Кашемировая шаль - Роузи Томас Страница 4

— Очень мило.

У продавца был оскорбленный вид. Меир торопливо вышла из душной лавочки на яркий солнечный свет. Она выбрала первые попавшиеся серьги со стенда у двери, быстро расплатилась и наконец сбежала от продавца.

— Заходите еще! — бросил тот ей вдогонку.

Два других продавца снова потянулись к ней, но без особого энтузиазма. Меир без труда ускользнула от них и продолжила свой путь по пыльной улице. На тротуаре сидели женщины с корзинами, доверху наполненными яблоками и цветной капустой. На углу расположился чистильщик обуви. Он всячески пытался привлечь внимание Меир, хотя ее потрепанным кедам щетка и воск были совершенно ни к чему. По ухабистой дороге с грохотом неслись скутеры и рикши. Шум стоял просто невероятный. Меир наугад выбрала тенистую боковую улочку и нырнула туда. На непрошеную гостью вылупилась шелудивая собака. Но здесь было прохладно, и Меир продолжила свой путь мимо парикмахерских и мясных лавок. На деревянных прилавках лежали козьи головы, под ними медленно растекались лужи крови. Над прилавком жужжал какой-то приборчик, напоминающий раздвоенный змеиный язык с моторчиком. Наверное, он отгонял мух от мясных обрезков. От этого зрелища Меир стало не по себе. Она достала из сумки бутылку с водой, сделала большой глоток и поспешила дальше.

Улочка становилась все уже и темнее, под ногами чавкала жижа из гниющих овощных отходов и еще чего-то совсем непонятного. Женщина в сари обогнала ее и прошмыгнула вперед; навстречу, так же торопливо, шла женщина в хиджабе. Торговцы зазывали в свои магазины, на обочине шумно играли дети. Все занимались своими привычными делами. В этот момент Меир остро почувствовала свою чуждость этому месту. Здесь она была обычной туристкой.

Улочка вывела Меир на небольшую площадь. В одном ее углу стоял коричневый бычок и с гастрономическим интересом присматривался к куче тлеющих отходов. В другом находился позолоченный молитвенный барабан под темно-красным деревянным навесом. От толпы отделился пожилой монах в желто-оранжевых с пурпуром одеждах. Он подошел к барабану и покрутил его по часовой стрелке. После, бормоча молитвы и перебирая бусины четок, удалился. Меир сфотографировала его и тоже продолжила путь. По всей видимости, улица примыкала к базару: чем дальше продвигалась Меир, тем больше становилось лотков с кроссовками и коричневыми шлепанцами. Над головой появились гирлянды из рюкзаков и сумок. На электрических проводах висели детские платья из яркой ткани с огромным количеством блесток. Сквозь все это добро просачивался сизый дым, источником которого была печь в продовольственном киоске. Возле него Меир впервые увидела семейство Беккер.

Эта троица где угодно выглядела бы необычно, но тут, среди хаоса индийского рынка, их появление вызвало почти религиозный трепет. Они были первыми европейцами, которых Меир встретила вдали от центральной улицы. Женщина была высокой, стройной, с молочно-белой кожей. Огненно-рыжие вьющиеся волосы ниспадали на плечи. На ней была свободная белая футболка и синяя юбка с оборками. Она говорила, смеялась, на что-то показывая пальцем. Мужчина, сопровождавший ее, смотрел в другую сторону. Высокий, загорелый, с черными как смоль волосами и небольшой бородкой. Между ними резвилась маленькая девочка. Хорошенькая, как ангел. У нее были мамины курчавые волосы, только цвет — пшеничный. Девочка подняла вверх крошечные ручки и закричала:

— Кари!

Женщина рассмеялась. Затем остановилась и взяла дочь на руки. Перехватила ребенка поудобнее и бодро направилась к лотку с едой. Над чаном с кипящим маслом дрожал горячий воздух. Девочка играла волосами матери и, прячась от взглядов прохожих, зарывалась лицом в великолепные локоны. Мужчина ни на шаг не отходил от жены и дочери. Из чана уличный торговец выудил карамельно-коричневые загогулины, насыпал немного в бумажный пакетик и отдал женщине в обмен на несколько рупий. Женщина взяла одну завитушку, подула на нее и дала ребенку. Девочка с удовольствием надкусила лакомство. Женщина запрокинула голову и отправила несколько штук себе в рот. Она энергично жевала и смеялась, вытирая капельки масла с подбородка. Она светилась здоровьем и удовлетворением. Свободной рукой она коснулась бедра мужа, и рука задержалась там. Этот жест был собственническим, любовным, интимным и, очевидно, привычным. Она уводила мужа от прилавка и от испытующих взглядов Меир, хотя вряд ли кто-то из них обратил на нее внимание. Чудная троица направились вглубь базарного лабиринта. Меир долго смотрела им вслед. Огненно-рыжее пятно, рядом — черное как смоль и светлая точка посередине. Потом они свернули за угол и пропали из виду.

Меир стояла как прикованная, хотя ее первым желанием было побежать за семейством. Продавец забросил в чан новую порцию таинственных загогулин. Масло зашипело.

Посреди шумного базара в толпе незнакомых людей Меир почувствовала себя очень одинокой. Конечно, у нее много друзей, было достаточно любовников, но не было никого, с кем она хотела бы провести остаток жизни. У Эйрлис были Грем и дети, у Дилана — Джеки, у нее — никого.

Меир заставила себя сделать глубокий вздох. От густого аромата защипало в носу. Рядом протопала корова, куры взбирались на кучу мусора, буддийский монах снова подошел к молитвенному барабану, люди все шли и шли — нескончаемым потоком по только им ведомым делам. Цвета, запахи, свежие впечатления заполнили голову. Настроение вновь подскочило до наивысшей отметки. Меир бодро зашагала дальше. Чудесное семейство свернуло направо, ну а она выбрала улочку, уходящую влево.

***

Поездка в Чангтанг[4] заняла весь остаток дня. Небольшой автобус вез туристов на восток от Леха, к самой границе с Тибетом, правда, сейчас это была граница Китая. Вместе с Меир в обзорную экскурсию отправились две пожилые супружеские пары из Дании и трое мальчиков, по всей видимости, из Израиля. Дети вели себя шумно и были настроены крайне недружелюбно. Они оккупировали заднюю часть автобуса, слушали громкую музыку в наушниках MP3-плееров и с гоготом подпрыгивали на сиденьях всякий раз, когда автобус подбрасывало на ухабе горной дороги. У Меир было предостаточно времени, чтобы подумать. Перед поездкой она постаралась больше узнать о своих бабушке и дедушке. Три месяца назад в книге под названием «Надежда и слава Господа. Валлийские миссионеры в Индии» она прочитала главу о преподобном Эване Уильяме Уоткинсе (1899—1960).

Эван Уоткинс получил образование в Университетском колледже Северного Уэльса и Колледже пресвитерианской церкви Уэльса. В 1929 году, сразу после рукоположения, он отправился с миссией в Индию, в город Шиллонг, который тогда был столицей штата Ассам. Вскоре после этого Уоткинс был переведен в миссию Чангтанга. Читая биографию дедушки, Меир пыталась представить, как суровый священник в черной сутане храбро проповедует нонконформизм[5] в отдаленной индийской деревушке. Интересно, к чему он призывал в своей импровизированной часовне? И как звучала его проповедь под звуки муссонных дождей? С тех пор как Меир приехала в Гималаи, она пыталась представить себе деятельность деда, но пропасть между культурами была столь велика, что картинка никак не складывалась в ее голове.