Мэри Роуз - Шарлотта Лин Страница 4

— Поймай этого ребенка, девушка, — услышала Фенелла голос отца. — Иначе за что я тебе плачу?

И прежде чем Фенелла успела увернуться, Дина схватила ее и оттащила от мальчиков.

— А теперь ты будешь стоять рядом со мной, юная леди. Ты же не какая-нибудь портовая сикуха! — И она безжалостно потащила Фенеллу на край толпы. Оттуда девочка уже не видела корабль, зато отлично видела Энтони и двух других мальчишек.

Ральф воспользовался суматохой, чтобы толкнуть Энтони всем своим весом. Энтони вцепился в сваю, но молниеносно выпрямился и обернулся. Ральф вскрикнул и закрыл руками лицо, словно брат ударил его, хотя тот и пальцем к нему не прикоснулся.

— Клянусь святым Николаем! — раздался чей-то голос. — Неужели никто не может усмирить этого грубияна? — Мортимер Флетчер пулей вылетел из толпы и отвесил Энтони две звонкие оплеухи. Обиженно вскинулся Сильвестр.

— Нет! — сдавленно пискнул он, но его протеста никто не услышал. — Энтони ведь ничего не сделал.

— Оставь его, Мортимер. — Рядом с ними возник Джеймс Саттон, отец Сильвестра, ослепительно красивый, с белыми волосами и почти золотистой кожей, самый добрый человек во всем мире. Он вышел вперед и поднял руку, словно пытаясь защитить лицо Энтони от дальнейших ударов. — Не стоит обижать мальчика у всех на глазах из-за маленькой ссоры.

Мортимер Флетчер, судя по его виду, с удовольствием удавил бы Джеймса Саттона, но все же проглотил ругань и побрел обратно, на свое место. Энтони неподвижно стоял у сваи, бросая сердитые взгляды на Сильвестра. Как только отец и Джеймс Саттон отошли, он снова обернулся к «Мэри Роуз».

Фенелле очень хотелось крикнуть ему, что он герой, а Ральф — пустой свиной пузырь, но за это ей достался бы такой же сердитый взгляд, как Сильвестру. Энтони не нуждался ни в сочувствии, ни в восхищении. Ему нужен был корабль — и ничего больше.

Прошло совсем немного времени, и Ральфу захотелось чего-то еще. Он снова подошел к брату и что-то прошептал ему на ухо. Фенелла стояла слишком далеко, чтобы услышать его слова, но она прекрасно знала, какой яд может источать этот мальчишка.

— Ты что, на ногах стоять не можешь, калека? Не можешь без сваи, чтобы не плюхнуться в эту жижу?

Эти слова ранили Энтони в самое больное, самое чувствительное место, и Фенелла прекрасно знала, почему Ральф так поступает: потому что на самом деле не он, а Энтони был настолько одарен, что удивлял мастеров из Португалии и Генуи. Ральф мучился от зависти и наказывал брата, потому что у Энтони было то, чего у него не будет никогда: таланта.

Энтони стоял спокойно, устремив взгляд на «Мэри Роуз».

— Повезло Флетчеру со старшим, — услышала Фенелла слова одного из дежурных по верфи. — А младший — сущее проклятие. Видишь, как зачарованно он таращится на этот корабль? В этом есть что-то дьявольское, ты не находишь?

— Он одержим кораблем, — ответил его сосед. — И во взгляде у него злоба.

Фенелла стала молиться, чтобы эти жестокие слова не достигли ушей Энтони. Однажды он построит корабль, какого никогда не видел свет, и обойдет на нем весь мир. Он будет стоять впереди, на самом бушприте, и корабль покинет гавань, чтобы уйти прочь от Ральфа, прочь от отца, прочь от всего, что причиняло ему боль и не давало развиваться.

Ральф отошел на шаг. То, что брат не обращал на него внимания, еще больше распалило его злобу. Камень, который он поднял, был размером с два кулака. Скосив глаза в сторону, он убедился, что никто не смотрит, и размахнулся для броска.

