Камелии для Камиллы - Элис Маккинли Страница 4

— Дорогая, я вернулся. — Голос мужа звучал бодро. А через секунду и сам Ник появился в комнате. Он сразу заметил перемену в жене и испугался. — Боже, какая ты бледная! Тебе плохо? Ляг. Никуда не пойдем. Ты белее снега или тех скатертей, которые в доме моей матери отбеливает прачка. Ляг.

Камилла еще не совсем пришла в себя. Ей все чудилось, что с экрана на нее в упор смотрит голубоглазый араб.

— Нет, — задумчиво сказала она. — Голова у меня прошла. Это я так. Просто… — Она недоговорила и уставилась на серый экран, стараясь припомнить выражение лица араба. В нем было нечто угрожающее. Или нет, зловещее. В этих голубых глазах и хмурых бровях. Словно весь восточный деспотизм, о котором на Западе имеют весьма смутное представление, сконцентрировался в одном человеке.

— Что? — не понял Ник и, проследив за направлением взгляда жены, тоже уставился на экран. — Что ты там увидела?

— Послушай, — начала Камилла робко, — Аби Джахар Луми Кураб. Это имя тебе ничего не напоминает?

Ник задумался. С минуту он молчал, а потом только развел руками.

— Нет, впервые слышу. А что?

— Я смотрела выпуск новостей. Арабских новостей. Увидела этого человека — имя знакомое, лицо кого-то напоминает, а вспомнить не могу.

— Вспомнишь. А я вот что сейчас тебе расскажу — ни за что не поверишь. Еще в детстве я был знаком с одной девочкой. Наши матери дружили, и мы довольно часто проводили вместе уик-энды и каникулы. Звали ее Эмили. Потом так получилось, что она около года училась в Оксфорде, потом перевелась куда-то. Так вот. Выхожу я из лифта, а мне навстречу моя старая знакомая. Мы от неожиданности остолбенели, стоим — друг на друга никак не налюбуемся. Еще чуть-чуть — и двери лифта закрылись бы. Я едва успел выскочить. Короче, Эмили здесь по работе. Приехала неделю назад. Говорит, была так загружена, что даже город толком не осмотрела. Представляешь! В Англии жили рядом — не виделись, а тут едва приехали — сразу встретились.

Камилла улыбнулась.

— Всегда приятно встретить знакомого среди чужих людей.

— Да не просто знакомого. Мы с ней очень дружили в детстве. Кстати, я ее пригласил к нам, она сейчас придет. Живет тремя этажами выше. Я вас познакомлю. Эмили тебе очень понравится. Кстати, она великолепно понимает арабскую речь. Кажется, она занимается здесь какими-то торговыми делами. Знание языка — необходимое условие для ее работы.

Вот это уточнение Камилле понравилось куда больше.

— Может, Эмили знает этого человека. Я растерялась, увидев его на экране. Он мне каким-то злым показался. И еще, он все время на меня смотрел… Как будто бы на меня.

— Боже, какой ты, оказывается, еще ребенок! — всплеснул руками Ник. — Боишься телевизора. Надо же, вот уж не ожидал.

— Да ладно тебе, — улыбнулась Камилла. — Просто…

Ник подошел к ней и обнял.

— Ничего не бойся. Ведь я с тобой. И всегда буду с тобой.

В дверь постучали.

— Иди, кажется, твоя гостья.

Камилла высвободилась из объятий мужа и поправила одежду. На ней были розовая блузка и шорты, очень выгодно подчеркивающие соблазнительные бедра.

В комнату в сопровождении Ника вошла высокая стройная женщина в легком черном сарафане. Она была такая загорелая, что если бы Камилла встретила Эмили на улице, то едва бы догадалась, что она европейка. Разве что по одежде.

— Эмили. Эмили Браун, — сразу представилась женщина, протянув руку хозяйке номера.

— Камилла Спенсер. Располагайтесь, где вам удобно. Я бы предложила чай, но еще не знаю, есть ли он здесь. Так что пока только мороженое. Давайте пройдем в соседнюю комнату. Здесь пока беспорядок. Прошу. — И Камилла жестом пригласила гостью в золотисто-желтую комнату.

— Поздравляю со свадьбой, — начала беседу Эмили. — Вы отличная пара, я уверена.

— Спасибо, — поблагодарила Камилла.

Компания расположилась в креслах, стоящих в центре комнаты.

— Как ты, где ты, рассказывай. — Ник сиял от радости. Очки его превратились в два крохотных солнышка, а глаза и того пуще. Его предположения подтвердились, как только Эмили заговорила.

— После Оксфорда я еще долго училась. Диплом, однако, получила в Лондоне, хотя объездила множество университетов. Моя профессия называется длинным и некрасивым словом, так что лучше сообщу суть своего занятия: я езжу по странам Востока и занимаюсь заключением договоров между европейцами и аборигенами. — На лице ее изобразилось легкое ненавязчивое пренебрежение.

Камилла все поняла. Так вот почему Эмили пробыла в Оксфорде только год. Вероятно, у них с Ником завязались какие-то отношения, но что-то помешало их дальнейшему развитию. Или кто-то. Скорее всего, Аделин Спенсер.

— Кстати, хозяин этого отеля, как и многих других на побережье, один из моих клиентов. Именно благодаря моей работе ваш номер отделан по-европейски, а холодильник забит привычной для вас едой.

— А почему… — Камилла хотела спросить, почему она так относится к арабам, но вовремя спохватилась, поняв, что ее могут не понять, и перефразировала свой вопрос: — Что вы можете рассказать о местном населении? Об их обычаях? Традициях? Я, к стыду своему, весьма поверхностно знакома с восточной культурой и порядками.

— О! — Эмили тяжело вздохнула. — Ужасные люди. Просто ужасные. Я так устаю от них, что уже подумываю, как бы поскорее бросить эту проклятущую работу. Ни о какой чести, достоинстве и речи быть не может. Я думала, это только в Европе все друг друга стремятся надуть, а Восток с его патриархальными понятиями не опустится до обмана. Не тут-то было. Здесь вас надуют, обманут, подставят и выйдут сухими из воды. Мой клиент, владелец отелей, о котором я вам говорила, очень богатый человек и творит что хочет. Никакие права человека, международные конвенции — здесь о них не слышали вовсе. И самое главное — никто ему не противостоит, все подчиняются и выслуживаются. Кошмар. За мной, например, следят, мой телефон прослушивается. И никакой управы. Люди его боятся. Полиция куплена. Хорошо еще, что мы с вами европейцы. Наши права защищены в любой части света. А вот другие…

Камилла и Ник слушали с открытыми ртами. Подумать только. А ведь это Дубай, а не какой-нибудь маленький городишко, где полиции днем с огнем не сыщешь.

— И абсолютно ужасно, по нашим понятиям, здесь положение женщины, — продолжала Эмили. — Девушка, женщина — никто. Она украшение, она работница, и не более. Вы не увидите здесь на улицах женщины без сопровождения мужчины. Женщина в высшей степени бесправна. Мужчина может, не заключая брака, сделать ее своей наложницей, осыпать бриллиантами, а потом избавиться, как от надоевшей игрушки. У каждого здесь несколько жен. Правда, есть и положительные моменты. Если жена не нужна мужу, то он обязан содержать ее до того момента, пока не найдется другой мужчина, берущий ее под свое покровительство. Если мужчина умирает, опека над бывшей женой или наложницей дело сыновей. Здесь они очень щепетильны. Это показатель их мужской чести. Кстати, пока женщина нравится, она пользуется всеми привилегиями, какие только можно себе представить.