Плач Минотавра - Хавьер Аспетья Страница 4

Европа медленно подошла к Астерию и пристально посмотрела ему в глаза.

— А что ты будешь делать, когда получишь власть? Скажи мне, Астерий, что ты прикажешь?

Астерий не смог выдержать ее взгляда. Сильная пощечина отшвырнула Европу в другой конец зала. Жрицы, остолбенев, смотрели на это, не веря своим глазам. Одна из них пробормотала что-то на непонятном языке и поднесла руки к лицу. По ее телу пробежала судорога; наполненные ужасом глаза широко распахнулись. Астерий подошел к ней, взял за подбородок и посмотрел в ее бледное лицо; когда их взгляды встретились, жрица задрожала, и тело ее вновь свело судорогой, на этот раз куда более сильной. Глаза вылезли из орбит. Затем она испустила жуткий вопль; услышав его, Астерий обнажил меч и нанес удар. Его люди, ожидавшие снаружи, ворвались в зал. Две другие жрицы тоже бились в конвульсиях и кричали, вырывая волосы клоками. Одна из них стояла у окна, другая — в центре зала. Обе погибли от рук воинов Астерия, но это не помогло: пока Европа рыдала, забившись в угол, уткнувшись в подол юбки с семью разноцветными воланами, людей внизу охватила паника: пронзительный, нескончаемый крик распространился по всему городу.

Это был черный день. Сначала разбросанные по городу ахейцы, сходя с ума от жуткого, беспрестанного крика, убили нескольких женщин, которые в испуге выбежали из домов, и мужчин, которые, как могли, пытались им помешать. Потом, догадавшись, что вывести женщин из транса могла бы пара пощечин, они закрыли лица руками и начали тихо плакать. Крик постепенно сошел на нет, город охватил плач. Мужчины плакали, однако большинство из них сидело с потерянным взглядом. Стараясь не обращать внимания на стоны и причитания, ахейцы довершили захват города, не потеряв при этом ни одного человека.

Во время переворота случилось несколько преждевременных родов и внезапных смертей. Небо закрылось тучами, и мелкий моросящий дождь довершил картину печального вечера. Победу омрачило лишь одно происшествие, в котором Астерий винил себя: когда началась всеобщая паника, он оставил Европу в зале и поспешил на улицу, приняв стенания за шум битвы. Когда он вернулся, Европы уже не было.

Без нее ахейцы не могли успокоить женщин и мужчин. На несколько дней город словно погрузился в летаргический сон, и хотя греки перерыли дворец и дома критян, даже отправили несколько отрядов за пределы города, поиски ни к чему не привели. Более того, две группы разведчиков сгинули где-то во дворце.

Чтобы покончить с этим, Астерий выбрал двадцать пленников и объявил, что их будут казнить одного за другим на дворцовой площади, до тех пор пока не появится Европа. Она пришла еще до того, как убили первого пленника. Одетая в траурное платье, царица была совершенно раздавлена и готова принять свою долю. Ее сопровождали три сына: Минос, Радамант и Сарпедон. Самому старшему из них не было еще и двенадцати.

— Мой бог Зевс велит мне жениться на тебе, чтобы твой народ принял меня и жизнь в городе вернулась в свое русло.

— Все будет так, как ты захочешь: сила в твоих руках, — покорно согласилась Европа. — Богиня же велела мне рассказать о той каре, что постигнет тебя за твои прегрешения. Ты больше никогда не будешь спать спокойно: всю жизнь, до самой твоей смерти тебя будет преследовать ночной кошмар, терзающий душу и плоть.

В день свадьбы город хранил молчание. Ахейцы строго следовали придуманной ими варварской церемонии: невесту полагалось похитить, чтобы насильно овладеть ею на ложе в дальнем помещении дворца. Опустошенный, измученный и сонный Астерий падает на прекрасное, безвольное тело Европы. Его взгляд постепенно застилает легкая дымка безумия: с этой ночи его будет преследовать проклятие Богини, и всякий раз, закрыв глаза, он будет видеть один и тот же сон, будто на нем, как за минуту до того Европа, скачет страшная женщина с лошадиной головой, терзая и мучая, не давая ему уснуть.

Рассвет застал Астерия в саду, с черными кругами под глазами и смятением в мыслях. Он никак не мог решиться осмотреть свои новые владения, боясь потеряться так же, как разведчики, надежды на возвращение которых ни у кого уже не осталось.

— Что же до твоих детей, — сказал как-то раз Астерий своей новой жене, — мне придется убить их. Я не хочу, чтобы они выросли и решили отомстить мне за своего отца, кем бы он там ни был.

Европа содрогнулась, узнав, что задумал ахеец. Она не сразу придумала, как поступить. Конечно, она могла бы в священной ярости обратиться к Богине Матери, войти в транс и наводящим ужас голосом призвать все мыслимые проклятья на голову Астерия. Но Европа уже пробовала делать так раньше и знала, что это ни к чему не приведет. Он просто схватит ее и надает пощечин, чтобы вывести из транса.

— Ты не можешь убить моих детей, — сказала Европа.

— А как ты мне помешаешь?

— Ты не можешь убить моих детей, потому что их отец — Зевс, твой бог.

Астерий недоверчиво посмотрел на Европу. Та же поведала ему, что давным-давно, когда она вместе со своими подругами-пастушками играла на берегу моря неподалеку от Тира, города в далекой Финикии, к их стаду прибился огромный белый бык Сначала девушки испугались, но, убедившись, что зверь кроткий и ласковый, приблизились к нему. Бык ел у девушек с рук и мычал от удовольствия, когда его гладили. В конце концов Европа настолько осмелела, что оседлала его. В тот же миг животное бросилось к морю. Европа успела лишь поджать ноги, чтобы не замочить туники.

— Тот бык был воплощением твоего бога. Он отнес меня на этот остров и в южном городе Гортина, под вечнозеленым платаном, подарил мне троих детей, которых ты хочешь убить, и царство, которое ты у меня отнял.

Астерия встревожил рассказ Европы. Он прекрасно знал, что его бог часто похищает девушек. Царю и раньше приходилось слышать истории, подобные этой. К тому же его ничуть не удивляло, что Зевс соблазнился Европой, столь не похожей на других женщин: у самого Астерия порой мутился разум от ее красоты.

Европе же не пришлось особо стараться, чтобы выдумать эту небылицу. То, что она рассказала Астерию, ей однажды поведала мать, той — ее мать, а той — ее, которой в свою очередь рассказала об этом прапрабабушка царицы, тоже Европа. Правда, в начальной версии, которую рассказывали царевне после передачи ей двусторонней секиры, символа власти над жителями Крита, о Зевсе не говорилось ни слова. Считалось, что в стародавние времена Богиня послала критского быка за финикийской царевной, чтобы та основала Кносс и стала им править. У детей Европы не было отца, потому что критские женщины никогда не стремились узнать, кто из мужчин, с которыми они участвовали в обряде оплодотворения, зачал их детей. А даже если бы кто-то и стал интересоваться… Как бы они это узнали? Да и что бы это изменило?

Так Европа смогла уберечь троих своих отпрысков: Миноса, Радаманта и Сарпедона. Более того, Астерий стал заботиться о них так, словно это были его собственные дети.

Став правителем города, Астерий перво-наперво запретил обряд оплодотворения. Вникать в его тонкости он не пожелал. Просто однажды на рассвете, когда Европа, чужая от запаха амброзии и афродизиака, вернулась во дворец, он сказал ей: