Навеки - Джоанна Линдсей Страница 4

Его глаза остановились на одном из плакатов — казалось, он узнал изображенного на нем воина.

— Как зовут того искусного мастера, что смог воссоздать облик достославного лорда Вильгельма?

Розалин с удивлением заметила, что он говорил с небольшим акцентом, который она не могла точно определить. Проследив за его взглядом, она посмотрела на плакат — увеличенную фотографию мужчины в костюме Х века.

— Лорд… какой такой лорд? Я не понимаю, о чем вы.

Незнакомец сверкнул голубыми глазами.

— Вильгельм Незаконнорожденный, — пояснил он таким тоном, который ясно давал понять, что ей не следовало и спрашивать его об этом.

Розалин знала только одного Вильгельма Незаконнорожденного — того самого норманна, что изменил историю Англии, известного также под именем Вильгельма Завоевателя. Но как можно было усмотреть сходство между Вильгельмом, чей портрет сохранился только на нескольких чудом уцелевших гобеленах XI века, и этим громилой с фотографии, чье сходство с великим лордом исчерпывалось, вероятно, одним лишь мощным торсом?

Розалин сердито нахмурила брови: да этот тип просто-напросто разыгрывает ее! Это отнюдь не привело ее в восторг.

— Послушайте, вы, мистер… как вас там? На этот раз он не пропустил мимо ушей ее вопрос и с достоинством ответил:

— Меня зовут Торн [1].

Розалин так и застыла от удивления. Сколько раз приходилось ей слышать: «Где же твои колючки, Роузи? Тебе следует обзавестись ими, пока не поздно». Или еще того хуже: «Ах, как бы я хотел быть шипом на твоем прелестном стебле. Роза!» — грубые, похотливые намеки, которые она слышала от парней, еще будучи ученицей колледжа.

В этот момент она вдруг поняла, что этот человек — совсем не заблудившийся студент драмкружка. Кто-то, наверное, подослал его подшутить над ней, и этот подстрекатель — не кто иной, как Бэрри Хортон. Возможно, так он хотел напомнить ей о своей новой должности профессора — это на него похоже. Да и акцент этого шутника многое объяснял — в Уэстерлее Бэрри познакомился с несколькими иностранными преподавателями и их друзьями. Должно быть, знакомство с ними возвысило Бэрри в собственных глазах настолько, что он возомнил себя королем шутки.

Ярость и гнев, которые она недавно испытала в кабинете декана, охватили ее с новой силой. Да как посмел этот вор, лжец, этот… Нет, ее отец перевернулся бы в могиле, если бы услышал те эпитеты, которыми она мысленно награждала Бэрри. Она подавила раздражение, твердо решив не унижаться до брани, — только метнула на незнакомца свирепый взгляд.

— Мистер Торн… — начала она оскорбленным тоном.

— Нет, мое имя — Торн. Торн Бладдринкер. Только вы, англичане, прибавляете «мистер» к имени.

Боже правый, он слышал, как она говорила вслух со своим мечом, и теперь использовал ее слова, чтобы продолжить свой розыгрыш! Розалин совсем смешалась: этот подосланный шутник, наверное, слово в слово передаст ее бывшему жениху все, что здесь произошло, и Бэрри будет смеяться до колик.

— Мы, американцы, к вашему сведению, можем обходиться и одним «мистером» в обращении, что я и намереваюсь сейчас сделать. Итак, вы можете идти, мистер, и передайте мистеру Хортону, что его шуточки такие же недалекие, как и он сам.

— Благодарю вас, миледи. Это весьма мудрое решение. Постарайтесь же больше меня не тревожить.

Розалин усмехнулась: пусть себе болтает что угодно — она раскусила его, и довольно делать из нее посмешище! Она снова уткнулась в тетрадку, которую все еще держала в руках, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Если он сейчас же не уйдет, она вызовет охрану.

Вдруг тишину опять нарушили отдаленные раскаты грома. Наученная опытом, Розалин крепко зажмурила глаза, но вспышка молнии была такой яркой, что ослепила ее даже сквозь прикрытые веки.

Однако на сей раз перед глазами Розалин больше не мелькали темные пятна: она отчетливо видела за окном огни противоположного здания. На улице было по-прежнему тихо — не было слышно ни шуршания дождя по крышам, ни порывов ветра. Розалин нахмурилась: конечно, это спокойствие еще ни о чем не говорит — ливень может обрушиться на город в любую секунду. Проклятые метеорологи! Неужели это так сложно — сделать точный прогноз погоды, когда к твоим услугам новейшие достижения современной технологии? Все списывают на капризы природы.

Окинув взглядом комнату, Розалин с удовлетворением отметила, что незваный гость наконец исчез. Она вновь углубилась в работу, пытаясь отогнать от себя мысли о Бэрри Хортоне. Как он будет смеяться, когда узнает, что его проделка удалась! Она снова позволила одурачить себя, несмотря на весь свой горький опыт общения с этим подонком. Снова она вела себя как доверчивая девчонка, какой была, когда впервые встретилась с Бэрри и развесив уши слушала его лживые клятвы и любовные излияния.

Ее утешало лишь то, что она ни на минуту не забывала о правилах нравственности, которые внушил ей отец. Барри Хортон почти надел ей на палец кольцо, украл плоды ее двухлетних исследований, но не смог заполучить ее в свою постель. Возможно, она подсознательно догадывалась, что он пытается ее одурачить. А может быть, ее сердце осталось холодным к его чарам — кто знает? Во всяком случае, ей было теперь за что благодарить свою женскую интуицию — слабое утешение по сравнению с тем, что пришлось потерять, но на большее рассчитывать не приходилось.

— Ну как, ты мне его покажешь или нет? Розалин ухмыльнулась и присела рядом с Гэйл у кровати, возле которой на низенькой тумбочке лежал узкий деревянный ящик. Вчера Розалин приехала к подруге так поздно, что они даже не успели поделиться друг с другом всеми новостями. Зато сегодня утром, едва закончив завтракать, Розалин объявила, что долгожданная посылка наконец пришла и она привезла ее с собой. Гэйл хорошо знала историю с покупкой древнего меча, ибо она всегда была в курсе всех дел своей подруги.

Они вместе выросли в небольшом городке штата Мэн, окончили одну и ту же школу и колледж. Сколько Розалин себя помнила, Гэйл была неотъемлемой частью ее жизни, самой любимой ее подругой. Никто не знал ее лучше, чем Гэйл, даже Дэвид: ведь Гэйл она поверяла самые сокровенные тайны, которые не могла доверить названому брату.

Они были совсем непохожи: Розалин с рыжевато-каштановыми волосами и карими глазами и Гэйл — голубоглазая блондинка. Розалин была высокой, ужасно стеснительной, «книжной» особой, а Гэйл — маленькой круглолицей хохотушкой, которая никогда в жизни ничего не боялась. Они прекрасно дополняли друг друга, ибо, как это часто бывает, каждая из них обладала теми качествами, которых недоставало ее подруге.

В годы учебы в колледже Гэйл была не особенно избалована вниманием со стороны однокурсников — не потому, что она не пыталась завязать с ними знакомства. Просто в свои шестнадцать лет она была далеко не красавицей, и ей часто приходилось выслушивать отказы, на которые она научилась отвечать резким словцом, что, в свою очередь, отпугивало тех молодых людей, которые действительно хотели с ней познакомиться.