Сахар и перец - Кристина Роуз Страница 4

— Роб. Роб Кейлен.

Алекс глубоко вздохнула.

— Роб, не хотите ли вы сделать для меня еще кое-какую работу? Я заплачу вам столько, сколько вы обычно получаете за ремонт, а вы могли бы делать это в любое время, когда свободны от другой своей работы.

Он посмотрел на нее, почему-то смутившись. Она просто хотела помочь ему. Он не был похож на попрошайку. Алекс надеялась, что не обидела его нечаянно. Она никогда не делала ничего исподтишка. Но он был таким голодным. А дом отчаянно нуждается в ремонте. Список того, что нужно отремонтировать, был длиной с ее собственную руку.

— Я вовсе не хочу отбирать работу у «Дж. Р.». Вы умеете делать то, что не относится к водопроводу?

Мужчина медленно кивнул:

— Я умею делать почти все.

Она верила ему. Он выглядел таким надежным.

«Ты не знаешь ничего об этом человеке», — предостерег ее внутренний голос. Но, идя на компромисс, подумала она, я ведь не предлагаю ему ничего, кроме еще одной работы. Если это не получится, я не обязана просить его вернуться.

Роб простонал про себя. Зачем ему все это! Он ведь не на самом деле обещал помогать вдовам и сиротам. Это была шутка.

Но что ему теперь делать в свободное время, если ни с кем не встречаться? Он нахмурился. Помощь фартуку, оказавшемуся в затруднительном положении, не была на первом месте в его списке.

Сироты, подумал он. Ну, во всяком случае, наполовину сироты. Овдовевшая мать. Но многие люди нуждаются в помощи больше, чем она. У нее есть крыша над головой и работа, приносящая деньги.

В то же время вдова, нуждающаяся в помощи, оказалась на его пути сразу же после того, как он пообещал помогать вдовам. Он потратил свое свободное время. Не важно, что ему нравилось работать тут, что это было спокойно и неспешно. И он наверняка наберет лишний вес на рулетах с корицей.

Великолепно. Он не только должен помогать вдове, ему придется пожертвовать жизнью — он непременно заработает болезнь сердца. Ведь кондитерские изделия «Тетушки Эм» изобиловали сливочным маслом.

Приободрись, уговаривал он себя. Просто попробуй разок. Ты же, в конце концов, всегда можешь сказать «нет».

Роб посмотрел на женщину. Кажется, она боится, что обидела его. О Господи, неужели у него нет ни грамма здравого смысла?

— Договорились, — услышал он свой собственный голос. — Я буду здесь в следующую субботу.

— Может, перестанешь дергаться? — сказала Эмма серьезным тоном, который использовала лишь тогда, когда любимая подруга помогала ей обслуживать вечеринки.

— Я просто хотела посмотреть, что ты там делаешь. — Алекс вытянула шею, чтобы заглянуть в зеркало.

— Ты сможешь посмотреть, когда я закончу.

— А что, если мне не понравится то, как я выгляжу?

— Ты все равно будешь продолжать так выглядеть, потому что ты не захочешь ранить чувства твоей самой близкой подруги, которая потратила целый час, чтобы ты выглядела как femme fatale [1]. Знаешь, я ведь могла бы в это время делать что-нибудь приятное. Например, обслуживать похороны.

— Я не думаю, что у меня есть потенциал роковой женщины.

Эмма самодовольно улыбнулась:

— Тогда ты будешь очень удивлена.

— А что, если мы напрасно устроили тут всю эту суету и парни окажутся абсолютными неудачниками?

— Что это еще за «мы»? — возразила Эмма. — Насколько я вижу, только ты суетишься, сидя в этом кресле.

— Ну хорошо, хорошо, я очень нервничаю.

— Я признательна тебе за эту жертву. А парни, вероятнее всего, окажутся неудачниками.

— Что?! Столько хлопот, а ты думаешь, что парни окажутся не пойми чем?

— Вообще-то я практически уверена, что они именно этим и окажутся, — ответила Эмма.

— Значит, ты потратила уйму времени, наряжая меня, а я при этом заработала нервное истощение, только для того, чтобы мы могли провести вечер, который обе возненавидим?

— Ты не возненавидишь этот вечер. — Эмма сильно стянула волосы Алекс и понизила голос. — Сегодня вечером ты начнешь реализовывать свой потенциал, обнаружив в себе привлекательность, о которой никогда и не подозревала. — Она наконец развернула Алекс лицом к зеркалу. — Ты будешь ослепительной женщиной!

Пока Эмма вытягивала из прически пару соблазнительных золотистых завитков у висков, Алекс сидела, уставившись на свое отражение. Она как будто смотрела на кого-то другого. Собрав ее волосы вверх и назад, оставив буйство кудрей спускаться на плечи, подруга наложила ей макияж — так великолепно, что кожа Алекс стала выглядеть просто фарфоровой и ни одной веснушки не было заметно.

— Полюбуйся, какая красота! — воскликнула Алекс, ошеломленная своим перевоплощением.

— Нет времени. Тебе еще надо одеться. У меня есть для тебя пара джинсов и шелковая блузка.

Алекс внимательно посмотрела на джинсы.

— Эмма, эти джинсы я купила для Дарси. Они не подойдут мне.

— Они не могут принадлежать Дарси. Они же не украшены живописными дырами.

— Только потому, что она еще не успела поработать над ними.

— Ну, значит, они прекрасно подойдут тебе. В кантри-бар надо идти в джинсах.

— Но эти джинсы сшиты на четырнадцатилетние бедра. А мои четырнадцатилетние бедра уже постарели на двадцать лет.

— Просто придется лечь на кровать, чтобы застегнуть молнию.

— Что?

— И радуйся, что я не заставила тебя намочить их и высушить на твоем теле.

Алекс не двигалась. Эмма повернулась к ней.

— Надевай джинсы и рубашку. — В ее голосе появилась резкость. — Сегодня вечером ты будешь делать все по-моему и посмотришь, что из этого получится. После этого ты можешь вернуться к своей обычной жизни… если, конечно, захочешь.

Возмущенно пробормотав что-то, Алекс вдруг поняла, что имеют в виду подростки, когда говорят о деспотичных взрослых. Но она подчинилась. И джинсы застегнулись бы, даже если бы она стояла! Она надеялась только, что ей не придется ничего подбирать с земли…

Пришлось подкоротить джинсы. Дарси уже была на три дюйма выше, чем мать, и все три — в ногах. Потом Эмма достала из шкафа туфли и швырнула их Алекс.

— Ну честно, я не смогу надеть их. Они натрут мне ноги.

— А выражение «красота требует жертв» что, ничего для тебя не значит? Надевай туфли!

Алекс повиновалась.

— Великолепно! — немедленно отозвалась Эмма. — Идем.

— А как же ты?

— Что «как же я»?