Именно этого мгновения и ждал Энтони: чтобы подошли буксиры и каракка пришла в движение. Ее большой темный корпус выскользнул на свободу из тесного дока, и Энтони пришлось прощаться с ней. В последний раз он мог благословить этот корабль, не ликуя, как король, а молча и неподвижно.

Камень Ральфа попал ему в плечо и разорвал мгновение надвое. У Энтони подкосились ноги, но он удержал равновесие, резко развернулся, словно выпущенная из ствола пуля. Даже много десятилетий спустя люди говорили, будто глаза у него сверкали от ярости, но Фенелла видела только испуг. Он ударил слепо, с силой до предела напуганного существа. Удар пришелся брату в грудь. Ральф не был готов к этому и сделал три шага назад. Третий шаг оказался шагом за край. Его нога опустилась в пустоту.

От удивления Ральф даже не вскрикнул. Он развернулся вокруг своей оси, принялся махать обеими руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но перед ним был только воздух. Энтони бросился к нему, но не успел подхватить брата, и тот рухнул вниз, в воду. Фенелла помнила каждую деталь, но лучше всего запомнился звук:

Ральф упал не в воду, он ударился головой о каменное ограждение. Дина закричала, забыв, что нужно держать Фенеллу за плечи. Та вырвалась одним движением и увидела, что творится внизу. Из головы Ральфа, лопнувшей, словно яичная скорлупа, на волосы сочились кровь и похожая на желчь жидкость.

Мортимер Флетчер подбежал к краю, рухнул на колени и принялся рвать на себе волосы, и крик его был похож на утробное рычание зверя. Затем навалилась толпа и оттеснила Фенеллу в сторону.

Попытки добраться до Энтони были безуспешными. Пять дежурных тут же бросились к нему и взмахнули дубинками, колотя каждый миллиметр его скрючившегося тела. Он рухнул им под ноги. Фенелла успела увидеть, как он запрокинул голову и уставился в пустое серое небо, прежде чем ему в лоб угодил удар дубинкой.

«У вас не корабль, а иллюзия, и он проклят! — всплыли в памяти слова оборванки. — Каждая доска в нем будет оплачена человеческими жизнями». Она отвернулась от трибуны. Красивый, разодетый в красные одежды король даже головы не повернул. «Мэри Роуз» тоже спокойно скользила по водам, прочь из гавани Портсмута, словно люди, судьба которых решалась здесь, не имели к ней никакого отношения.

До того самого дня, когда «Мэри Роуз» сошла со стапелей, Сильвестр вместе со своими друзьями проводил время на королевской верфи. Меж доков дети рабочих играли в догонялки и прятки, но больше всего любили вооружаться остатками досок и играть в войну против Франции. Сильвестр и Фенелла избегали шумных игр, стараясь щадить хромую ногу Энтони и его гордость. Вместо этого они создали себе тайное королевство за поленницей, где пахло водорослями, древесной смолой и дегтем конопатчиков.

Королевство детей верфи. Здесь они были единоличными правителями, здесь в своих мечтах они строили корабли, уплывавшие за границы известного мира. Под бренчание детской лютни Сильвестра они пели песни собственного сочинения, посвященные морским героям. Вспоминая те свои детские годы, Сильвестр понимал, что тогда он был счастлив, счастлив до последней клеточки тела, счастлив так, как позже уже не бывало никогда.

Иногда с ним приходила Джеральдина, хотя и презирала доки и море. Она считала, что Энтони Флетчер ужасно воспитан, а Фенелла Клэпхем — плоская, как корабельная доска. Она игнорировала Фенеллу и потчевала Энтони отборными подколками. Этим она задевала Сильвестра даже больше, чем это удавалось сделать Ральфу Флетчеру, потому что Ральфа можно было ненавидеть, а свою сестру-двойняшку Джеральдину он должен был любить. Хотя мальчик прекрасно понимал, что она ходила с ним только для того, чтобы насмешничать над их зачарованным миром, он не переставал надеяться, что однажды сестра все-таки найдет в нем свое место.