сомертон взял чистый лист бумаги, положил перед собой и улыбнулся:

– Подозреваю, вы прекрасно подойдете властному требовательному и холодному деспоту.

Луиза закрыла дверь кабинета и привалилась к ней спиной.

Сердце билось громко и часто, словно она только что закончила пробежку вокруг сверкающего чистого Хольштайнского озера. Спасибо накрахмаленному белому воротнику и галстуку, иначе этот человек – Сомертон – своими уверенным проницательными черными глазами непременно заметил бы, как пульсирует жилка у нее на шее.

На нежной женской шее.

Его взгляд, казалось, мог проникнуть под любую маску. Появись у него хотя бы малейшие подозрения, он бы ее уничтожил.

Услышав: «Вы можете идти, мистер Маркем», – Луиза почувствовала, что мир вокруг рушится.

Ну а потом – «Займете комнату рядом с моими апартаментами». При этих словах ее охватило… что? Страх? Облегчение? Предвкушение?

Когда Луиза была маленькой – еще до того, как ее юбки стали длиннее и горничные начали укладывать волосы в замысловатые прически под драгоценной тиарой, – отец часто брал ее с собой в Швайнвальд выслеживать оленя. Они отправлялись ранним утром, когда над влажной травой еще клубился серебристый туман и только цокот копыт разрывал звенящую осеннюю тишину. Тогда Луиза и научилась быть терпеливой, слушать и наблюдать. Она внимательно следила за движениями отца и старательно их копировала. Она была Дианой, девой-охотницей, мудрой и отважной.